Флот в Белой борьбе. Том 9 - Сергей Владимирович Волков
* * *
Вскоре ускакали наши александрийцы, а сельские жители начали выказывать признаки беспокойства. Я понимал, что, если неприятельские суда, выйдя из Волги, завернут в залив, я окажусь запертым, а с наступлением с сухого пути красных сил буду окружен. Поэтому с тяжелым сердцем я приказал моим судам тоже отходить обратно на Логань. Около трех часов дня мы вытянулись в залив и пошли обратно. На Волге были видны многочисленные дымы. К вечеру мы прибыли в Логань. Мне стало ясно, что с ничтожными силами, которыми я располагал, нечего было и думать соваться в Волгу. Обстоятельства на фронте понемногу выяснились. Большевики встревожились не на шутку нашим общим наступлением. Сакс был сменен, и его заменил прибывший с севера товарищ Раскольников. Приехал также пресловутый Альтфатер. Для действий на мелководье большевики приспособили железную буксирную баржу, на которой установили четыре 130-мм морских орудия, привезенных с севера из Балтики. Какими-то путями течение Волги у Саратова, бывшее дотоле под нашим контролем, освободилось, и в Астрахани, справедливо считавшейся красным командованием ключом смычки генерала Деникина с адмиралом Колчаком, в изобилии потекли подкрепления. Между тем, как назло, из Петровска не приходило никакой поддержки. Насколько было в наших силах, мы изворачивались сами. Пароход «Ретвизан» был отправлен в Петровск для пополнения запасов топлива. На нем было отправлено мое донесение, и он же должен был нам доставить пополнения и запасы, если их удастся выскулить. Было решено поставить одну нашу пушку на «Екатерину», и на ней начались срочные работы. На случай прилета гидроплана, о котором я слезно просил, был устроен на берегу канала пологий спуск к воде: несколько поодаль была устроена большая площадка на случай возможного прибытия сухопутных самолетов. Я отдал также на берег для выпечки хлеба, в котором чувствовался недостаток, всю наличную муку, имевшуюся в моем распоряжении.
* * *
Мичман Никифоров просил моего разрешения произвести на шхуне ночную разведку в сторону Воскресенского. Я дал свое согласие. Оказалось, что к Воскресенскому действительно подошли с моря и с суши большевики. Это подтвердили и успевшие бежать оттуда рыбачьи семьи, поведавшие о начавшейся там обычной большевистской расправе. Здесь ко мне наконец присоединился и Рутковский со своей связью. Покидая Воскресенское, я, к счастью, встретил его три шхуны, шедшие туда, и успел ему передать, чтобы он поворачивал и шел со мною в Логань. Теперь, с его помощью, мы начали налаживать связь со штабом генерала Драценко. Для затруднения входа в канал я распорядился снять вехи, обозначавшие его направление, оставив для нашей ориентировки лишь три самые необходимые. Вскоре прибыл в Логань береговой летучий отряд Красного Креста. Наконец мы дождались и нашего гидроплана; управлял им сухопутный летчик, фамилия которого ныне совершенно стерлась в моей памяти. С ним вместе, в качестве механика, прилетел гардемарин Загорский494. Они привезли мне от жены большой пакет зелени и сушеных фруктов. Питаясь исключительно рыбой и плохим хлебом, люди на отряде начали страдать цингой. Гидроплан был вытащен на берег, из фруктов был сварен на весь отряд компот, мы подтянули все наши шхуны к пристани, и я пригласил командиров на редкое пиршество. Летчик что-то замешкался; я предупредил его о предстоящей ему разведке, и он возился у своего аппарата, вокруг которого столпилось местное население, никогда дотоле не видавшее вблизи летательных машин.
Не успели мы проглотить по первой ложке, как с наблюдательного поста сообщили, что с юга летят еще два аэроплана. Это могли быть только друзья, и я распорядился зажечь дымные костры на устроенной нами площадке, дабы показать им, где сесть. Люди столпились на пристани и шхунах, и все мы усердно махали платками быстро приближавшимся птицам. Дружественные отличительные круги на крыльях стали уже явственно видны. Немного не доходя до нас, аэропланы разделились, и один пролетел несколько вперед и в сторону, а другой стал кружить над одиноко расположенным к югу от Логани рыбным заводом. Мы продолжали им усиленно махать. Внезапно от первого отделилась какая-то блестящая звездочка, а вслед за ней что-то большое, красное, грушевидной формы; к нашему возмущению и ужасу, это оказалась бомба, со страшным эффектом разорвавшаяся на приморской околице села. Не успели мы опомниться, как взорвалась бомба, брошенная и с другого аппарата. Эта попала как раз в рыбный завод; тотчас после своего подвига второй аэроплан пошел на соединение с первым, причем по пути ошпарил из пулемета толпу, стоявшую у моего гидроплана. Затем обе машины соединились и полетели обратно на юг, видимо довольные своей работой. Скоро они скрылись в голубой дымке летнего дня. Мы стояли окаменелые от удивления. Вкусный компот не лез нам в горло. От разрыва первой бомбы, слава богу, не пострадал никто, лишь изба была совершенно исковеркана. Вторая же, попав на двор рыбного завода, убила пять человек, вылезших из дома посмотреть на невиданное чудище. Кроме того, оказался убитым наповал пулей в висок калмык, стоявший в толпе у гидроплана. Из чинов отряда не пострадал никто. Тотчас полетело донесение в штаб, потащили хоронить убитых, и вообще наше настроение стало минорным. Англичан ругали на все корки. Наши посетители оказались впоследствии какими-то недавно прибывшими канадскими летчиками, которые ошиблись в определении линии нашего фронта. За свой подвиг они были отправлены обратно в Англию, но нам от этого было не легче, и назойливо стала вспоминаться лукавая бумага адмирала Сеймура.
Но этим наш день еще не кончился. Как только улетели на юг англичане, наблюдательный пост известил, что с севера к нам летит новый гость. Это был уже враг несомненный. Наши шхуны, собранные в одну кучу у пристани, представляли заметную цель. Я приказал людям скорее выйти с ружьями на берег и, рассыпавшись по селу, открыть по неприятелю огонь по способности. Приблизившись к нам, большевики тоже бросили бомбу. К счастью, по силе она была гораздо слабее английских и разрыв ее был ничтожен. Однако он нанес нам большой урон, ранив в ногу нашего летчика-офицера. Мы снесли его в околоток Красного Креста, а потом на взятой моторной шхуне отправили в Петровск. Неприятель с красной звездой на крыльях, видимо, не имел больше бомб, ибо улетел обратно; я же был в отчаянии, лишившись возможности использовать
