Фиона Хилл - Шесть масок Владимира Путина

352

Авторы забывают об артелях и кооперативах. – Прим. пер.

353

Один американский студент, побывавший в Ленинграде в 70-е годы, отмечал, что «нелегальная экономика была весьма развита в Ленинграде в то время. Моряки и иностранные туристы привозили много товара. КГБ («Большой дом») строго следил за этим, но не способен был закрыть все неформальные рынки, возникавшие повсюду. Любой мог получить нужный товар, а бартер был основной формой сделок. За университетом (ЛГУ) КГБ следил особенно пристально, хотя в основном внимание привлекали африканские студенты, а не западные, поскольку первые гораздо больше занимались спекуляцией. В нашем общежитии был один британец, который много торговал западными пластинками («Битлз», «Стоунз» и прочее). КГБ следил за ним до конца учебного года, а затем задержал, добился широкого освещения этого дела в прессе, после чего нарушителя исключили из университета. Мы решили, что они ждали так долго потому, что для них было выгодно, что западная музыка попадает в город. У меня нет никакой информации, что Путин был как-то с этим связан, но он в этих кругах вращался». Из переписки авторов с американским студентом, учившимся в ЛГУ по программе обмена в 1970-е. 30 июля 2012 года.

354

Например, Маша Гессен обсуждает тот факт, что в начале 1970-х родителям Путина крупно повезло и они выиграли в лотерею машину, которую отдали сыну. Это был удивительно щедрый подарок. Гессен указывает: «количество автомобилей на тысячу человек населения в СССР едва достигало шестидесяти (в сравнении с 781 в США). Машина стоила столько же, сколько дача». Гессен высказывает предположение, что этот подарок соответствовал тяге Путина в его студенческие годы к «шикарным вещам», часто он тратил на них деньги, которые «зарабатывал на отдаленных стройках, где платили очень хорошо». Например, она пишет, что после первого университетского лета молодой Владимир Путин «присоединился к своим однокашникам и поехал прямо с Крайнего Севера на юг, в грузинский город Гагры на побережье Черного моря, где истратил все деньги за несколько дней. На следующий год он вернулся в Ленинград со стройки и истратил заработанные деньги на пальто себе и глазированный торт для своей матери». См. Gessen (2012), с. 55–56. – Прим. авт. В советское время это была достаточно распространенная практика – деньги, заработанные в студенческих строительных отрядах летом (ССО), большинство студентов тратило на крупные покупки или отдых. – Прим. пер.

355

См. Angus Maddison, «Historical Statistics of the World Economy: 1–2008 AD» (www.ggdc.net/maddison/Historical_Statistics/horizontalfile_02-2010.xls).

356

Angus Maddison, «Statistics on World Population, GDP and Per Capita GDP, 1–2008 AD» www.ggdc.net/MADDISON/oriindex.htm.

357

Расчеты авторов о добыче нефти сделаны на основе данных от U.S. Energy Information Administration (EIA) и данных Госкомстата СССР.

358

Несмотря на макроэкономические перспективы, хотя Ленинград в этом смысле был в лучшем положении, чем большинство советских городов, на микроэкономическом уровне ситуация сложилась довольно противоречивая. Как вспоминает однокашник Владимира Путина по университету: «Когда я учился в ЛГУ, снабжение в Ленинграде было лучше, чем в других городах, может быть, кроме Москвы. Тем не менее к середине апреля 1971 года капуста и морковь исчезли даже на колхозных рынках. Мы делали салат из щавеля и радовались, что картошку, хлеб и крупы все еще можно купить. В 1971 году воспоминания о блокаде еще были свежи в памяти ленинградцев. Между собой, а не только в пропагандистских материалах или в средствах массовой информации, люди рассказывали о том, что пришлось пережить их семьям, где они были, как им удалось выжить. В 70-е нам неплохо жилось в Ленинграде… но каждый носил с собой авоську на случай, если повезет и тебе попадется что-то в магазине. С импортными товарами в Ленинграде тоже было гораздо лучше, чем в других городах, поскольку много скандинавов приезжало на короткие туры, чтобы купить дешевую выпивку, а моряки торгового флота привозили много контрабанды. В таком окружении прошла путинская юность – не обязательно полная лишений, но и не слишком комфортная. Приходилось искать еду каждый день, да и совсем трудные дни выпадали, особенно если у тебя стипендия была маленькая». Из переписки авторов с американским студентом, учившимся в ЛГУ в 1970 годы по программе обмена, 30 июля 2021 года.

359

Перед тем как приступить к рассмотрению роли КГБ в формировании отношения Владимира Путина к рыночной экономике, стоит заявить, что мы не являемся сторонниками одной конкретной версии о взаимоотношениях КГБ и рынка. Согласно этому мифу, поскольку, с одной стороны, офицеры КГБ имели доступ к секретным материалам, а с другой – в их задачи входило наблюдение за западным обществом, то они были способны увидеть «превосходство» рыночной экономики. Если следовать этой версии, в результате личного опыта многие кагэбэшники стали твердыми сторонниками такой экономики задолго до того, как это сделали другие русские. Российский олигарх Александр Лебедев в своем интервью в декабре 2007 года поддерживал именно эту версию. Лебедев – бывший офицер КГБ, служивший в этой организации одновременно с Путиным, но в то время, когда последний отправился в Дрезден, Лебедев был назначен в Лондон. В 1990-е и в первой декаде XXI века он стал банкиром и бизнесменом, с инвестициями в различные предприятия в России и за границей. При этом он проявил склонность поддерживать прогрессивные и благотворительные инициативы, начиная от покупки российской «Новой газеты» и двух неблагополучных в финансовом плане британских – лондонских Evening Standard и The Independent. В интервью газете New York Times Лебедев заявил, что «его поколение советских шпионов» стало ярыми «энтузиастами свободного рынка» и «реформаторами», поскольку могли лично убедиться в существовании «огромного разрыва в экономическом развитии Запада и Советского Союза в 80-е годы». Andrew Kramer, «Former Russian Spies Are Now Prominent in Business», New York Times, December 18, 2007, на www.nytimes.com/2007/12/18/business/worldbusiness/18kgb.html?_r=1. Если заявления Лебедева правда, то получается, что каждый агент КГБ, служивший в странах Запада, должен был стать прозападным, вовлеченным в бизнес сторонником либеральных методов в экономике и, вероятно, политических реформ. Однако офицеры КГБ, наблюдавшие за Западом на протяжении поколений, отчего-то не демонстрируют склонность к пропаганде свободного рынка и других реформ. Ясно видно, что комментарии Лебедева больше сделаны для лакировки его шпионского прошлого и для создания обоснования его новой сущности. В книге мы утверждаем, что большинство людей, подобно Александру Лебедеву и Владимиру Путину выросших в Советском Союзе, получали свои знания о рыночной экономике отрывочно. В случае Путина он не получил сразу все знания за время подготовки и службы в КГБ, поскольку сам он часто рассказывает о разных случаях, которые оказали влияние на формирование его мнения по этому вопросу, причем происходили они и во времена его службы в Восточной Германии, работы в мэрии Санкт-Петербурга и после переезда в Москву в середине 90-х.