Юрий Данилов - Великий князь Николай Николаевич

Что касается затѣмъ утвержденія германскаго вліянія въ Константинополѣ, то оно грозило такими серьезными измѣненіями въ режимѣ проливовъ, которыя нр могли не вывести Россію изъ ея миролюбивыхъ настреній. Начало этой печальной политики для взаимоотношеній двухъ сосвднихъ государствъ было положено извѣс'о-нымъ посѣщеніемъ Германскаго Императора Вильгельма ІІ-го ту-

рецкоп столицы. Послѣ такового, собственно, и началось быстрое осуществленіе идеи «Берлинскаго Халифата», во главѣ котораго пожелалъ стать молодой Германскій Императоръ, ооъявившін сеоя покровителемъ Ислама. Затѣмъ въ 1913-мъ году была осуществлена посылка па новыхъ основаніяхъ нѣмецкой миссіи генерала Лиманъ-фонъ-Сандерса, который долженъ былъ стать во главѣ 1-го (Константинопольскаго) турецкаго корпуса. Это отдавало окончательно Турцію и особо интересовавшіе насъ по историческимъ и ѳкономическимъ причинамъ проливы въ руки нѣмцевъ. Лишь по особому настоянію русскаго Министра Иностранныхъ Дѣлъ, генералъ Лиманъ получилъ назначеніе не командира столичнаго корпуса, а верховнаго инструктора турецкихъ войскъ, что, впрочемъ, мало мѣняло положеніе Германіи въ Турціп.

Традиціонная дружба между Германіей и Россіей, при такихъ крупныхъ расхожденіяхъ, могла поддерживаться лишь искусственно: родствомъ царствовавшихъ Домовъ и общностью ихъ династическихъ интересовъ. Политико-экономическіе пути этихъ государствъ съ каждымъ годомъ расходились все болѣе. Вотъ почему, несмотря иа рѣзкое различіе между государственнымъ устройствомъ Россіи и Франціи, союзъ былъ естественъ и соотвѣтственно упрочивался изъ года въ годъ. Что касается Англіи, то ея недружелюбное отношеніе къ Россіи было обосновано всего болѣе на историческихъ недоразумѣніяхъ и непріязни, искусственно разжигавшихся въ личныхъ интересахъ Германіи Гогенцоллернами. Со времени заключенія Персидскаго соглашенія ледъ между Англіей и Россіей 'сталъ растаивать, и кто знаетъ, до какихъ предѣловъ дошло бы дальнѣйшее сближеніе двухъ народовъ, по существу не имѣвшихъ серьезныхъ точекъ соприкосновенія для взаимной вражды.

Всѣ изложенныя выше обстоятельства, заставляли Россію, постепенно оправлявшуюся отъ разстройства, внесеннаго въ ея армію неудачной японской войной, выступить на защиту Сербіи, когда въ 1914-мъ году ей былъ предъявленъ Австро-Венгеріей унизительный для самостоятельнаго государства ультиматумъ. Глубоко неправильно думать, что въ Россіи въ этотъ періодъ времени существовалъ какой-то воинственный задоръ. Ея армія была доведена лишь до предѣла необходимой обороноспособности, и всѣ, даже наши противники, сходятся на томъ, что оттяжка войны была бы Россіи только выгодной.

Въ соотвѣтствіи съ этимъ русская дипломатія употребляла всѣ усилія, чтобы закончить мирнымъ путемъ возникшій конфликтъ. И

еще 31-го іюля надежда эта не была потеряна, ибо австро-венгерскій посолъ въ Петроградѣ графъ Сапари въ этотъ день сдѣлалъ С. Д. Сазонову важное заявленіе, что его правительство согласно возвратиться къ обсужденію вопроса по существу предъявленнымъ къ Сербіи требованій. Россія потребовала лишь пріостановки уже начавшихся военныхъ дѣйствій Австріи на Сербской территоріи, послѣ чего переговоры могли бы быть продолжены. Однако, въ полночь на 1-ое августа германскій посолъ въ Петроградѣ графъ ІІур-талесъ предъявилъ свой ультиматумъ о полной демобилизаціи, очевидно долженствовавшій привести къ войнѣ.

Насколько мнѣ извѣстно, существуетъ мнѣніе о томъ, что Россія существенно обострила конфликтъ, объявивъ въ ночь на 31-ое іюля, взамѣнъ частной, общую мобилизацію всей своей арміи. Въ своей книгѣ:—«Россія въ міровой войнѣ», я уже подробно излагалъ неизбѣжные мотивы такого рѣшенія и потому повторю пхъ здѣсь только вкратцѣ. .

Вопросъ о частной мобилизаціи былъ рѣшенъ на извѣстномъ совѣщаніи 25-го іюля, безъ участія компетентныхъ военныхъ лицъ, лишь подъ вліяніемъ стремленія возможно полнѣе ограничить конфликтъ. Между тѣмъ, технически производство частной мобилизаціи было въ Россіи невозможно, безъ полнаго нарушенія расчетовъ общей мобилизаціи. II потому, если вслѣдъ за частной потребовалось бы проведеніе общей мобилизаціи, то Россія оказалась бы передъ неразрѣшимой катастрофой. При этомъ, нельзя было не сознавать, что за Австро-Венгріей стоитъ Германія, которая не прими- . нетъ вступитъ въ вооруженный конфликтъ. Незавнисимо того и сама Австро-Венгрія ко времени разрыва представляла собою столь могущественную военную державу, для успѣшной борьбы съ которой было недостаточно мобилизовать всего 4 округа, дававшіе всего только 13 корпусовъ, приведенныхъ на военное положеніе. Читатель уже знаетъ, что первая же наступательная операція въ Галичину потребовала со стороны Россіи участія 16-ти корпусовъ!

Совершенно, очевидно, что каждое государство содержитъ свою армію, въ ея цѣломъ, для борьбы съ тѣмъ изъ своихъ сосѣдей, который ему въ данное время угрожаетъ. По имѣвшимся въ Россіи свѣдѣніямъ, приказъ объ общей мобилизаціи Австро-Венгерской арміи былъ подписанъ 28-го іюля и поэтому мобилизацію русскихъ войскъ, стоявшихъ на германской границѣ никакъ нельзя было, безъ извѣстной натяжки, разсматривать какъ мѣру, направленную

противъ Германіи, тѣмъ болѣе, что въ день приступа къ этой мобилизаціи Императоромъ Николаемъ II была послана спеціальная телеграмма Германскому Императору Вильгельму II, выражавшая обязательство не предпринимать никакихъ вызывающихъ шаговъ, пока будутъ продолжаться переговоры съ Австро-Венгріей.

Основательность этой точки зрѣнія въ отношеніи мобилизаціи признавалась и въ Германіи, если судить по тому, что объявивъ Россія войну, она приступила къ мобилизаціи всей своей арміи, а не только вя части, которая примыкала къ Россіи, хотя въ то время Германія ете не была въ войнѣ съ Франціей. Очевидно на берегахъ Шпрее сознавали, что, вслѣдъ за конфликтомъ съ Россіей, неизбѣженъ для Германіи конфликтъ съ Франціей, какъ не могла не сознавать и Россія, что ей предстоитъ неибѣжно имѣть дѣло, если не съ тремя западными своими сосѣдями, считая Румынію,, то во всяь-комъ случаѣ съ Австріей и Германіей, изъ которыхъ каждая въ отдѣльности требовала, для успѣшности борьбы, полной мобилизаціи звсѣхъ русскихъ вооруженныхъ силъ.

Наконецъ, мобилизація арміи не есть еще война и потому, если бы германское правительство пожелало проявить побольше хладнокровія, то оно могло бы отвѣтить на нашу общую мобилизацію не войной, а объявленіемъ у себя только общей же мобилизаціи. При такой обстановкѣ, скрестившіеся мечи могли бы еще опуститься...