Роберт Лейси - Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

Не успел Дорнхельм переступить порог дома писательницы, как снова раздался телефонный звонок. Звонила Грейс, чтобы переговорить с Дорнхельмом. Гвен Робинс и ее муж-датчанин Пауль фон Штеманн не садились обедать до тех пор, пока продолжался разговор, а длился он до бесконечности. Когда же они наконец сели с гостем за стол, не далее как через двадцать минут снова раздался звонок из Монако, за которым последовал еще один, столь же продолжительный.

— Я могу из нее веревки вить, если захочу, — похвастался Дорнхельм, возвращаясь за стол.

К концу уик-энда, в течение которого их гость провел больше времени разговаривая по телефону с Монако, нежели со своими хозяевами, Гвен Робинс и ее супруг заподозрили, что Грейс и молодой режиссер обсуждают не одни только проекты новых фильмов. Несколько месяцев спустя подозрения Гвен подтвердились. Как-то раз, совершая вместе с Грейс и Дорнхельмом прогулку в автомобиле по холмам в окрестностях Монако, писательница удивилась внезапной заботе Грейс о ее больной ноге.

— Гвен, голубушка, как там твоя коленка? — спросила она. — Ты посиди здесь с Полем (шофером Грейс), а мы с Робертом немного прогуляемся.

Несколько неохотно Гвен Робинс согласилась остаться в машине и утешилась тем, что вместе с шофером пропустила несколько порций бренди с водой.

— Господи, Грейс, где тебя носило? — воинственно потребовала ответа Гвен, когда парочка наконец спустилась с холма (оба раскрасневшиеся и изрядно помятые).

— Ой, милочка, — произнесла Грейс, делая, как водится, невиннейшее лицо. — Как это прекрасно — просто побыть с ним наедине!

Гвен Робинс не решалась с уверенностью сказать, как далеко зашла Грейс в своих отношениях с Дорнхельмом. «Физическая сторона не была для нее главным, — говорит она. — Грейс обожала флирт. В нем заключалась для нее вся та нежность и романтика, которых ей недоставало с Ренье».

Сам Дорнхельм отказывается обсуждать интимные аспекты его отношений с Грейс. «Я не хочу ворошить прошлое, — говорит он. — Пусть все останется так, как есть. Ведь ее больше нет в живых».

«Роберт всегда оставался джентльменом», — замечает Мари Фрисби-Рэмбо, которая частенько видела их вместе.

«Я часто видел у нее Дорнхельма, когда встречался с Каролиной, — вспоминает Филипп Жюно, который в 1976 году начал ухаживать за старшей дочерью Грейс. — Ренье там никогда не было видно. Он вел свою собственную жизнь в Монако, а Грейс — свою в Париже. Иногда мы выбирались куда-нибудь как две пары (Каролина со мной, а Грейс с Дорнхельмом). Не берусь утверждать, были ли они любовниками, однако, если можно так выразиться, весьма удивился бы, будь это не так».

Вопрос взаимоотношений Грейс с Робертом Дорнхельмом осложняется тем, что тот был далеко не единственным молодым мужчиной, часто сопровождавшим Грейс в последние годы. Таких наберется с полдюжины. Пер Маттсон, тридцатитрехлетний шведский актер, которого прочили на роль Валленберга, рассказывает удивительную историю о том, как в 1982 году они с Грейс тайком улизнули с одного важного обеда в Нью-Йорке и она привела его к себе в гостиничный номер. Если верить Маттсону, они с Грейс пробыли у нее в номере до пяти утра, причем провели все это время за совершенно невинным занятием: сидя за роялем, на пару распевали дуэты.

Должно быть, молодой мужчина, оказавшись в гостиничном номере наедине с живой легендой, был несколько сбит с толку. Интересно, неужели эта немолодая, располневшая дама и впрямь ожидала, что он первым начнет домогаться ее?

Джим Мак-Маллен, щеголеватый нью-йоркский ресторатор, говорит, что он и подумать о ней не смел как о человеке из плоти и крови, когда в середине семидесятых годов получил от Грейс предложение недельку погостить в Монако. «Она была совершенно необыкновенная, Ее Светлейшее Высочество». Если верить Мак-Маллену, за неделю, проведенную им у Грейс, не было даже намека на что-либо неподобающее, как, впрочем, и за все те шесть лет их знакомства. Мак-Маллену, в прошлом манекенщику, было около тридцати, когда Грейс начала посещать его ресторан на Третьей авеню, с его знаменитой атмосферой ирландского паба и тушеным цыпленком. Мак-Маллен вспоминает их совместную вылазку в дискотеку «Студия-54», где толпа расступалась перед княгиней, как Красное море перед Моисеем, один совершенно фантастический обед и один из дней в Монако, когда по одну сторону от него сидела Грейс, а по другую — Ингрид Бергман.

Не без некоторой ревности подруги Грейс называли знакомых ей молодых мужчин «плюшевыми мальчиками». «Ей хотелось одного — блистать до конца своих дней, — говорит Гвен Робинс, — и эти молодые люди давали ей такую возможность. Они ей льстили. С ними не соскучишься».

А еще они были во всех отношениях на голову выше обычных заурядных парней. Джефри Мартин Фитцджеральд, в двадцать девять лет занимавший в фирме ответственный пост, садясь февральским утром 1980 года в лондонском аэропорту на борт «конкорда», обнаружил, что его место занято грудой пакетов и сумок.

— Прошу прощения, — вежливо обратился он к немолодой даме в соседнем кресле. — Это ваши вещи?

Голову Грейс украшал завязанный тюрбаном шарф, и Фитцджеральд, разумеется, ее не узнал. Княгиня рассыпалась в извинениях и поторопилась убрать свои сумки. Как только они уселись — локоть в локоть — в тесных конкордовских креслах, Фитцджеральд решил с пользой дела провести время полета и погрузился в изучение бумаг. Однако Грейс беспрестанно перебивала ход его мыслей. Она то и дело хлопала его по руке, обращалась за помощью в разгадывании кроссворда, и под конец молодой человек почувствовал, что терпение его вот-вот иссякнет.

— Мадам, — довольно резко произнес он. — Не думаю, что я способен помочь вам с вашим кроссвордом. Я неграмотный.

Когда подали ланч, Фитцджеральд немного оттаял. Заметив, с какой жадностью его соседка набросилась на бутерброд с икрой, он предложил ей свою порцию.

— Я как-то равнодушен к икре, — объяснил он, после чего завязался разговор о том, почему одни ее обожают, а другие терпеть не могут, что в конце концов вылилось в выуживание информации о том, кто твой сосед.

— И где же вы теперь живете? — поинтересовался Фитцджеральд, когда Грейс рассказала ему о Филадельфии.

— В Монако, — ответила она. И все равно до него не дошло! Лишь когда она назвала свое полное имя, Фитцджеральду стало ясно, какая знаменитость летит в соседнем кресле.

Джефри Фитцджеральд, высокий, отлично сложенный американец ирландского происхождения, чем-то напоминал Келла в молодые годы. Когда Грейс приезжала в Нью-Йорк, они регулярно встречалась. Обычно парочка в компании друзей направлялась в какой-нибудь ресторанчик, например к тому же Мак-Маллену, однако к концу вечера они вдвоем потихоньку ускользали от остальных, поскольку этот роман, если верить утверждениям ближайших друзей Грейс, был, несомненно, интимным. «Я думала, что он отвернется от моих складок на животе и ляжек, — с радостной доверительностью поведала она одной из своих подруг, — но, судя по всему, его это меньше всего волнует!»