Моя небесная красавица. Роми Шнайдер глазами дочери - Сара Бьязини
Мне и в голову это не приходило. Теперь все понятно.
2 февраля 2018, за несколько дней до твоего рождения
У меня полно свободного времени, я в декретном отпуске.
В Музее охоты и природы на улице Архивов выставка Софи Калль. Мне нравятся ее работы, ее видение мира, и даже будучи глубоко беременной, я туда иду.
Выставка называется “Отличный дуплет, господин маркиз”. При участии керамистки Серены Кароне.
Позже, читая об этой выставке, я вдруг поняла, что она открылась 10 октября 2017 года и закончилась в день твоего рождения (!) 11 февраля 2018-го.
Как увидеть, уловить все явленные нам знаки.
* * *
Мне хорошо в этом музее, хотя я пришла сюда впервые. Я одна и никуда не тороплюсь. Меня никто не сопровождает, я брожу по выставке в свое удовольствие. Лучше ходить в музеи в одиночестве, подчиняться только собственному ритму, изучать в свое удовольствие выставленные работы, не заботясь о желаниях спутников. Ведь не все можно делать сообща. В музеи я предпочитаю ходить одна. Я запросто могу отрешиться от присутствия других посетителей. Кино тоже требует одиночества, театр – в меньшей степени.
Своей любовью к искусству я обязана отцу, который уже с семи лет водил меня по музеям (и по церквям тоже, где, для нас, неверующих, прославляется искусство, а не Господь). Отец говорит, что в сумеречных безмолвных храмах главное не следовать за ним по пятам, а ходить самой, руководствоваться собственными предпочтениями и стоять столько, сколько хочется перед тем или иным шедевром. Найти самостоятельно то, что поразит меня.
Ему важно было натренировать мой глаз, воспитать вкус.
* * *
Надо сказать, что он тоже увлекается рисунком и живописью.
Из него бы вышел прекрасный фальсификатор. Он написал множество копий Миро, Кандинского, Тамары де Лемпицка. Вовсе не кичась своими талантами, он ставил собственные инициалы в правом нижнем углу рисунков, но в конце концов сжигал их. Он часто переезжал, и ему не хотелось загромождать пространство, привязываться к чему-либо материальному, так что он избавлялся от лишнего. Мне удалось спасти цветные копии Текса Эйвери и нарисованные карандашом головы индейцев.
В новый дом с ним переезжают только любимые книги, семейные фотографии, само собой, и маленький секретер красного дерева, подаренный ему моей мамой, с многочисленными отделениями и потайными ящичками – все свое детство я беспрестанно открывала и закрывала их. Внутри медленно засыхали зерна риса, которыми их осыпали на свадьбе.
Делая свои первые шаги в музеях, я постоянно терялась и старалась не упускать из виду отца. Всем своим видом показывая, что мой выбор того или иного произведения обусловлен формами и цветом, а вовсе не расстоянием между нами. Затем, став завсегдатаем, я мало-помалу начала забывать о его присутствии, научилась давать себе волю и теперь хожу сама, путешествую, мысленно проникая внутрь полотен, обнимая статуи. Я до головокружения всматриваюсь в определенные точки, забывая о картине как таковой. Так же я вглядываюсь в мамины фотографии, потому что меня завораживает ее красота.
Я помню, как впадала в ступор перед картинами Кандинского, или, напротив, смотрела на них с осознанным вниманием, как принято теперь говорить. Классики, импрессионисты, Делакруа, Энгр, Боннар, Бальтус, Эгон Шиле и многие другие, вперемешку. Я восхищаюсь пространством, в котором столько красоты. Меня ошеломляет не только конкретное полотно, но и сумма искусств в одном месте.
В Музее охоты и природы Софи Калль размышляет о скорби, о потере, об отсутствии. Она посвятила выставку своему отцу, Бобу Каллю, умершему два года назад. И еще об утрате вдохновения, которое она пытается выудить в соседней рыбной лавке. Буквально истолкованный слоган звучит по-новому: “Ловите идеи у своего рыбника”. Не могу не расхохотаться, угадав ее замысел.
Я иду медленно, в зале на первом этаже нет ни стульев, ни скамеек. Всё в порядке, я задерживаю дыхание, мне некуда торопиться.
Не помню, зашла ли я в уборную и вообще есть ли она там. Пить и пи́сать – мои основные устремления на позднем сроке. Я поднимаюсь по красивой лестнице со столь же красивыми коваными узорчатыми перилами.
На втором этаже мой взгляд привлекает большой обитый красным бархатом диван, который ждет не дождется меня.
Я открыла для себя Софи Калль в 2007–2008 году, когда состоялась ее выставка “Берегите себя”. На выставке я не была, но моя подруга Каролина подарила мне каталог. В то время я толком и не заглянула в него, мне просто понравилось название и флуоресцентно-розовая обложка. Я подумала, что этот подарок – прекрасный дружеский жест, особенно если она выбрала его за название.
В 2013 году, в летнем пекле Воклюза, я пересеклась с Софи Калль в одном пространстве – она поселилась в номере 20 отеля “Миранда” на время Авиньонского фестиваля. Зрители приходят смотреть, как она завтракает. Это театр одного актера, она выставляет саму себя в окружении личных вещей. Она не произносит ни слова, но постоянно находится в движении – на гостиничной кровати. Места там немного. Несмотря на то, что “Миранда” – пятизвездочный отель, она живет не в люксе. Зрителей у нее помещается мало. Кто-то должен выйти, чтобы впустить следующего. Маршрут, размеченный стрелками, проложен по спальне и ванной комнате. Мы следуем заранее установленному порядку. Я захожу. Посетители огибают кровать по кругу, рассматривают фотографии и тексты, приколотые к стенам, предметы на столе, кресла, иногда саму Софи Калль, преспокойно лежащую в постели.
Я тихонько хмыкаю, наблюдая за тем, как она читает газету, делая вид, будто в комнате никого нет. Она поворачивается ко мне, немного удивленная произведенным эффектом, и спрашивает: “Почему вы смеетесь?” Я, изумившись, что в ее голосе звучит легкая досада, отвечаю: “Вы меня рассмешили”. Меня забавляет не лично она, а вся эта инсталляция, постановка, сочиненная для публики. Я запинаюсь, не знаю, удастся ли мне в одной фразе внятно изложить свои мысли. И умолкаю, она вовсе не собирается со мной дискутировать, я, по крайней мере, не решаюсь заговорить, разрываясь между смущением и желанием надерзить.
Спустя годы, всё в том же отеле, в первом салоне с охряными стенами, слева, прямо у выхода в сад, я вижу потрясающую картину. Я не знаю ни названия, ни имени художника, и администратор, к которому я обратилась, тоже не смог мне помочь.
Жаль. На картине изображена в профиль читающая у окна женщина – она останется в этой охряной гостиной и в моем телефоне,
