Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Анализ положения дел в эмигрантском политическом сообществе, а также изучение происходящего в Советской России постепенно убеждали Долгорукова в том, что силами одной армии справиться с большевизмом невозможно, необходима активизация внутренних сил сопротивления. Он предлагает наладить регулярную нелегальную отправку в Россию небольших отрядов (ячеек) во главе с «лицами командного состава» с тем, чтобы эти отряды выполнили функцию некоего «бродильного фермента», стимулируя процесс формирования внутреннего антикоммунистического фронта.
В связи с разработкой этих планов Долгоруков принял решение нелегально проникнуть в Россию. Этот отчаянный поступок он объяснял рядом практических соображений. С его точки зрения, антибольшевистские силы за рубежом и в России оказались оторванными друг от друга, между ними накапливалось взаимное непонимание, а подчас недоверие и недружелюбие. Требовалось наладить обмен информацией, ознакомление с планами и настроениями друг друга. Наиболее авторитетные представители зарубежья, могущие «своей прошлой и настоящей деятельностью внушить к себе доверие», должны были, по его замыслу, проникнуть на родину и убедить Россию, что эмиграция не преследует целей реставрации, не стремится принести тот или иной политический порядок «на острие штыка», что она собирается послать в Россию «не мстителей, а примирителей». Установление путем личных контактов «смычки» эмиграции с Россией должно было оживить политическую работу российского зарубежья, дать ему новые стимулы, нацелить на реальные дела взамен бесконечных и бесплодных словесных баталий.
Немалую роль в принятии решения о нелегальном переходе границы сыграли и моральные мотивы. Павел Дмитриевич полагал, что посылать в Россию добровольцев для организации противобольшевистской борьбы имеет право лишь тот, кто сам в нужный момент готов подвергнуться риску. Долгоруков прекрасно отдавал себе отчет в смертельной опасности своего предприятия, но жертвенностью поступка он протестовал против пассивности, обывательщины, «забвения общественного долга». Он хотел всколыхнуть рутинную жизнь эмиграции, дать пример молодому поколению.
Первая попытка перехода через границу была сделана Долгоруковым в начале июля 1924 года. Он тщательно готовился к походу, изменил внешность. С длинной («козлиной») бородой, из которой были выстрижены все неседые волосы, в очках, в одежде простолюдина, с котомкой за плечами он должен был изображать восьмидесятилетнего старика-странника. Поход окончился неудачей. Долгоруков был задержан пограничниками и неделю содержался в отделении ОГПУ. Здесь он проявил недюжинные актерские способности, ни разу не сбившись с роли ни на многочисленных допросах, ни в общении с другими арестантами. Благодаря своей выдержке ему удалось избежать разоблачения, но цель путешествия не была достигнута. Его отконвоировали обратно к границе с Польшей.
Провал похода, тяжело давшегося почти шестидесятилетнему князю, треволнения, пережитые им в арестантской, не поколебали его решимости довести до конца задуманное. Весной 1926 года он предпринял вторую попытку, проникнув в Советскую Россию из Бессарабии. На этот раз под именем Сидорова Ивана Васильевича он благополучно добрался до Харькова, прожил там месяц, но никаких подходов к антибольшевистскому подполью, как, впрочем, и самого подполья, не обнаружил. Затем Долгоруков направился в Москву, намеревался остановиться недалеко от подмосковной станции Лопасня в женском монастыре, игуменьей которого была его родная тетка, в миру графиня Орлова-Давыдова. Однако 13 июля 1926 года на станции Серпухов Московско-Курской железной дороги он был опознан и арестован.
Одиннадцать месяцев Павел Дмитриевич провел в Харьковской тюрьме. Он обвинялся «в нелегальном переходе госграницы с целью создания контрреволюционной организации и проживании по чужому паспорту». В Государственном архиве сохранилось несколько писем, посланных Павлом Дмитриевичем из тюрьмы своему брату. Их тон утешительный: «Здоровье по возрасту хорошо»; «Ни в чем не нуждаюсь»; «Я совершенно спокоен и бодр, ведь я шел на это, сознавая, что мало шансов не быть узнанным, особенно в Москве…».
Арестованного князя опекала через Политический Красный Крест Е.П. Пешкова, с которой он был знаком еще по Московскому художественному театру. Долгое время сохранялась надежда, что приговор по делу Долгорукова, учитывая его возраст, не будет слишком суровым. Действительно, сначала, 29 января 1927 года, ГПУ УССР постановило, «в связи с отсутствием достаточных материалов», направить его уголовное дело в прокуратуру для прекращения. Однако на следующий день то же ГПУ УССР возбудило ходатайство перед особым совещанием при коллегии ГПУ УССР «о признании Долгорукова П.Д. социально опасным элементом и высылке его в административном порядке в Нарымский Край сроком на пять лет». Особое совещание в своем постановлении от 15 февраля 1927 года возбудило ходатайство перед коллегией ОГПУ о высылке Долгорукова в Нарым на три года.
Однако неожиданные события круто изменили обстановку. 7 июня 1927 года в Варшаве был убит советский посол П.Л. Войков. В ответ на это в СССР в ночь с 9 на 10 июня были расстреляны двадцать представителей видных дворянских и буржуазных семей. Первым в списке значился князь Павел Дмитриевич Долгоруков. По воспоминаниям очевидцев, он, убежденный противник смертной казни, достойно встретил смертный приговор. Место захоронения князя до сих пор не установлено.
«Идти соединением либеральной тактики с революционной угрозой…»
Павел Николаевич Милюков
Алексей Кара-Мурза
Павел Николаевич Милюков родился 15 января 1859 года в Москве на Пречистенке в дворянской семье. По обычаю при крещении он получил имя святого, в день которого появился на свет, – пустынножителя IV века Павла Фивейского. Но в отличие от своего святого, нашедшего смысл бытия в аскетическом уединении, Павел Милюков всю жизнь был ярко выраженным экстравертом и стремился оказаться в самом центре общественно-политической жизни. И надо признать: ему это удавалось…
В 1877 году будущий знаменитый историк и политик окончил лучшим среди однокашников и с серебряной медалью 1-ю Московскую гимназию (на углу Волхонки и Бульварного кольца), где до него учились двое других выдающихся русских историков – Михаил Погодин и Сергей Соловьев. После окончания гимназии, когда разразилась Русско-турецкая война, гимназический друг Милюкова князь Николай Долгоруков предложил ему перед поступлением в университет поработать вместе волонтерами в санитарном отряде при Кавказской армии. Работа продолжалась три месяца, и к моменту возвращения друзей в Москву занятия в университете уже начались.
В конце сентября 1877 года Павел Милюков был зачислен на первый курс историко-филологического факультета Московского университета, где учился у П.Г. Виноградова, В.И. Герье, В.Ф. Миллера, а потом В.О. Ключевского и Н.С. Тихонравова. Большую роль в его становлении сыграл также М.М. Ковалевский, приобщивший Милюкова-студента к философско-историческому позитивизму Огюста Конта. По позднейшему признанию самого Милюкова, именно контовский позитивизм сформировал его поступательно-прогрессистскую концепцию истории: «Конт был читан, перечитан, конспектирован и возымел самое решительное влияние на все научное мировоззрение…»
Противоречия правительственного
