Юрий Данилов - Великий князь Николай Николаевич

«Я поддерживалъ его (графа Витте), говорилъ Великій Князь Николай Николаевичъ своимъ ближайшимъ друзьямъ, стремясь впослѣдствіи отдѣлить лично себя отъ иниціатора манифеста 17-го октября, котораго онъ вообще не любилъ, — лишь потому, что считаю его единственнымъ человѣкомъ который способенъ былъ провести реформы. Въ ту минуту положеніе было таково, что, кромѣ него, никого подходящаго не было, а реформы были нужны» (курсивъ автора).

Но и тутъ Великій Князь избралъ строго лояльный путь, стремясь «повліять» на Императора, отъ котораго зависѣло окончательно — дать или не дать ожидавшіяся реформы. — Говорятъ, однако, что только благодаря рѣшительному вліянію Великаго Князя, проектъ реформъ графа Витте былъ принятъ.

Съ изданіемъ акта 17-го октября народныя волненія, однако; не прекратились. — Революціонныя страсти разгорѣлись и требовали все дальнѣйшихъ уступокъ. — Тутъ Великій Князь, въ своей

роли Главнокомандующаго войсками гвардіи и петербургскаго военнаго округа, явился твердымъ и непреклоннымъ охранителемъ даннаго порядка. Онъ не только водворилъ строгими мѣрами порядокъ въ столицѣ, но ему подчиненныя и имъ воспитанныя войска «умѣли остановить развитіе безпорядковъ въ Москвѣ и въ Прибалтійскомъ Краѣ. — Кромѣ того„ мысль о .посылкѣ карательныхъ поѣздовъ барона Меллеръ-Закомельскаго въ Сибирь и Ренненкампфа изъ Харбина также принадлежала, какъ кажется, Великому Князю Николаю Николаевичу. — Конечно, всѣ эти строгія мѣры были очень тяжелы для исполнителей, но онѣ были необходимы для пресѣченія анархіи, разбоевъ и убійствъ, обыкновенно слѣдующихъ съ революціей.

Кто знаетъ не удержалась ли бы революція 1917-го года на гребнѣ,, если бы во Временномъ Правительствѣ нашлись сильные люди, которые своевременными и рѣшительными мѣрами не дали бы возможности разойтись революціоннымъ страстямъ!

Читатель, вѣроятно, замѣтилъ, что въ теченіе послѣдующихъ лѣтъ послѣ событій 1905-го года, и особенно въ періодъ міровой войны, Великій Князь былъ всегда на сторонѣ необходимости уступокъ ожиданіямъ народа. Онъ былъ сторонникомъ земельныхъ реформъ П. А. Столыпина и горячо привѣтствовалъ мысль А. В. Кривошеина о надѣленіи солдатскихъ семей дополнительной землею послѣ войны, увѣренный,, что этимъ онъ можетъ возбудить тотъ «пафосъ», котораго недоставало въ средѣ нашихъ военнопризывныхъ. Онъ не только не препятствовалъ, но оказывалъ всяческое содѣйствіе развитію гуманитарной дѣятельности на войнѣ общественныхъ организацій,, зная насколько бѣдны наши войсковыя дечебныя средства и какъ необходимо установленіе тѣсной связи между правительствомъ и обществомъ въ теченіе той суровой войны, которая велась. Онъ принялъ также дѣятельное участіе въ подготовкѣ успѣха состоявшагося рѣшенія Государя объ удаленіи изъ Совѣта Министровъ трехъ наиболѣе реакціонно настроенныхъ министровъ юстиціи — Щегловитова, внутреннихъ дѣлъ — Н. А. Маклакова и! оберъ-прокурова Св. Синода — Саблера, съ замѣною ихъ болѣе прогрессивными дѣятелями: А. А. Хвостовымъ, княземъ Н. В. Щербатовымъ (едва ли не имъ рекомендованнымъ) и А. Д. Самаринымъ,а также о замѣнѣ бездѣятельнаго и юношески легкомысленнаго военнаго министра В. А. Сухомлинова умнымъ и опытнымъ администраторомъ генераломъ А. А. Поливановымъ. Наконецъ все поведеніе Великаго Князя въ знаменательный день 27-го іюля въ Ставкѣ, когда онъ смѣло и открыто поднялъ голосъ въ пользу примиренія правитель-* ства съ общественными силами и необходимости для власти доби-

жаться довѣрія страны, ясно показывало, что въ борьбѣ власти съ народомъ онъ на сторонѣ послѣдняго.

Что касается позиціи Великаго Князя на Кавказѣ, въ періодъ, предшествовашій революціи, то и въ этомъ случаѣ онъ какъ мы уже знаемъ,, сперва отклоняетъ отъ себя предложенное участіе въ возникшемъ движеніи, являвшемся’ во-первыхъ, нелояльнымъ но отношенію къ царствовавшему Императору,, но всего болѣе по причинѣ возникшихъ у него сомнѣній въ томъ, поймутъ ли мотивы атого движенія солдаты, отражающіе мнѣніе «русскаго народа», хотя и жаждущаго извѣстныхъ реформъ, но могущаго не признать насильственнаго сверженія съ престола своего законнаго Монарха.

Конечно, Бонапартъ говорилъ бы не такимъ языкомъ, но Великій Князь» какъ я уже сказалъ,, никгда не чувствовалъ въ себѣ склонности къ диктаторству и всегда долженъ былъ помнить о своемъ происхожденіи мѣшавшемъ ему стать таковымъ.

— Я не имѣю желанія провозглашать себя диктаторомъ, говорилъ онъ одному изъ русскихъ общественныхъ дѣятелей, князю Гр. Трубецкому. — Мнѣ это претитъ. — Это не русское слово и не русское понятіе.

Только когда образовалось Временное Правительство и когда Царь и Великій Князь Михаилъ Александровичъ отреклись отъ Престола, только тогда. Великій Князь Николай Николаевичъ’ въ полномъ согласіи съ совѣтомъ, отрекшагося Императора, выраженнымъ въ его прощальномъ приказѣ призналъ Временное Правительство и съ той минуты отдался съ обычной своей страстностью желанію служить Россіи при новомъ реживѣ.

— Я солдатъ, который привыкъ повиноваться, говорилъ онъ по этому случаю.

Въ своемъ мѣстѣ я уже приводилъ слова бывшаго начальника штаба дѣйствующей арміи генерала Алексѣева о томъ, что характеръ Великаго Князя не допускалъ подозрѣній въ двуличіи» и что, признавъ новый порядокъ, онъ ни на шагъ отъ этого признанія болѣе не отступитъ.

Блестящее тому доказательство, Великій Князь п явилъ, удалившись безропотно въ отставку, какъ только онъ получилъ извѣщеніе отъ главы Временнаго Правительства о томъ, что нахожденіе его въ должности Верховнаго можетъ осложнить необходимое для русскаго народа успокоеніе и повредитъ дѣлу продолженія войны.

Вотъ казалось удобный былъ моментъ для захвата власти узурпаторомъ! Но Великій Князь, оцѣнивъ настроеніе не только въ ар-

міи, которая все же за нимъ вѣроятно бы пошла, но всего народа, предпочелъ удалиться въ Крымъ, унося въ своемъ сердцѣ несомнѣнно очень глубокую рану. Пролитіе крови, о которомъ говорилъ князь Львовъ, было избѣгнуто и Временному Правительству очищено было поле для развертыванія собственныхъ силъ.

Къ сожалѣнію для Россіи, онѣ оказались ничтожными!

Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ утвердился большевизмъ, покрывшій интернаціональнымъ налетомъ ослабѣвшее тѣло Россіи.

Началась гражданская воина. Возглавлявшій Добровольческую армію генералъ Алексѣевъ, въ періодъ этой воины, довелъ до свѣдѣнія Великаго Князя о томъ, что армія мечтаетъ видѣть его въ извѣстный моментъ у себя во главѣ. Великій Князь отвѣтилъ, что борьбу противъ большевиковъ, какъ интернаціоналистовъ, онъ принципіально считаетъ допустимой, но что на предложеніе генерала Алексѣева стать во главѣ войскъ онъ можетъ отвѣтить утвердительно лишь въ томъ случаѣ, если это предложеніе будетъ отвѣчать желаніямъ широкаго національнаго объединенія, а не какой либо отдѣльной партіи.