Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Вообще М.М. Алексеенко присоединился к октябристам лишь в самой Государственной думе. Да и то, объяснял П.П. Мигулин, «в сущности, М.М. Алексеенко был человеком беспартийным, чем и объясняется исключительное отношение к нему со стороны всех наших парламентских партий». Он почти не выступал по вопросам общеполитического характера, ограничиваясь проблемами бюджета. В IV Государственной думе М.М. Алексеенко категорически отказался возглавить фракцию октябристов, что, по мнению многих, могло бы уберечь самую многочисленную депутатскую группу от неизбежного распада. При этом, когда раскол стал реальностью, он занял особую позицию. М.М. Алексеенко первый, 29 ноября 1913 года, вышел из состава фракции: тогда большинство признало для депутатов-октябристов обязательными постановления партийной конференции, согласно которым депутаты должны были стать «марионетками» в руках ЦК партии. И на следующий день, справившись с эмоциями, ко всеобщему удивлению, выступил перед левыми октябристами с предложением повременить с решительными действиями. «Как реальный политик, тщательно взвесив в течение минувшей ночи все за и против, он с математической точностью выяснил, что открытый раскол в настоящий момент является для фракции несвоевременным. Совершенно неизвестно, сколько в данный момент левых и сколько правых октябристов. Не приведет ли слишком поспешное выделение в самостоятельную группу лишь к тому, что в группе этой окажется слишком мало членов, а правые октябристы, теперь все-таки признающие открыто моральный авторитет левого крыла своей фракции, тогда ясно восчувствуют свою силу и решат, что и они умеют „бюджеты провалить^. Открытый раскол силою вещей кинет центр и правое крыло октябристов в объятья националистов, создаст сильный правый центр и в конечном счете лишь послужит на пользу реакции». М.М. Алексеенко предложил не драматизировать ситуацию и не переоценивать декларацию, не подкрепленную реальными действиями. Лишь будущие голосования октябристского большинства в январе – феврале 1914 года должны были стать сигналом для действий левого крыла фракции. Речь, очевидно, произвела сильное впечатление. Настроение слушающих качнулось в обратную сторону, и среди левых октябристов явно поубавилось количество сторонников разрыва с правым крылом. Однако последующий мучительный поиск компромиссов не принес плодов. Распад фракции был неизбежен.
Мало вовлеченный в партийную жизнь, М.М. Алексеенко всегда придерживался «собственной программы». Например, он был принципиальным сторонником децентрализации политико-административной системы России, настаивая при этом на расширении сферы компетенции органов местного самоуправления: «Ведь расцвет местной жизни есть основа силы государства, местное самоуправление есть школа для государственного управления». М.М. Алексеенко считал необходимым признание за государством широкой социальной ответственности. Косвенное налогообложение тяжким бременем падает на мелкого плательщика, рассуждал он, следовательно, и государственные расходы должны прежде всего идти на удовлетворение его нужд. Во имя возможности проведения широких социальных программ председатель бюджетной комиссии считал нужным сохранить государственные монополии и казенные железные дороги. «Вам даны хорошие финансы – дайте хорошую политику», – требовал Алексеенко от правительства, перефразируя слова одного французского министра.
Слабое сердце М.М. Алексеенко требовало отдыха и спокойствия. Врачи настаивали, чтобы он прекратил интенсивно работать хотя бы временно. Однако все оказалось напрасно: 18 февраля 1917 года Михаила Мартыновича не стало. На следующий день, по случаю траура, заседания Государственной думы приостановили. «На панихиде пристава Думы стоят на дежурстве, – записал в своем дневнике начальник отдела Общего собрания Я.В. Глинка. – Родзянко меня спрашивает: „А как вы будете хоронить, если умрет председатель?“ Я отвечаю, что большего парада трудно сделать».
20 февраля 1917 года председатель Думы М.В. Родзянко предложил повесить портрет М.М. Алексеенко в зале заседаний бюджетной комиссии в знак признания огромных заслуг ее бывшего председателя. Эта мысль вызвала всеобщее одобрение. До бури, потрясшей основы Империи, оставались считаные дни…
«Нет специальной русской политической свободы, как нет специального русского электричества…»
Василий Михайлович Петрово-Соловово
Кирилл Соловьев
Василий Михайлович Петрово-Соловово родился 27 декабря 1850 года в Петербурге, в богатой дворянской семье. В одной только Тамбовской губернии семейные владения превышали 40 000 десятин земли, а еще имелись дома в Москве и Петербурге. Василий Михайлович был настоящим барином; он регулярно наезжал в свое имение Андриановка, где щедро одаривал слуг, устраивал катания на лошадях, кормил местных блинами с медовухой. Однажды на Масленицу, когда еще лежал снег, он приказал дорожки для лошадей высыпать сахаром… Здесь стоит добавить всего лишь одну деталь, чтобы посмотреть на этого русского помещика совсем с другой стороны. В.М. Петрово-Соловово был убежденным либералом, активным участником освободительного движения и принципиальным противником самодержавной власти.
Среднее образование он получил в Карлсруэ, в Германии. В 1874 году завершил курс обучения на историко-филологическом факультете Московского университета. А затем началось общественное служение в родной Тамбовской губернии. С 1880 года он почетный мировой судья Тамбовского уезда; в 1887–1908 годах – тамбовский уездный предводитель дворянства. С 1895 года участвует во всероссийских земских сельскохозяйственных съездах. Но все эти биографические подробности не составят полного образа В.М. Петрово-Соловово, если не учесть некоторые факты из его семейной жизни.
Василий Михайлович был женат на дочери московского городского головы князя А.А. Щербатова Софье. Мужем ее сестры, Марии Щербатовой, стал предводитель дворянства Темниковского уезда Тамбовской губернии Ю.А. Новосильцев – известный либерал, организатор земских съездов. А Вера Щербатова, младшая сестра Софьи и Марии, вышла замуж за философа и либерального общественного деятеля князя Е.Н. Трубецкого. Так породнились те, кому в скором времени суждено будет задавать тон в политической жизни не только Тамбовской губернии, но и всей России. Через новых родственников В.М. Петрово-Соловово сблизился с кругом блестящего русского мыслителя (тоже родом с Тамбовщины) – Б.Н. Чичерина.
В 1890-е годы В.М. Петрово-Соловово был одним из лидеров либерального крыла Тамбовского земского собрания. В этом качестве он сблизился с профессором В.И. Вернадским, земским гласным Тамбовской губернии. Благодаря их переписке вырисовывается своеобразный интеллектуальный портрет Петрово-Соловово. «Задача благомыслящих и интеллигентных людей для меня ясна, – писал он 5 апреля 1895 года. – Она состоит в том, чтобы всеми дозволенными средствами по мере сил направить живую силу в законное
