Юрий Бондарев - Вячеслав Вячеславович Огрызко
Кстати, а кто тогда пробился в членкоры? Критик Феликс Кузнецов. Правда, он прошёл с большим скрипом и под давлением Агитпропа ЦК.
Бондарев в своих неудачах обвинил прорабов перестройки, которые сгруппировались вокруг Александра Яковлева. Он не сдержался и летом 1988 года попытался дать яковлевцам бой. Выступая 29 июня на XIX Всесоюзной партконференции, писатель уподобил перестройку взлетевшему самолёту, который не знал, куда ему приземлиться. «Можно ли, – вопрошал Бондарев, – сравнить нашу перестройку с самолётом, который подняли в воздух, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная площадка?» Эта яркая метафора очень не понравилась романисту Григорию Бакланову и офтальмологу Святославу Фёдорову. «Я, – доложил Бакланов, – получил ряд телеграмм и звонков. Одну телеграмму я передал сегодня в Президиум. Содержание её такое: „Неужели, товарищи писатели, никто не ответит Нине Андреевой и Юрию Бондареву?“ Лежит телеграмма в Президиуме (Шум в зале)». Правда, Бакланов забыл добавить, что с 1946 года он более двадцати лет был лучшим другом Бондарева и тот в ту пору готов был за него, как говорили, всех порвать.
Бакланов привёл на партийной конференции другие сравнения. Он напомнил: «В Австралии, когда задают тест будущему кандидату в пилоты, есть такой вопрос: вы летите в двухместном самолёте. Представьте, что со второго сиденья выпала английская королева. Ваши действия? Некоторые говорят – застрелиться. Кинуться за ней и поймать в воздухе. Правильным считается ответ – выровнять самолёт после потери лишнего груза и продолжать полёт. Так вот, в ходе перестройки нам не раз ещё придётся выравнивать самолёт после потери лишнего груза и продолжать полёт».
На что намекал Бакланов? По сути, он предлагал выбросить бывшего друга за борт и продолжить дальнейший ошибочный курс.
В том публичном противостоянии двух писателей-фронтовиков тогдашний вождь страны Михаил Горбачёв поддержал Бакланова, а Бондарева отдал либералам на заклание. Но время показало: прав оказался всё-таки Бондарев.
После партконференции писатель был в смятении. Ведь что получилось? По сути, Кремль отказал ему в доверии. Бондареву всё чаще стали намекать, что надо бы подать в отставку, но он, наоборот, всячески стремился укрепить своё пошатнувшееся положение.
Бондарев инициировал созыв нескольких громких пленумов Союза писателей России. Один из таких пленумов он провёл осенью 1988 года в Рязани, где ему оказал всемерную поддержку первый секретарь местного обкома КПСС и скрытый антигорбачёвец Леонид Хитрун, до того работавший замзавом сельхозотдела ЦК и министром машиностроения для животноводства. Каждый второй выступавший на том форуме писатель в той или иной форме требовал остановить разрушительную перестройку. Сам Бондарев, находясь в Рязани, сравнил сложившуюся ситуацию в литературе с июлем 1941 года, когда наша армия отступала. Писатель заявил, что литературе необходим свой Сталинград, иначе варвары пошвыряют все национальные ценности в пропасть.
Одержать победу в грядущей литературной битве, которая, как считал Бондарев, обещала стать сопоставимой со Сталинградским сражением, должны были помочь, по мысли литгенералов, все печатные органы Союза писателей России – от еженедельника «Литературная Россия» до журналов «Наш современник» и «Октябрь». Однако в редакциях большинства этих изданий произошёл раскол. Там всё чаще начали появляться статьи, шедшие вразрез с линией Бондарева. Особенно возмутили писателя напечатанные в «Литроссии» статья Георгия Куницына «Пришло ли времечко», рассказ Юрия Гончарова «Хлеб наш насущный» и исследование Давида Фельдмана «До и после ареста». Бондарев потребовал от главреда еженедельника Михаила Колосова признать их публикацию ошибкой, однако Колосов отказался брать под козырёк и побежал советоваться в ЦК.
Выездной Рязанский пленум совпал с масштабной реорганизацией партаппарата. Горбачёв вывел из членов ЦК всех бывших министров, ликвидировал многие структурные подразделения и произвёл перестановки в Политбюро. Он ликвидировал в идеологической сфере двоевластие, разведя в разные стороны Лигачёва и Яковлева, а новым главным партийным идеологом назначил Медведева. Казалось бы, Бондарев приобрёл в Кремле очень влиятельного заступника, ведь Медведев раньше благоволил ему. Но времена изменились. Медведев отвернулся от Бондарева, а руководству только что созданного единого идеологического отдела ЦК дал указание осудить в печати рязанские посиделки охранителей.
Увидев новый расклад сил в Кремле, от Бондарева поспешили отвернуться многие функционеры, в том числе и его многолетний биограф Юрий Идашкин. А ведь совсем недавно Бондарев всё сделал для того, чтобы укрепить им руководство еженедельника «Литературная Россия», и назначил его туда замом главреда. И вдруг этот Идашкин перепечатал в газете осудившую рязанский пленум редакционную статью журнала «Коммунист». Бондарев был в ярости и потребовал предавшего его Идашкина немедленно уволить. Но Колосов не спешил это делать. В самом начале 1989 года он опубликовал во враждебном Союзу писателей России журнале «Огонёк» открытое письмо Бондареву. «Два года назад, – писал Колосов, – ты (Бондарев. – В. О.) организовал обсуждение газеты на секретариате СП РСФСР, целью которого было разогнать неугодную тебе нынешнюю редакцию. По твоему сценарию и наущению газету на этом обсуждении громили всё те же твои критики В. Бондаренко, В. Коробов, А. Салуцкий и другие: сплетни, брань были главными „аргументами“. Заодно оклеветали даже Ч. Айтматова. Лишь вмешательство ЦК КПСС и СП СССР спасло тогда газету от разгрома» («Огонёк». 1989. № 1. С. 8).
В начале 1989 года Колосова не спасли ни ЦК, ни его открытое письмо в «Огонёк». Бондарев очень хотел заменить его на Арсения Ларионова (даром ли он тогда же ввёл этого писателя в секретариат Союза писателей России). Но произошла осечка. Часть писательского руководства сильно смутил один из романов Ларионова «Лидина гарь». Дело в том, что эта книга писалась во многом под впечатлением от встреч писателя с бывшей музой Маяковского Лилей Брик. А эта женщина случайных людей к себе не подпускала. У охранителей появилось подозрение, не является ли Ларионов «засланным казачком», и они предпочли заменить Колосова на Эрнста Сафонова. После этого увольнение из «Литроссии» Идашкина было делом техники. Правда, критик с этим не смирился: он потом опубликовал в «Огоньке» статью «Право на покаяние», в которой окончательно отрёкся от Бондарева, вступившего, по его словам, «в идейно-нравственное противоречие со своими же собственными книгами» (Огонёк. 1989. № 25. С. 23).
Весной 1989 года Горбачёв приступил к следующему этапу реформ (а фактически развала страны) и организовал по новой системе выборы народных депутатов СССР. Бондарева планировалось выдвинуть в депутаты от Союза писателей СССР, который получил квоту на десять мандатов. Но потом часть литгенералов, боявшаяся конкуренции, уговорила его пойти по одномандатному округу – чтобы самим гарантированно пройти в новый советский парламент. Ему тоже подобрали соответствующий округ: Волгоградский (именно от Волгограда он в последние годы избирался на партсъезды и на знаменитую 19-ю партконференцию). «Сначала, – признался в те дни
