Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века - Георгий Иосифович Чернявский
«Во-первых, это все же не освобождает нас, равно как и тебя, от обязанности выступить против использования принадлежащих партии фондов для целей, направленных во вред партии. Во-вторых, если после этого Ленин все же пустит в ход денежные средства для осуществления своих дезорганизаторских планов, то этим он даже самым наивным и доверчивым товарищам покажет, что в прошлом году он и его преторианцы[956] циничнейшим образом ввели в обман ЦК и партию».
Событиям следующих четырех месяцев (август – ноябрь 1911 г.), когда, как формулировал Николаевский, произошел «взрыв большевистско-польского блока», посвящен пятый раздел публикации. Включенные в него документы важны прежде всего с той точки зрения, что показывают напористость и решительность, которые Ленин и его группа, составлявшие незначительное меньшинство, противопоставляли остальным партийным фракциям, теряя при этом последних союзников, в частности польских социал-демократов. Единственным полусоюзником Ленина оставался в этот момент Плеханов со своими «меньшевиками-партийцами», однако и он все более отдалялся от Ленина, видя, что тот планирует стать во главе сплоченной и жестко дисциплинированной, хотя и численно незначительной фракции, верной своему вождю (оттеснив, понятное дело, на второй или третий план патриарха русской социал-демократии Плеханова).
Раздел открывается группой документов, свидетельствующих, что Ленин и созданные им структуры – Организационная и Техническая комиссии – утратили поддержку польских социал-демократов и фактически перестали существовать. Пришла в упадок и контролируемая Лениным газета «Социал-демократ», из которой Ленин пробовал вытеснить теперь уже и поляков. Одновременно Ленин и его ближайший соратник того времени Г.Е. Зиновьев решили созвать свою «общепартийную» (а на самом деле ленинскую фракционную) партконференцию, которую с помощью типичного ленинского жульничества собирались выдать за представительство всей партии.
Эти действия вызвали возмущение не только других членов заграничных комиссий, но и части большевиков. В результате в начале ноября 1911 г. появился поистине беспрецедентный документ – резолюция группы большевиков-партийцев с резким осуждением захвата партийной типографии и экспедиции ленинской группой и еще более резким протестом против действий Ленина в редакции газеты: «Захват двумя большевиками-фракционерами [Лениным и Зиновьевым] Центрального органа партии является поступком того же порядка, но еще более возмутительным, чем захват… партийной типографии и экспедиции». «Социал-демократ», делали вывод авторы резолюции, окончательно превратился во фракционный ленинский орган и не может считаться органом партии. В этом захвате Ленина отказался поддержать даже Плеханов. Ленин окончательно остался один.
Последний, шестой раздел публикации назывался «Вокруг Пражской конференции». Он был посвящен завершению полного организационного раскола в РСДРП путем проведения большевиками-ленинцами своей сепаратной конференции, которая в конце концов откровенно обманным образом была выдана ими за общепартийную. Николаевский не случайно назвал раздел именно «Вокруг Пражской конференции». В нем нет материалов самой конференции, которые были лишь выборочно опубликованы в СССР еще до Второй мировой войны[957] и в полном виде в распоряжении составителя не имелись. Речь идет в основном о трех вопросах: являлась ли конференция, созванная Лениным, подлинным форумом РСДРП; каковы были отклики на нее со стороны различных фракций, групп, течений и деятелей российских социал-демократов; как повлияли созыв и итоги этой конференции на взаимоотношения ленинской группы с европейской социал-демократией, прежде всего с германской и, главное, с «держателями» пресловутых партийных денег.
Документы показывают, что в конференции, помимо большевиков, формально участвовали только два меньшевика. К тому же один из них оказался, в сущности, ленинцем и, как свидетельствуют материалы, был своеобразным «агентом влияния» Ленина в плехановском стане. Второй же после конференции подверг саму конференцию и особенно поведение Ленина на ней весьма нелицеприятной критике и отказался от признания ее партийным форумом. Так что в результате оказалось, что в Праге собралась не партийная, а чисто фракционная конференция, которая фактически, хотя и не формально (формально это произошло в 1917 г.), завершила организационный партийный раскол.
Произошел и окончательный разрыв ленинской группы со сторонниками Плеханова, которые с характерной для них фразеологией назвали Ленина «неоликвидатором» партии[958]. Из ряда материалов (некоторые из них Николаевский включил в примечания) следует, что созданная Лениным большевистская Российская организационная комиссия (РОК) и особенно один из ее руководителей Т.К. Орджоникидзе проявили максимум усилий для того, чтобы подобрать на конференцию только таких делегатов, которые будут послушно выполнять ленинскую волю. Все же остальные группы и течения социал-демократов единодушно осудили раскольнические действия Ленина. Лидеры ранее близкой к большевикам польской социал-демократии в своем открытом письме плехановцам и группе «Вперед» упрекали и тех и других в том, что общая пассивность привела к тому, что их приверженцы в России, оставшись без руководства, пошли за большевиками «ленинского направления, служа против воли и помимо собственного ведома делу раскола».
Именно накануне Пражской конференции, в ноябре-декабре 1911 г., произошел конфликт Ленина с немецкими «держателями» денег. Каутский перестал прикрывать Ленина и потребовал, чтобы тот передал в фонд дополнительные 30 тысяч франков, которые ранее Ленин оставил у себя вопреки решению январского пленума ЦК РСДРП 1910 г. (сумма была даже большей – 33 тысячи франков). В этой связи К. Каутский и К. Цеткин (Ф. Меринг был тогда тяжело болен и сложил с себя обязанности «держателя») писали в Загранбюро ЦК РСДРП 18 ноября 1912 г.: «Согласно всем обстоятельствам дела мы делаем т. Ленина ответственным за то, чтобы передача нам этих денег совершилась своевременно и полностью. Всякая попытка помешать передаче этой суммы или хотя бы части ее в хранящийся у нас фонд означала бы противозаконное присвоение партийной собственности».
Как и следовало ожидать, передачи Лениным денег не последовало. Через две недели Цеткин значительно более резко писала большевикам Таратуте и Андриканису, которых Ленин держал в качестве «мальчиков для битья»:
«Ваш отказ перевести в депозит значительную часть партийного имущества и ваша готовность выдать ее т. Ленину во фракционное владение и для фракционных целей являются грубым нарушением формальных постановлений договора и извращением его очевидного смысла… Российской партии и Социалистическому интернационалу придется высказаться по этому поводу, так как, выполняя возложенное на меня поручение, я сочту себя обязанной в случае необходимости апеллировать к ним обоим».
Николаевский написал на эту тему значительную по объему статью. Дело в том, что он в качестве представителя
