Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова
Через три дня, в ночь на 2 июля 1904 г., А.П. Чехов скончался.
Цит. по кн.: Чехова М.П. Письма к брату А.П. Чехову.
М.: Художественная литература, 1954. С. 234.
Отель «Зоммер» Баденвейлер.
1904
Вл. И. Немирович-Данченко – К.С. Станиславскому
1904 г., 25 июля
«Я в Ялте четыре дня… Смерть Чехова обнаружила такую любовь к нему русского общества, о какой мы и не подозревали. Никогда при жизни его не ставили наряду с Пушкиным, Толстым и выше Тургенева, а теперь это почти единодушно… Ольгу Леонардовну надо вызывать в Москву поскорее. И пусть работает. А то сидит на скамеечке в саду и целый день плачет. Натура у нее здоровая, но таким поведением она скорее подорвет ее».
Цит. по кн.: Избранные письма. М.: Искусство, 1979. Т. 1. С. 376.
Ольга Леонардовна Книппер после похорон Чехова
Ялта. 1904
К.С. Станиславский. [Выступление на вечере памяти А.П. Чехова,
10 лет со дня смерти] // Речь. 1914. 2 июля.
«Последняя моя встреча с Антоном Павловичем произошла при таких условиях. Я привез ему весною макет, последнюю переделку. Здоровье Чехова было очень плохо. Собирались везти его за границу… Между прочим, он рассказал мне в этот день канву своей будущей пьесы: Муж и его друг влюблены в одну и ту же женщину. Проходит целая трагедия, перипетии которой были еще не ясны тогда и самому автору. Кончается трагедия тем, что сначала муж, а затем и его друг решают отправиться в далекую экспедицию. Последний акт пьесы должен был происходить, по замыслу Чехова, на Северном полюсе. Чехову рисовался затертый льдами корабль, на котором стоят оба героя, муж и друг, смотрят в далекое пространство и видят, как проносится тень любимой ими обоими женщины. Так рассказывал Антон Павлович о своей будущей пьесе.
Через несколько дней он уехал с женой в Баденвейлер…»
Цит. по кн.: Станиславский К.С. Собр. соч.: в 9 т. М.: Искусство, 1994. Т. 6. С. 470.
Ольга Леонардовна Книппер у памятника Чехову
Баденвейлер. 1908
Ольга Леонардовна Книппер
1911
«Три сестры» Маша (Ольга Леонардовна Книппер)
1901
Часть четвертая
Жизнь после…
Глава первая
Шли годы. Боль понемногу утихала. Ольга теперь снимала просторную квартиру на Пречистенском бульваре, в то время как Маша снимала себе на Долгоруковской. Обе они, отбросив все неурядицы последних лет, хоть и остались в дружеских и добрых отношениях, но жить предпочли все-таки порознь, в отличие от летнего ялтинского сезона. Ольга, после похорон мужа, теперь каждое лето проводила в том самом доме, который когда-то хотела продать. Как хорошо, что тогда они этого не сделали. Летом в Ялте было чудесно. Солнце, море, фрукты, много отдыхающих друзей. Когда не стало Антона, ревность мамаши и сестры к Ольге исчезла сама собой. Атмосфера в доме была теперь просто идеальная. И не только Маша в корне поменяла свое отношение к золовке, но и Евгения Яковлевна после того, как разрешился вопрос с завещанием, тоже обожала ее. Частенько Ольга ездила с Машей и на свою дачу в Гурзуф, наслаждаясь там несколько дней морем, купанием и тишиной. Менять что-либо в этом маленьком татарском домике, доставшемся ей в наследство, Ольга не хотела. Здесь всё напоминало ей первую близость с Антоном и то счастье, которое они вместе испытывали тогда. Боже! Какие же это были прекрасные дни в ее жизни! Наверно, самые счастливые и беззаботные. Нет. Не надо тут ничего перестраивать. Пусть так всё и будет. Тесно, некомфортно, но зато памятно.
⁂
Маша только первую зиму, оставив свою работу в гимназии, попробовала постоянно жить в Ялте. Не получилось. В это время года там было так тоскливо и уныло, что она не вытерпела. Теперь-то она на себе испытала, каково было ее брату сидеть одному в этом зимнем ялтинском заточении с холодными сильными ветрами и дождями, порой переходящими в снег, а то и в град. Нет-нет! Эта жизнь была не для нее. С наступлением холодов она садилась в поезд и ехала в шумную, богемную Москву. Евгения Яковлевна не обижалась. Маша поселила с ней дальнюю родственницу из Таганрога, а потому мамаше было с кем проводить долгие зимние вечера за картами да разговорами, и она не скучала. Скучать-то она не скучала, но тем не менее всегда с нетерпением ждала возвращения дочери. Без Маши здесь останавливалось всё! И Арсений ленился, и ближе к весне требовалось что-нибудь починить. Срочно нужна была в доме хозяйка, а потому уже в марте, как только Художественный театр уезжал из Москвы на гастроли, Маша спешила в Ялту. Сама же Евгения Яковлевна уже никуда не ездила. Теперь дети и внуки, после того как не стало Антона, сами каждое лето приезжали к ней. Все, кроме Александра. Она и не звала его. Ни его самого, ни его жену Наталью. Евгения Яковлевна с удовольствием бы приняла их сына Михаила, но мать в такую дальнюю поездку его одного не отпускала, а самой ей путь сюда был заказан.
– Александр наш никак нормальную семью завести не может, – возмущалась мамаша, еще когда узнала много лет назад, что старший сын женился на Наталье. – То с этой Анной, разведенкой с двумя детьми, связался. Похоронил ее, так нет чтобы достойную жену наконец-то выбрать, он себе выкреста нашел!
Наталья и обе ее сестры были еврейками, но еще в юности они отказались от своей веры, приняв православие. Таких евреев и называли выкрестами. Родители их не прокляли, а даже поддержали в этом решении. Ведь евреям тогда не разрешалось жить в больших городах, а став православными, все три девушки смогли жить в Москве, окончили высшие женские курсы и даже поступили работать в лучшие журнальные редакции. Именно здесь когда-то и встретил Антон Павлович свою «Наташеву». Наталья, пожалуй, была единственной в свое время «антоновкой», с которой Маша никогда не водила дружбу. Может, потому, что сама в то время была еще совсем девчонкой?
Приезжая в Ялту из Петербурга, младший сын Евгении Яковлевны Михаил вместе с женой и двумя своими детьми всегда останавливался у
