Кавказские Дни. Парижские Дни. - Ум-эль Бану Мирза кызы Асадуллаева
Когда я узнала о происшедшем по моей вине, из-за моей шалости, то чуть не умерла от страха. Я была очень перепугана и не призналась, а все подумали, что это проделка Асада и Али. Как они не клялись, никто им не поверил, и мальчики были наказаны. Правда, не очень строго, ведь вину их доказать не смогли.
Но, хотя и не сурово, но все же наказанные, они не хотели мириться с наказанием - это несправедливо! Когда прошел страх, все стало казаться мне смешным и забавным: вечные лгунишки, Асад и Али, впервые говорили правду, а им никто не поверил! Как в сказке про пастушка-обманщика: у лгуна сгорел дом, но никто ему не поверил.
Наши бедные родственники иногда с разрешения бабушки стирали свое белье в бассейне, полном лягушек. Из-за квакушек бассейн называли «лягушачьим озером». В вечерние часы из него доносилось невообразимое тысячеголосое кваканье, от которого закладывало уши.
- Ох, уж эти лягушки! - качали головами родичи.
Этот бассейн был невысоким, но широким, поэтому очень удобен для стирки. Женщин, стиравших в нем белье, совсем не смущала мутная и грязная вода. Здесь же иногда мыли бабушкину посуду, купали детей. Иногда даже обмывали ноги.
Однажды Асад и Али принесли мне радостное известие: есть возможность подшутить над нашей дальней родственницей, которую называли «Ами досту». Мы и сами не понимали, за что не любили эту несчастную женщину - она ведь не сделала нам ничего плохого.
Вот и отправилась я вместе со своими братьями-задирами к «Лягушачьему озеру». Вокруг него стояло с десяток женщин-прачек, усердно теребя, полоща и выкручивая белье. Они развесили рядом свои чаршабы, которые развевались, как огромные черные флаги. Все знали, что во время стирки никто из мужчин не ходит в сторону этого бассейна. Женщины ловко расправлялись с бельем, полагая, что в такой воде оно станет чище (?). Крупные хлопья грязной пены стекали то в один, то в другой угол бассейна, скапливаясь на поверхности воды. Языки женщин работали так же бойко, как и руки. И одно не мешало другому. Наоборот, чем больше уставали руки, тем шибче работали языки, облегчая накопленное на душе. И бабушка присутствовала тут. Правда, она не стирала белье, но внимательно слушала разговоры прачек, наблюдая за их работой. Когда начинала говорить бабушка, все почтительно умолкали. А она говорила, не обращаясь ни к кому, как будто говорила и с водой, и с женщинами, и с окружающими деревьями, и с птицами. Вот и на этот раз, когда мы подошли поближе, бабушка «вела» беседу. Увидя нас, она на мгновение замолкла и посмотрела на нас с подозрением:
- Ну, что вам здесь нужно, дьяволята?
- Ничего, бабушка. Просто пришли, посидеть возле тебя, - вкрадчиво ответили мы, изображая саму невинность. Мы по очереди подошли и поцеловали ее потное лицо (было очень жарко!). Но похоже, она не больно нам поверила: опыт подсказывал ей, что принявшие учтивый и застенчивый вид близнецы что-то затевают, какую-то очередную пакость. Мы тихонечко присели возле бабушки, а она, глубоко вздохнув, продолжила разговор.
Асаду и Али еще не исполнилось тринадцати лет. Поэтому им разрешалось присутствовать на женских собирушках. А женщины не прятали от них своих потных лиц, их чаршабы по-прежнему развевались неподалеку. Женщины продолжали увлеченно отжимать и выкручивать свое белье. Даже знойное солнце не могло заставить их прекратить работу.
- Да, - продолжала бабушка, - значит, Фарида ответила, что не хочет идти замуж за Акпера. Ему, мол, 60 лет. Вот оно, влияние неверных! Боже, что же с нами будет? К чему мы идем?
- Боже! - хором подхватили женщины.
- К чему мы идем? - взволнованно повторила бабушкин вопрос Амидосту, из-за которой, собственно, мы сюда и пришли.
Она посмотрела маленькими глазенками на бабушку и с беспомощным выражением лица еще раз повторила:
- К чему мы идем?
Бабушка сделала неопределенный жест, взмахнув ладонью над головой. Перстни на ее пухлых пальцах сверкнули в лучах солнца. Потом она опустила руку на согнутое колено и произнесла:
- Все во власти Аллаха!
Десятиголосный хор женщин разом подхватил:
- Все во власти Аллаха!
На небе не было ни облачка. Солнце нещадно палило, раскаляя воздух вокруг. Пот стекал со смуглых женских лиц прямо в воду, капая на отжимаемое в ловких руках белье. Никто и не пытался вытирать пот. А что пользы? Зряшное дело - сразу же снова вспотеют! И не стоит понапрасну тратить на это силы. Женщины продолжали работу и беседу. Каждая считала, что ее слова достойны большего внимания, старалась говорить громче всех. Поэтому шум стоял такой, что хоровое пение квакушек казалось чуть ли не шепотом. В жаркие часы послеполуденного отдыха женские голоса разносились в отдаленные концы большого сада. Садовники, усмехаясь, качали головами: «Лягушачье озеро» вполне оправдывает свое название.
- Вы слышали, - начала новый разговор бабушка, и все тотчас затихли, - дядя свояченицы моей племянницы Сары, Ахмед, занедужил сердечной болезнью? Наверное, помрет. Все мы смертны. Все - гости в этом мире. лишь Бог вечен!
- Лишь Бог вечен! Все мы смертны,.. - вторили ей женщины.
Глубокие вздохи слились со шлепками вытряхиваемого белья. Амидосту вздыхала глубже всех, у нее даже слезы навернулись на глаза. Бабушка продолжила незаконченный разговор.
- Так вот, представьте себе, что эта девчонка, Фарида, отказывается идти замуж за дядю своей тети. Ему, говорит, уже 60 лет! Самой-то Фариде шестнадцать. Она ведь родилась в год большого Сураханского пожара, не так ли? Девчонка - а перечит! Все от русского
