Казнь короля Карла I. Жертва Великого мятежа: суд над монархом и его смерть. 1647–1649 - Сесили Вероника Веджвуд
В извивах этого длинного письма различима цель. Бог вынес приговор королю; армия должна найти средство привести его в исполнение. Но какими средствами и каким образом? Если судить по письму к Хэммонду, Ремонстрация пришла раньше, чем ожидал Кромвель. Его желанию больше соответствовало бы удержать все происходящее в убедительных рамках парламентской процедуры, если бы Ремонстрация была отложена для рассмотрения до того момента, пока у армии не появилась бы более сильная поддержка в палате общин – его собственная, например.
Возможно, он оставался так долго на севере страны, полагая, что никто не выступит с официальным требованием смерти короля, пока он не окажется там, чтобы руководить его принятием в палате. Если все было так, то он просчитался. Но каковы бы ни были его мотивы, стало ясно, что теперь он должен незамедлительно присоединиться к своим товарищам на юге. Ферфаксу он тоже срочно нужен был теперь, когда был сделан первый шаг к суду над королем. В письме, написанном в штабе в Виндзоре, лорд-главнокомандующий потребовал, чтобы Кромвель «со всей возможной скоростью» прибыл, дабы оказать «милосердное содействие… этому весьма серьезному делу, вокруг которого царит такое волнение».
На острове Уайт король по-прежнему упорно обменивался мнениями с уполномоченными парламента, будто договор не был безнадежно обречен. В промежутках он изучал Ремонстрацию армии и делал себе пометки. Он размышлял над уступками, которые сделал в Ньюпорте, особенно над официальным заявлением, которое был вынужден подписать, что войну развязал не парламент. Можно ли было считать это признанием вины и использовать как свидетельство против него? Он был уверен, что никакими законными способами его невозможно привлечь к суду. «Согласно букве закона, все люди, обвиненные в нарушении закона, должны быть судимы равными им по положению людьми; что это за закон, если человека допрашивает не равный ему человек? А если закон считает нужным осудить его, то какой властью будет вынесен приговор, кто вынесет его?»
28 ноября парламентские уполномоченные простились с королем и уехали, чтобы донести его ответы в Вестминстер. Карл не рассчитывал увидеть их вновь; ему было ясно (как и им), что армия не допустит их возвращения. Сцена прощания происходила публично в муниципалитете Ньюпорта, и на ней присутствовали все главные представители мелкопоместного дворянства острова.
Уполномоченные проделали все необходимые действия, чтобы почтительно попрощаться, будто ничего не произошло, но король, не зная, будет ли ему еще позволено выступить перед представителями своего народа, произнес торжественную прощальную речь:
«Господа, вы пришли сюда, чтобы попрощаться со мной, и я полагаю, едва ли мы увидимся вновь; но да свершится воля Божья. Я благодарю Бога, что помирился с Ним, и без страха буду переносить все, что Ему будет угодно причинить мне. Господа, вы не можете не видеть в моих падении и гибели свои падение и гибель, и от них вы недалеки. Я молю Бога послать вам друзей лучше тех, которые я себе нашел. Я полностью проинформирован об осуществлении заговора против меня и моих людей, и ничто не причиняет мне такую боль, как ощущение страданий своих подданных и несчастий, нависших над моими тремя королевствами и навлеченных на них теми, кто под прикрытием радения о благе народа неистово преследует свои собственные цели и блюдет свои интересы».
Среди присутствовавших находился роялист сэр Джон Огландер – славный, эксцентричный, преданный старик, в доме которого король обедал приблизительно год назад единственный раз во время своего пребывания в плену на острове Уайт, когда получил разрешение сравнительно свободно поехать за границу. Ни один слушатель не остался равнодушным к словам короля, написал сэр Джон в своем дневнике; возможно, он преувеличил, но большинство присутствующих были тронуты его словами, а некоторые плакали.
Это был последний акт несостоявшегося Ньюпортского договора. На следующий день, выступая с проповедью перед королем, его маленьким двором и офицерами гарнизона, один из его верных приверженцев, доктор Генри Ферн, выбрал текст из Книги пророка Аввакума: «И хотя это не спешит случиться, жди этого; потому что это обязательно наступит, не замешкается». Мир в обществе, безусловно, настанет в итоге, но, возможно, смерть справедливого человека наступит раньше. Возможно, к королю это придет раньше, и не только мир, но больше чем мир: «Корона славы, которая не может потускнеть, царство, которое нельзя сдвинуть с места». Карл внимательно слушал, а позднее послал за текстом службы, чтобы изучить его в уединении.
Спустя 48 часов после отъезда уполномоченных армия предприняла радикальные действия. Сначала озадаченный полковник Хэммонд был отозван, получив подписанный Ферфаксом безапелляционный приказ. Затем вечером 30 ноября в кромешной тьме и под проливным дождем 200 пехотинцев и 40 всадников переправились с материка на остров Уайт и оккупировали Ньюпорт. Ими командовал тот самый полковник Юэр, который десятью днями ранее положил перед парламентом требование армии предать короля суду.
Король получил весть об этом сначала от своего верного слуги Генри Файрбрейса, который однажды уже пытался устроить ему побег и который обычно тайком вывозил некоторые его письма. Карл как раз писал письмо королеве, когда вошел взволнованный Файрбрейс, чтобы предупредить его, что город полон солдат и что он опасается за жизнь короля. Карл отказался верить, что планируется убийство, но послал за капитаном Куком, молодым офицером, который командовал его охраной в Ньюпорте, и спросил у него, существует ли план увезти его. Кук ничего не знал об этом, и так как он испытывал к королю глубокую привязанность, то его сильно расстроила эта новая угроза. С восьми часов вечера почти до полуночи он метался под проливным дождем между Ньюпортом и замком Карисбрук, пытаясь узнать, что только можно. Заместитель Хэммонда майор Рольф заверил его, что короля не увезут этой ночью. Больше ему ничего не удалось разузнать, но оживление среди солдат убедило, что королю грозит опасность.
Он возвратился и
