Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Бюджетная комиссия занимала особое положение. Ее в III Думе называли «генеральной», а членов комиссии – уважительно – «бюджетниками». Состав был в высшей степени представительный: в комиссию вошли почти все лидеры фракций. И неслучайно среди депутатов и министров ходило выражение: «Государственная дума – это Алексеенко». Как писал впоследствии известный экономист и зять М.М. Алексеенко П.П. Мигулин, «действительно, права нижней палаты были до такой степени урезаны, что единственно серьезным, чем могла Дума воздействовать на правительство, определять политическую жизнь страны, влиять на ход ее экономической жизни, являлся государственный бюджет».
Депутат III Думы, октябрист А.В. Еропкин вспоминал, что «бюджетная комиссия, в сущности, держала в своих руках все нити думской работы, ибо почти все законопроекты из других комиссий представлялись на заключение бюджетной по вопросу об ассигновании средств из казны. А какие законы и какие меры могли обойтись без ассигнования?» Причем речь шла и о «закончиках», о так называемой законодательной «вермишели». Хотя, конечно, в центре внимания комиссии оставалась государственная роспись, иными словами, бюджет. Таким образом, сфера ответственности была чрезвычайно широка: за год здесь просматривалось значительно больше законопроектов, чем в какой-либо другой комиссии Государственной думы. Например, в период деятельности Думы третьего созыва «бюджетникам» передали 567 законопроектов на рассмотрение и 1245 – на заключение. За это время они разработали 514 докладов; только и законопроектов остались нерассмотренными, и лишь относительно 23 не было дано заключения. Для сравнения: в финансовую комиссию внесено 372 законопроекта, в итоге сделано 307 докладов (при этом 47 законопроектов не рассмотрены вовсе). Правда, бюджетная комиссия была и самой многочисленной: в нее входило шестьдесят шесть депутатов. Однако обычно лишь треть принимала активное участие в работе.
Перед Михаилом Мартыновичем стояла нелегкая задача: наладить в этих условиях четкое функционирование комиссии. По словам А.В. Еропкина, «профессор Алексеенко был идеальным председателем и вынес всю эту работу (бюджетной комиссии. – КС.) на своих плечах. Я должен откровенно признать, что без профессора Алексеенко Государственная дума ни в каком случае не справилась бы с бюджетом, как, например, она не справилась с отчетами Государственного контроля, которые Дума ни разу не рассматривала».
В отличие от прочих думских комиссий, бюджетная заседала практически круглый год. Причем председатель отсутствовал в чрезвычайно редких случаях. Особенно интенсивной была работа с февраля по июнь каждого года. В июне заседания «бюджетников» начинались в и утра и продолжались, чаще всего без обеденного перерыва, до 2–3 часов ночи. Иногда члены комиссии расходились и в 5 часов утра. М.М. Алексеенко внимательно следил за ходом дискуссии, порой направляя ее, отмечал ошибки ораторов. Он стремился не допускать увеличения государственных расходов, так как это, по его мнению, могло привести к расстройству финансов России. Бюджет, в значительной мере под влиянием Алексеенко, качественно изменился: председатель комиссии требовал обоснования каждой цифры. При этом он упорно боролся и с излишней «скаредностью» Министерства финансов. С его точки зрения, в бюджете должны быть четко определены приоритеты, которые предполагали особое, целевое финансирование образования, путей сообщений, объектов промышленности.
По мнению депутата Думы князя С.П. Мансырева, восьмикратное увеличение бюджета Министерства народного просвещения за последнее десятилетие существования Российской империи – прямая заслуга М.М. Алексеенко. Помимо этого, он настаивал, чтобы финансовая политика государства имела свою программу долгосрочного развития; чтобы она стала органичной частью общего правительственного курса. «Все наше финансовое благополучие, основанное на хозяйственном благополучии, вызвано одной центральной крупной причиной – урожаем в связи с очень благоприятными конъюнктурами, т. е. с высокой ценой и очень удачными условиями времени, когда этот урожай и вымолачивался, и реализовывался, – говорил М.М. Алексеенко на заседании Думы 12 февраля 1910 года. – Вот это обстоятельство и надо учитывать. Надо иметь в виду: причина, которая действует временно, производит и временный эффект, и твердо настаивать, что этот подъем есть подъем, который надо использовать, но ни в каком случае не полагать, что этот подъем станет для нас, уже без всякой заботы с нашей стороны, нашим постоянным благополучием».
С.И. Тимашев отмечал, что министры, посещая заседания бюджетной комиссии, «являлись как бы на экзамен или, скорее, на суд; в последовательном порядке все ведомства, одно за другим». Причем обсуждение бюджета того или иного ведомства не ограничивалось пересчетом цифр, а всякий раз перетекало в дискуссию о программе деятельности министра, о перспективах развития вверенной ему отрасли. Как вспоминали депутаты Думы, М.М. Алексеенко был в высшей степени любезен с министрами, но стоило кому-нибудь из них проявить поверхностное отношение к делу, как председатель «моментально его осаживал». Например, такого рода «экзамен» предстоял министру торговли и промышленности И.П. Шипову, и тот его явно провалил. М.М. Алексеенко не скрывал своего резкого неприятия бездумного расходования государственных средств. Так, в октябре 1913 года он дал интервью корреспонденту газет «Русское солово» и «Речь» Неманову, в ходе которого прямо заявил, что «кредиты на большую судостроительную программу в Государственной думе ни при каких условиях не пройдут. И добавил: «„Кораблики“ нужны только морскому министру, а мы не так богаты, чтобы исполнять фантазии каждого министра». У М.М. Алексеенко установились прочные отношения с министром финансов (впоследствии – премьером) В.Н. Коковцовым. По словам Н.В. Савича, «в психике обоих было нечто общее: большая осторожность, расчетливость, любовь к законности». При этом, продолжал Савич, они не любили друг друга, «но очень ценили корректность установившихся между ними отношений».
М.М. Алексеенко, несомненно, принадлежал к числу выдающихся думских ораторов. «Каждое выступление в Думе профессора Алексеенко было настоящим триумфом», – вспоминал А.В. Еропкин. Причем выступал он крайне редко, обычно один раз в год, при представлении государственной сметы расходов и доходов. Его чрезвычайно длинные речи продолжались по несколько часов. И тем не менее зал пленарных заседаний был переполнен, в Таврическом дворце стояла тишина – все слушали Алексеенко. Это исключительный случай, так как «лучшие ораторы могли занимать внимание Думы не более получаса, и в зале начинался глухой гул – прямой признак, что надо кончать речь». Выступления М.М. Алексеенко провожали бурными аплодисментами как справа, так и слева. Его доклады имели значение еще и потому, что бюджетная комиссия не ограничивалась формальным финансовым анализом представленного бюджета. «Она старалась вникать в самую сущность деятельности соответствующего министерства, указывала на дефекты, которые, по ее мнению, там существуют, на изменения, кои ей желательны». Для каждого ведомства формулировались пожелания, призванные определять порядок его работы.
Положение М.М. Алексеенко в Думе было незыблемым. Когда он, уставший от постоянных трений в комиссии, решил уйти с поста председателя, фракция октябристов упросила его остаться, так как
