Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
У президента Трефуэля кровь застыла в жилах при чтении этого заявления, о котором он конечно же не был проинформирован. Возмущённый, он подаёт в отставку с поста президента этого Союза, не без подробного объяснения этого своему другу Арагону (Aragon), члену руководящего комитета. Выдержки:
«Во Франции не так уж много интеллектуалов; если я считаю, что тех, кто сотрудничал с врагом, следует максимально выявить и наказать, то я также считаю, что следует выявить и наказать только тех, кто сотрудничал с врагом. [...] Я добавил, ссылаясь на статью, написанную Жоржем Дюамелем несколькими днями ранее в газете «Le Figaro», что суровость правосудия была особенно тяжёлой по отношению к писателям, и что, наряду с этим, мсьё Саша Гитри выиграл от закрытия дела, что, на мой взгляд, доказывало, что против него не было выдвинуто никаких серьёзных обвинений. Тем не менее, поскольку расследование было возобновлено, самое меньшее, что мы могли сделать, прежде чем высказать свою точку зрения — это подождать, пока правосудие снова вынесет своё решение. [...] Никто не будет оспаривать необходимость наказания предателей, которые сдали французов мерзкому гестапо. Но, к сожалению, мало-помалу первоначальная цель была потеряна из виду, и я очень боюсь, что под прикрытием чистки теперь будут удовлетворяться злоба и зависть к слишком счастливым коллегам, к которым удача повернулась лицом. Это кажется мне совершенно невыносимым, и контакты с иностранцами, которые у меня были в последнее время, укрепляют меня во мнении, что Франция от этого только проигрывает. Что меня больше всего огорчает в наше время, так это трусость тех, кто считает более подходящим забывать об услугах, о которых они просили и которые были им оказаны, и у кого не хватает мужества говорить правду из-за страха быть скомпрометированным».
Жак Трефуэль посещает правительственного уполномоченного, который следит за делом Саша, ниже приведён этот удивительный диалог:
— Но в чём же всё-таки его обвиняют?
— Нет никаких веских обвинений! Но если мы признаем это, мы знаем, что он нас закопает!
— Вы хорошо искали?!
— Ну, в любом случае, существует процедура, которая не позволяет мне закрыть это дело.
И когда Жак Трефуэль звонит Гитри, чтобы рассказать ему об этом любопытном разговоре, Саша отвечает ему по поводу законности сказанного:
— Значит, он знает это?
Мадам Трефуэль позже рассказала историку Жаку Лорси: «Действительно, то, что произошло при Освобождении, потрясло его, он привык к любви, а внезапно оказался окружённым ненавистью, не понимая, что с ним происходит».
Очень значимый человек встаёт на защиту Саша. Это Андре Бернайм (André Salomon Bernheim), импресарио, которым восхищались и уважали, в частности потому, что он одним из первых присоединился к де Голлю и в то время выполнял очень рискованные задания в качестве пилота (L’escadrille Sussex de la Royal Air Force. На одном из рисунков Сент-Экзюпери Маленький Принц произносит [текстовая выноска]: "Vive André Bernheim!". — Прим. перев.). Не имея никаких профессиональных контактов с Гитри, он, тем не менее, был прекрасно осведомлён о «деле Гитри» через сети Сопротивления, и, увенчанный авторитетом крупного борца Сопротивления, он встал на защиту Мэтра, как только представилась возможность.
Саша был тронут, узнав об этом, и попросил о встрече. Обед был организован у Марселя Ашара. Но в разговоре Саша зашёл слишком далеко, подшучивая над ним. Вместо того, чтобы просто поблагодарить Бернайма, вставшего на его защиту, он говорит ему, что особенно ценит то, что он высказал своё мнение!
Отсюда и следующий разговор:
— Я не разделяю вашего мнения?
— Но вы меня не понимаете! В Париже, играя каждый вечер в театре, как я мог запретить немцам входить в мою гримёрку?
— У вас был выбор укрыться на юге. Не следовало возвращаться в Париж.
— И оставить мой театр немцам? Никогда!
Ещё один визит, который запомнится Саша, это визит довоенных друзей. Эммануэль Берль, писатель, и его известная жена, композитор Мирей, слушают, как Саша рассказывает им о своих приключениях в следственной тюрьме, в частности, о том моменте, когда мужчина зашёл в его камеру и говорит: «Ты умрёшь».
— Так... И...? — сказал Берль.
— И... он не осмелился выстрелить в меня, поэтому я могу вам об этом рассказать! И всё же я прекрасно понимал, что он может убить меня!
— Он упустил возможность!
— Простите?
— Представьте, что он застрелил вас. Это бы немедленно имело последствие — прекращение всех чисток!
— Вы это серьёзно, Берль?
— Да, конечно!
— Но я был невиновен!
— Именно! Вас, Саша Гитри, невиновного, убили бы вот так. Это произвело бы огромное потрясение в общественном мнении и показало бы бессмысленность чистки, которая потому и не заканчивается...
Андре Бернайм продолжает борьбу за Мэтра и просит своего друга полковника Реми (Rémy)[122] встретиться с Гитри. Саша принимает его в своей галерее-кабинете в доме на Элизее Реклю. Свидетель этой встречи Анри Жаду: «[...] полковник Реми мог прочитать название толстой книги, лежащей перед ним на журнальном столике — «1429-1942 или От Жанны д'Арк до Филиппа Петена». Проследив за его взглядом, Саша решил показать ему книгу и попытался объяснить причины, по которым он оставался верным старику. Однако Реми сказал ему то, что заставило Гитри отвернуться от него. Саша не недооценивал ценность свидетельств, которые полковник готов был привести, он хотел дать понять, что, чего бы это ему ни стоило, он по-прежнему уважает победителя Вердена. Когда он закончил, полковник Реми ответил ему:
— Ваши аргументы достойны уважения, но они носят эмоциональный характер и никоим образом не убедили меня. Тем не менее, я сейчас пойду и дважды дам показания за вас.
— Дважды? Зачем?
— Направляясь к вам, я уже был уверен в вашей невиновности. Но то, что вы только что сделали, добавляет уважения.
Более того, знаменитый полковник Реми подпишет три следующих заявления относящихся к Гитри:
«1). Я полностью согласен с вами в отношении реальности причин, которые привели к возбуждению дела против мсьё Саша Гитри. Некоторым эта возможность показалась заманчивой, чтобы избавиться от слишком успешного автора.
2). Находясь в подполье, я, как и все, слышал самые нелицеприятные предположения в отношении Саша Гитри. Так как приводились факты, свидетельствующие о связях с врагом, я просил тех, от кого я это слышал, назвать даты, имена, обстоятельства. Я не получил ничего, кроме сплетен. Я отказался распространять эти слухи по своей сети.
С другой стороны, я смог убедиться, что мсьё Саша Гитри постоянно возражал против настойчивых предложений
