Всеволод Иванов. Жизнь неслучайного писателя - Владимир Н. Яранцев
Вопреки названию, герой романа «Мы идем в Индию» в Индию идет только на словах. Точнее, не идет, а ходит в пределах какого-то заданного пространства, очерченного Семипалатинском и прилежащими станицами Семиречья и Прибалхашья, т. е. Северо-Восточного Казахстана; отдельно – г. Верный (Алма-Ата), но и тот дан в связи с причудами сюжета. Места эти для Иванова родные, и встречаемся мы со старым знакомым – Всеволодом-«Сиволотом». Лучшей темы для нового романа в «оттепельные» 1950-е Иванов не нашел, и лучшего, чем дополнить уже написанное, известное читателю «пропущенным» эпизодом из 1913 г., тоже. Тогда он, Иванов, временно покинул Курган и свою типографскую работу, чтобы увидеть те места, которые вдохновят его на поход в Индию, все больше превращавшуюся для него в некий условный образ осуществляемой мечты. Путешествие географическое тесно связано и увязано здесь с путешествиями, так сказать, «по людям», в людях, которые составляют какой-то замкнутый круг. В центре его находится богач, крупный коммерсант Глеб Калмыков, торгующий зерном, строитель хозяйственно важной железной дороги Арысь – Верный, скупивший немало земель, да и людей тоже. Его дочь Василиса – помощница в его хитросплетенных делах, заигрывающая с неподвластными отцу вольнодумцами. Это и ссыльный Скурлатов, подбивающий рабочих на забастовки, изготовляющий листовки, пишущий в газету и имеющий крамольную библиотеку, и адвокат Мейер, автор книги «Размышления Поэта», единомышленник Скурлатова, и местный купец Арабеков со своей непростой дочерью Саумал, и вице-президент Среднеазиатского банка Гаммадинов, делающий предложение Саумал, и князь Малицын из Петербурга, нареченный жених Василисы. И это еще не все! Управляется со всем этим хозяйством – громоздким сооружением своего романа – Иванов методом чередования коротких главок (их ровно 101!; каждая со своим оригинальным названием). Например, «Из дома Уралбекова вышел мой отец», «Два слова Василисы Глебовны», «Небо сплошь закрыли тучи», «Тигр!», «Счастье инженера Двуконя» и т. п. Они не имеют ни обозначающего слова «Глава», ни порядкового номера главы, и потому воспринимаются как отдельные рассказы или новеллы. Так что роман, теряя в стройности, единстве повествования, одновременно расширяется. И не только за счет изображаемого, а благодаря главному действующему лицу – 18-летнему Всеволоду Иванову, который в состоянии все эти пространства вместить, со всеми этими людьми сладить, от влюбленной в него капризницы Василисы до отпетых откатчиков, понять их, помочь им.
И конечно, не обошлось здесь без сакральности, тайны, загадки, столь полюбившихся Иванову в последние годы. Это тайна апостола Фомы, чьи останки как будто захоронены здесь, под Семипалатинском, в районе Ак-Таша, вблизи развалин дворца легендарного пресвитера Иоанна, вождя несториан и огромного азиатского государства в средние века. И еще более интересно, что автором этой гипотезы, основанной на легендах, был отец Иванова Вячеслав Алексеевич. Здесь он выступает интеллектуалом-краеведом, летописцем и хранителем местных преданий. Кроме того, Иванов наделяет его мудрым всезнанием, включая перипетии жизней и судеб практически всех персонажей этого внушительного романа. Он может появиться где и когда угодно, подсказать, как лучше действовать дальше. И что бы без него делал порывистый и импульсивный Всеволод-«Сиволот», вдруг попавший в переплет пестрых событий! А главное, что отец не отговаривает Всеволода идти в Индию – заведомо утопической идеи, а наоборот, словно поощряет его, поддерживая любое начинание сына. Он понимает, что главное – содержание жизни, ее наполненность событиями, людьми, человеческими чувствами. И на этот раз в Индию сходить не удалось, вместо нее в финале герой идет в другую сторону – в Самару, на Волгу. Ибо Индия везде, где есть жизнь, живые люди. Отсюда ирония вывески на доме его курганского знакомого: «Постоялый двор и номера для проезжающих “Индия”, Марцынкевича». Опыт «хождения» в семипалатинскую «Индию» сделал его еще более открытым миру и людям. Будто по совету отца Иванова: «Главное, воспитывай в себе радость жизни: она – начало всех наук, ключи их».
Этой радостью жизни, радостью от жизни, и пропитан весь роман в рассказах «Мы идем в Индию». Насколько позволило ему его ощущение «радости жизни»: «оттепель» ведь все-таки, романтика 1956–1958-х гг.! И он выразил это по-своему, как делал это в путешествиях и походах и по Казахстану, и по Крыму (Коктебелю), в устных рассказах, в которых был мастером несравненным. Этой специфики не поняли первые публикаторы романа – журнал «Октябрь». «Предложили напечатать в половинном размере, т. е. выбросили из 31 п. листа – 16, а теперь, мерзавцы, хотят напечатать панегирическую статью», – записывает Иванов в дневнике 22 марта 1956 г. Велик же был гнев писателя, не желавшего пожертвовать хотя бы частицей этой «радости жизни», если у него, «добрейшего человека», вырвалось такое ругательство! Впрочем, может, это даже было и к лучшему. Ибо к 1959 г. Иванов выправил роман в «привычной борьбе с редакторами», выпустив его отдельной книгой. И роман этот – «казахский» и о Казахстане, о чем свидетельствует вступительная глава о «моем друге Мухтаре Ауэзове», рассказавшем притчу о Белом Коне, на склоне лет вернувшемся в родные края. Так он понял слова Иванова о том, что «каждую весну меня страстно манит в эту Страну Ежедневных Изменений», т. е. Северо-Восточный, «семипалатинский» Казахстан. И зачем было искать Индию, если она была здесь, в Семиречье, в образе «индийского факира Бен-Али-Бея», т. е. Иванова, который своим «факирством» только подчеркивал романтизм и своеобразную красоту Казахстана? Ауэзов заметил и то, что, приезжая сюда, Иванов преображался, молодел, и он видел «круглолицего, светлого юношу, веселого и жизнерадостного». Неслучайно первая публикация романа состоялась в журнале «Советский Казахстан» (Алма-Ата, 1956, №№ 8–12) с подзаголовком «Новая книга “Похождений факира”». И эта поправка тоже
