Воспоминания самарского анархиста - Сергей Николаевич Чекин
Второй после Павла брат Александр учился в сельской школе, затем окончил ремесленное училище токарем по металлу. Вначале работал токарем в Смурове на каком-то частном заводе, затем переехал на работу в Баку. Когда началась Первая мировая война, то его, как отбывавшего ранее действительную службу вольноопределяющим[ся][43], призвали в армию и послали в школу прапорщиков, по окончании которой до семнадцатого года беспрерывно находился на Турецком и Западном фронтах, а затем попал в плен, будучи уж подполковником, и там женился и остался на жительство в Югославии. Там же окончил заочные технические курсы в Париже. Многие годы он работал техником на заводе, а теперь на пенсии в возрасте семидесяти шести лет. Два сына его Николай и Георгий окончили Институт иностранных языков в Италии и уехали работать в Нью-Йорк, а дочь Милена с мужем, учителем Драганом Антоновичем[44] обосновались на жительство и работу в Белграде, что в ста двадцати километрах от Крагуеваца, где живет брат Александр.
Более сорока лет прошло с тех пор, как Александр волею судьбы очутился за границей. Там он обосновался и создал семью и там найдет вечное успокоение, не навидавшись со своими родными и родиной рождения. Полтора года моих хлопот повидаться с ним оказались тщетными. Дикие предрассудки и суеверие государственных властей до сего времени разъединяют общение людей мира между собою пограничными заставами китайской стены. Они боятся, что люди разных стран будут находить узы дружбы без звериных законов кнута и пряника государственных властей. Единственным утешением, его гордостью являются сыновья и дочь — прекрасная смена — «и у гробового входа младая будет жизнь играть»[45]!
В свое время Александр хорошо помогал мне и брату Василию, когда мы учились в Смуровской фельдшерской школе, когда он работал токарем, а потом служил офицером, да отцу существенно помог купить другой дом побольше, в котором сейчас живет сын Дмитрия — племяш Сергей, а тот прежний, в котором мы родились и долгое время жили, продан Князеву Павлу Федоровичу. Когда Александр еще учился в ремесленном училище, то часто брал меня с собою и другими товарищами на рыбалку. По возрасту он на десять лет старше меня, а потому ко мне относился покровительно, как старший к младшему. А что может быть интереснее в десять-двенадцать лет, как идти вдаль от дома и получать новые, неизведанные впечатления?!
Еще дома, с момента вечерних сборов начинаешь чувствовать радостное возбуждение, по дороге лесом и берегом реки, сама рыбалка, когда не знаешь, какая там под водой попалась рыба, ночной костер, а кругом такая непроглядная тишина и тьма от костра. Хорошо и как-то жутковато. Мне обычно отводилось подсобное, не рыбное дело: сбор сухих сучьев, хвороста, что в изобилии по берегам Зигзаги, заранее еще до захода солнца. Место стана для ночевки выбиралось близ берега реки, под деревом у Калашниковой, Татарской или Смолевой Ямы, где всегда много водилось рыбы, и каждый год из Кобельмы приезжал с неводом рыбак Красильников, тянул неводом эти ямы — плесы и [оказывался] с большим уловом лещей, судаков и другой речной рыбы. Все любители рыбаки каждый раз имели хорошие уловы. Наша рыбалка всегда рассчитывалась на сомов. Однажды летом брат изловил сома на полтора пуда.
Меня с малых лет волновали ночное безмолвие, темно-голубое и бездонное небо с бесчисленными звездами, ветры и дожди. Серебристый блеск вод Зигзаги, утренние и вечерние зори, восход и заход солнца, пробуждение и пение птиц. Да, хорошее, незабываемое и невозвратное время детства, как ты прекрасно!
Сестру Марию, единственную дочь, мать оставила при себе, на бесчисленной и бесконечной работе в большой крестьянской семье. Шестнадцати лет вышла замуж за бравого парня Иванова-Хренова Володю[46], товарища брата Александра. Но коротка была их семейная жизнь. Во время Первой мировой войны он погиб на фронте, оставив жену с родившейся дочерью Паной. Некоторое время жили в доме отца, а затем по соседству поставили им небольшой домик. Через несколько лет сестра вышла замуж в Загладовку за вдовца Фролова Ивана Матвеевича на троих детей. Замужество оказалось удачным. Затем они во время коллективизации уехали жить и работать в наш областной город, где через несколько лет приобрели трестовскую дачу. Построили там зимний дом и много лет хорошо жили и здравствовали. Но внезапно муж ее, Иван Матвеевич, умер. О сестре Марии и ее муже Иване Матвеевиче я еще много буду говорить в дальнейшем, ибо моя жизнь неразрывно проходила с их жизнью многие годы, они были утешителями моей скорби и печали в стране полунощной.
Дочь сестры Пана по окончании медицинского института, через пять лет заразившись туберкулезом, умерла на Дальнем Востоке, куда была направлена на работу по разверстке. Ее детство прошло в доме моего отца и матери, как «сиротки». Сестра многие годы тяжело переживала потерю своей единственной дочери. Через много лет, когда я возвратился из страны полунощной и проживал некоторое время у сестры на даче, в конце пятьдесят шестого года, будучи на курсах усовершенствования в клинике, помог выхлопотать пенсию за погибшую дочь.
Брат Василий по окончании местной школы начал учиться в четырехгодичном ремесленном училище, но через два года подготовился и сдал вступительный экзамен в четырехлетнюю Смуровскую фельдшерскую школу, которую и окончил в пятнадцатом году, был призван в армию на службу в сорок девятый военный госпиталь в Кинеле[47]. Там произошел у него [такой] серьезный конфликт, что мне пришлось выручать его из беды, о чем будет сказано в дальнейшем.
Забегая несколько вперед, мне хочется сказать о поездке к нему в Тиинскую больницу близ Мелекесса[48], где он работал тогда фельдшером. Я поехал к нему повидаться. Шла Гражданская война. Возвращаясь пароходом от него домой через Смуров, я познакомился на палубе парохода второго класса с старшиной так называемой Народной армии Учредительного собрания[49], едущим в отпуск в Алексеевку за Кинелем. В нашей беседе мы оба имели отрицательное, критическое мнение к властям Учредительного собрания, ибо в то время оба мы были уверены, что власть большевиков стоит ближе к народу, чем все
