Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре - Александр Иванович Колпакиди
– Ага, нравится?!
Тут же, без паузы, последовал второй удар, потом третий…
– Прекратите, Кинтанилья… – снова раздался щелчок хлыста. – У него нога прострелена. Где ему могут сделать операцию? Нужно непременно под наркозом. Я должен знать наверняка, против кого мы воюем в этих чертовых джунглях…
– Ближайшая анестезия – здесь, в Камири, в больнице государственной нефтяной корпорации…
– Отправьте его туда. Срочно…
* * *
Еле ощутимое дуновение, проникающее сквозь щель в дверном косяке, создавало иллюзию прохлады. Они кормили его сильно перченой едой всухомятку и только вечером приносили чашку. Так было вчера и позавчера, и… Лоро потерял счет дням. Они все превратились для него в одну нескончаемую пытку.
Вытянувшись, раскинув руки и ноги, Васкес Вианья неподвижно лежал на земляном полу. Ни кровати, ни какой-то другой мебели здесь не было. Ему казалось, что он распластан не на полу казармы, а на тлеющих углях, которые медленно его поджаривают. Но у него уже не было сил, чтобы подняться и подобраться к узкому зарешеченному окошку.
Горела и страшно зудела рана под бинтами. Горело внутри, и этот мучительный жар растекался по всему телу, достигая мозга, полыхая там неотступными воспаленными мыслями о воде. Тот источник, к которому он припадал перед самым пленом…
Его журчание теперь неотвязно преследовало Васкеса Вианью. Этот звук сочился в уши, выжигая всё изнутри, до самой боли, до крика и стона.
Так же он сорвался, когда ему делали операцию. Лоро наотрез отказался от наркоза. Он понял сразу, чего они добивались: они думали, что, надышавшись эфира, он выболтает о своем командире. Дудки!.. Эскулапы из нефтяной компании скрутили его ремнями, когда доставали из раны пулю. И его мышцы, выворачиваясь на кушетке от дикой боли, больше напоминали перекрученные ремни. И ему так и не удалось удержать в себе крик. Он крепился, до крови закусив себе губы, пока эти коновалы ковырялись в его ране.
И еще этот слизняк, который называл себя доктором… «Зови меня доктор Гонсалес». С зализанными назад бриолином, блестящими, словно слизь, черными волосами и такими же черными, мерзкими усиками под носом, он удивительно напоминал Кинтанилью – мерзкую полицейскую ищейку, который сопровождал его до казарм, а потом в больницу… Доктор Гонсалес всё время проторчал возле операционного стола, и даже не надел операционную маску. Так не терпелось ему услышать заветное имя. Ха-ха… Ну и пусть… Пусть они услышали его стон. Но им никогда не услышать имени командира. Они ведь не знают его тайны. Лоро обрел эту тайну там, возле маленького родничка, журчащего из-под каменной глыбы в окрестностях…
Взгляд командира… Его зеленое пламя теперь неотступно следовало вместе с Лоро. Это его целебные отсветы заменили ему наркоз на операционном столе, это оно освещало Лоро внутренним оберегающим светом все бесконечные часы нескончаемых допросов, которые устроил ему после операции доктор Гонсалес. О, нет, он не бил и не дрался. Он обещал райскую жизнь, виллу, женщин и роскошь на берегу Флориды. В обмен на «ма-аленькую» информацию. Слащавая патока лилась из его надушенного рта таким нескончаемым потоком, что Лоро несколько раз выворачивало прямо на пол. Этот лощеный сеньор с явным кубинским акцентом и замашками янки с театральным участием и заботой спросил его: «Тебе плохо?» И тогда Лоро выцедил прямо в гладко выбритую, сверкающую и благоухающую физиономию сеньора доктора: «Как только выблевал всё твое дерьмо про Флориды и виллы, сразу полегчало. Просто заново родился…»
Доктор попытался изобразить подобие улыбки, но желваки ходуном заходили, натягивая на щеках его надушенную, гладко выбритую кожу, и мелкие бисеринки пота выступили на его блестящем лбу. Доктор сдержался, он ушел, так и не тронув пальцем Лоро. Видимо, он чурался грязной работы. Но «рецепт лечения» оставил своему подручному Кинтанилье – исполнительному сотруднику министерства внутренних дел с повадками слизняка. Действительно, каждое порученное ему дело Кинтанилья исполнял как свое собственное, «внутреннее» дело. А никудышних дел ему – признанному виртуозу в своей области – не поручали. Он основательно набил руку в выбивании показаний, проводя «ковровые» допросы крестьян в районах Ньянкауасу и к югу Карагуатаренды. «Ковровыми» их прозвали армейские друзья Кинтанильи, по аналогии с «ковровыми» бомбардировками американцев во Вьетнаме. Бомбардировщики янки размечали карту Вьетконга на квадраты и затем с методичной старательностью ткали свои «ковры смерти», в многокилометровой канве которых не оставалось ничего живого – ни джунглей, ни партизанских баз, ни рисовых полей, ни деревень с живущими в них стариками, женщинами, детьми.
Такой же принцип взял за правило и Кинтанилья. Сам он называл свой подход «методом китового уса» и втолковывал его своим подручным на пальцах: «Олухи, и на что вы только годитесь! Всё гениальное просто: если в этом районе завелись партизаны, если они орудуют вовсю, значит, кто-то их поддерживает. Так или нет? Та-ак. А как мы узнаем, кто из крестьян пособничает красным? Как? Разве у нас есть время на сбор агентурных сведений, когда гибнут храбрые солдаты доблестной боливийской армии? Нету у нас времени. Поэтому мы побеседуем с каждым, да так побеседуем, «по душам», что те, кому есть что сказать, обязательно сознаются». Это сам Кинтанилья так называл свою работу – «собеседование по душам». Во время этих «бесед» сознавались и те, кому сказать было совершенно нечего. Уж очень душещипательно вел свои собеседования сеньор Кинтанилья.
А вот с Лоро не заладилось. Сначала слизняк применил рецепт доктора Гонсалеса. Этот рецепт очень понравился Кинтанилье. Он им восхищался! Ну и хитер же был этот американский чертик с явным кубинским акцентом. И как он ловко придумал сейчас с этим несговорчивым партизаном!
Кинтанилья вошел в камеру к Лоро, словно в гости к старому другу. Добродушнейшая улыбка растекалась по его обслюнявленным, точно слизью покрытым губам. Васкес Вианья, увидев вошедшего, попытался принять сидячее положение. Удалось ему это с превеликим трудом.
– Ты молодчина, – облизнувшись, начал Кинтанилья. – Ты принял правильное решение.
Лоро почувствовал, что этот мерзкий тип готовит ему какой-то подвох. С чего это он заслужил вдруг похвалу этой двигающейся слизи? Нет, лучше молчать.
– Нет, нет, ты же умный парень. У тебя же есть мозги в голове. А доктор Гонсалес очень ценит таких людей. Уж поверь мне…
Кинтанилья умолк, словно желая удостовериться, достигают ли его слова своей цели. Лоро продолжал молчать. И тогда слизняк продолжил:
– Ведь мы кое-что знаем. Мы знаем, что ты помогал создавать городскую подпольную сеть. Мы много о тебе знаем… Но чуть меньше,
