Молотов. Наше дело правое [Книга 2] - Вячеслав Алексеевич Никонов
— Мы не можем игнорировать или недооценивать того факта, что ратификация Парижских соглашений повлечет необходимость принятия новых весомых мер с целью надлежащей защиты миролюбивых государств.
После совещания началась подготовка концепции договора о коллективной обороне, включая создание объединенного военного командования. 22 февраля 1955 года Молотов представил в ЦК проект, предложив приступить к его обсуждению с лидерами союзных государств[1305]. Вторая конференция восточноевропейских стран прошла в Варшаве 11–14 мая, после того, как боннский парламент ратифицировал соглашение о вступлении Западной Германии в НАТО. Была создана Организация Варшавского договора. Заключительная статья договора гласила, что он утратит свою силу в случае создания в Европе системы коллективной безопасности.
«Саврас без узды»
Среди наследников Сталина не было противников десталинизации. «Пережив многочисленные унижения и страх за свою судьбу при жизни Сталина, все они отвергали саму возможность новой диктатуры сталинского типа, были заинтересованы в формировании нового баланса власти, основанного на относительном равноправии членов Политбюро»[1306], — считает Хлевнюк. 10 марта на Президиуме ЦК Маленков призвал «прекратить политику культа личности». Поспелову — секретарю ЦК по пропаганде — было поручено соответственным образом контролировать прессу, а Хрущеву — проверять публикации о Сталине. Но о распределении власти единогласия точно не существовало. И российская традиция с ее тягой к единоначалию работала против коллективного руководства. Теоретически на первую роль могли претендовать четверо — Маленков, Берия, Хрущев и Молотов.
Шепилов, один из самых проницательных и информированных свидетелей эпохи, считал, что «по всенародному и всепартийному мнению, единственным достойным преемником И. Сталина был В. Молотов. Но Молотов сам не проявлял ни малейших намерений встать у руля государственного корабля. С непревзойденной дисциплинированностью и воспитанностью он ждал, как решится вопрос о его роли, статусе “коллективным разумом” — в Президиуме ЦК»[1307].
Оставшийся триумвират поначалу действовал как команда. «Тот факт, что эта тройка — Маленков, Берия, Хрущев — как будто веревкой между собой связана, производил на меня тяжелое впечатление, втроем они могли навязать свою волю всему Президиуму ЦК, что могло бы привести к непредвиденным последствиям»[1308], — считал Микоян. Покладистый Маленков формально располагал наибольшим набором властных полномочий, однако не сильно стремился их приумножить. «Но были в составе руководящего ядра два человека, которые смотрели на вещи гораздо более практично, без всякой романтики и сентиментальности, — замечал Шепилов. — Это были Никита Хрущев и Лаврентий Берия. Оба жаждали власти. Оба хорошо понимали, что после смерти Сталина механизм единоличной власти не был сломан и сдан в музей древностей»[1309].
Уже 14 марта 1953 года пленум ЦК по предложению Хрущева освободил Маленкова от обязанностей секретаря ЦК из-за нецелесообразности совмещения этой должности с руководством правительства. Премьер председательствовал на заседаниях Президиума ЦК, Хрущев — на заседаниях Секретариата. Но затем Хрущев добился и отмены «ленинской традиции». Шепилов вспоминал: «На этом заседании Хрущев вел себя раздраженно. Правая ноздря у него подрагивалась, угол рта отходил к уху, лицо приобретало злобное, бульдожье выражение.
— Почему это Маленков должен был председательствовать на Президиуме? Почему это я и все мы должны подчиняться Маленкову? У нас коллективное руководство. У нас должно быть разделение функций. У меня свои обязанности, у Георгия — свои. Ну и пусть занимается своим делом»[1310]. Теперь и в Президиуме ЦК председательствовал Хрущев.
Берия меж тем упивался своим новым положением едва ли не полного всевластия. Он мог все. Даже надеть на себя тогу поборника законности. 10 марта в МВД были созданы группы для проверки и пересмотра громких дел. Берия потребовал запретить применение к арестованным мер физического воздействия. 24 марта он направил в Президиум ЦК записку, где привел цифру заключенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях — 2 526 402 человека. «Из общего числа заключенных количество особо опасных государственных преступников (шпионы, диверсанты, террористы, троцкисты, эсеры, националисты и др.), содержащихся в особых лагерях МВД СССР, составляет всего 221 435 человек». Берия предложил рассмотреть Указ об амнистии, который был принят уже 27 марта — освобождались 1 181 264 человека[1311]. Впереди было «холодное лето 1953-го», когда резко возросло число убийств, грабежей. Все решения по реабилитации — и тогда, и в последующем — принимались в Президиуме ЦК единогласно.
При этом претензии Берии на первенство ни для кого не были секретом и вызывали беспокойство коллег. Заговор против него вызрел быстро, в дни июньского кризиса в ГДР, куда Берию отправили для наведения порядка. «Организаторами переговоров выступали Маленков и Хрущев. В необходимых случаях, в частности, для беседы с К. Е. Ворошиловым, подключался В. М. Молотов. Не все члены Президиума ЦК согласились с доводами Маленкова и Хрущева, и поэтому мнение старейшего члена Президиума ЦК Молотова было очень важно»[1312], — замечает историк Владимир Наумов. Хрущев вспоминал: «Когда Молотов еще пользовался у Сталина доверием, я лично слышал, как он очень резко высказывался против Берии… Поэтому, как только я заговорил с Молотовым, он полностью со мной согласился. “Правильно, что вы поднимаете этот вопрос. Я полностью согласен и поддерживаю вас. А что вы станете делать дальше и к чему это должно привести?” — “Прежде всего нужно освободить Берию от обязанностей члена Президиума ЦК, заместителя Председателя Совета министров СССР и от поста министра внутренних дел”. Но Молотов сказал, что этого недостаточно: “Берия очень опасен, и я считаю, что надо пойти на более крайние меры”. — “Может быть, задержать его для следствия?”»[1313].
Подготовку ареста взял на себя Булганин как министр обороны. На своей машине он привез в Кремль пять офицеров во главе с Москаленко. На другой прибыли Жуков, Брежнев, Неделин и др. «Всех нас Булганин провел в комнату ожидания при кабинете Маленкова, затем оставил нас и ушел в кабинет к Маленкову. Через несколько минут вышли к нам Хрущев, Булганин, Маленков и Молотов… В приемной все время находилось 15–17 людей в штатской и военной одежде. Это порученцы и лица, охраняющие и прикрепленные. И больше всего это люди от Берия»[1314], — свидетельствовал Москаленко.
Заседание Президиума ЦК 26 июня открыл Маленков. «Враги хотели поставить органы МВД над партией и Правительством. Задача состоит в том, чтобы органы МВД поставить на службу партии и Правительству, взять эти органы под контроль партии»[1315].
