Казнь короля Карла I. Жертва Великого мятежа: суд над монархом и его смерть. 1647–1649 - Сесили Вероника Веджвуд
Он отослал Линдси и Кука. Оставил при себе Ричмонда, своего двоюродного брата, придворного и друга; это был последний раз, когда при нем находился спутник, которого он любил и доверял ему находиться при себе на протяжении всей ночи, и тот, вероятно, знал это. Снаружи хлестал дождь, маскируя передвижения войск. Парламент никогда не отдал бы приказ об этой военной оккупации Ньюпорта; король был в руках армии – тех, кто называл его Великим преступником, «кровавым» и намеревались вскоре убить его. К этому моменту было уже 11 часов ночи. Карл спокойно лег спать.
На следующее утро, еще до первых лучей зимнего солнца, полковник Юэр и майор Рольф уже стояли у дверей спальни короля с приказом немедленно увезти его. Через полчаса тот был готов. Не было времени даже съесть завтрак, спешно заказанный его слугами, так как карета была уже у дверей дома, и солдаты настаивали на немедленном отъезде. Когда король спустился, Файрбрейс встал на колени, чтобы поцеловать его руку, но остановившегося для этой последней милости Карла нетерпеливо толкнули вперед со словами: «Идите, сир». Рольф попытался сесть в карету, чтобы ехать с ним, но король не позволил ему этого. В сопровождении солдат он поехал к пристани и совершил короткую поездку в замок Херст. Эта маленькая мрачная крепость стоит на самой крайней точке галечной косы, вдающейся в пролив Солент к югу от Лимингтона. Карл был подавлен после расставания с Ричмондом, но никаких эмоций в поездке не проявлял.
Все надежды на спасение рухнули. И хотя королю удавалось время от времени тайно отправить зашифрованное письмо, его возможности были слишком ограниченны, чтобы приносить большую пользу. Самолично им отобранные приближенные, которых ему было позволено держать при себе в Ньюпорте – Ричмонд, Линдси, Хертфорд и Саутгемптон, – теперь были разлучены с ним. При нем были лишь те слуги, которым могли доверять его тюремщики, – те, которые правильно себя вели и не испытывали сочувствия ни его делу, ни к нему лично. Делая ежедневную зарядку на открытом всем ветрам галечном пляже или на плоской крыше замка, король видел паруса парламентской эскадры, патрулировавшей побережье, – кораблей английского флота, которые в далекие дни мира были предметом его гордости и радости; и теперь они с непрестанной бдительностью вели блокаду его уединенной тюрьмы, чтобы не допустить его спасения из Ирландии, Франции или Нидерландов.
Ферфакс отдал приказ, чтобы с ним обращались со всей обходительностью. Формальности соблюдались. В тесном пространстве маленькой крепости королю прислуживали 16 слуг – двое постельничих, резчик, виночерпий и портной, два пажа, три повара и полдюжины других слуг. Карл обедал в одиночестве при полном параде в самой лучшей из имеющихся комнат, восседая под балдахином; слуги подавали еду коленопреклоненно.
IV
Завладев королем, армия теперь завладела Лондоном, парламентом и управлением страной. Она тщетно ждала десять дней, чтобы палата общин ответила на ее Ремонстрацию. Подобно страусу, пресвитерианское большиyство отказывалось обсуждать ее. В Виндзоре Ферфакс и его офицеры собрались, чтобы провести день в молитвах и на совещании, которое прерывали другие петиции с требованием суда из полков, размещенных в Южном Уэльсе и на севере страны. Петиция с Севера была послана Кромвелем вместе с письмом, побуждающим Ферфакса – в обычных для него туманных формулировках – исполнить очевидную волю Божью:
«Я действительно думаю и убежден, что это то, что Бог вкладывает в наши сердца. Нет нужды предлагать что-то вашему превосходительству. Я знаю, что Бог учит Вас… Считаю своим долгом, получив эти петиции и письма, представить их Вам, согласно пожеланиям их составителей. Милостивый Господь осуществляет свою волю в Вашем сердце, давая Вам возможность выполнить ее, и присутствие Всемогущего Бога всегда с Вами».
Когда Кромвель писал эти слова, он еще не получил приказ Ферфакса срочно приехать к нему на юг, чтобы присутствовать на «величайшем деле, вокруг которого царит такая тревога». Призыв Кромвеля к главнокомандующему выполнить Божью волю и призыв главнокомандующего к Кромвелю прийти к нему на помощь, вероятно, разминулись в дороге. Еще до того, как Кромвель приехал на юг, Айртон уже подтолкнул главнокомандующего к действиям, так как, по мнению Айртона, нельзя было терять времени.
30 ноября протест вышел повторно как обращение к лондонскому Сити. Армия тщетно ждала ответа парламента; теперь она предложила двинуться на Лондон, распустить парламент силой и сформировать временное правительство в ожидании новых выборов. Армия потребовала от Сити 40 000 фунтов стерлингов для выплаты жалованья солдатам. Ферфакс подписал это письмо, но направляющая мысль и твердая рука принадлежали Айртону.
Потрясенный угрозой военной оккупации, мэр города просидел всю ночь на совещании и отправил растерянное сообщение в палату общин. Здесь еще держались твердолобые пресвитерианцы, и один из них, педантичный юрист Уильям Прин, побуждал своих коллег объявить армию мятежниками. Большинство оказалось достаточно разумным, чтобы удержаться от никому не нужной провокации вооруженных сил, противостоять которым у них не было возможности.
Начался поход на Лондон. По мере продвижения армии парламент в последний момент попытался остановить ее, предложив 40 000 фунтов стерлингов. Но это было той суммой, которую военные имели намерение изъять в Сити и знали, что они ее получат. Теперь их не остановила бы и сумма вдвое большая. Голова колонны была уже в Кенсингтоне, в трех милях от здания парламента. 2 декабря войска заняли Вестминстер.
Следующий день было воскресенье, и больше ничего не случилось, хотя консервативные пасторы в Сити со своих кафедр осуждали армию, а ее собственные проповедники восхваляли ее
