Елизавета Федоровна - Дмитрий Борисович Гришин
Приближался праздник «мирового пролетариата» – 1 мая. Москву поспешно приводили в порядок, пытаясь скрыть следы недавних боев. Красной материей драпировалось все, что только можно. Под кумачовое полотнище спрятали и образ святителя Николая на Никольской башне Кремля – изрешеченный пулями красногвардейцев, он привлекал повышенное внимание москвичей, собиравшихся перед ним на молебны. В предпраздничную ночь над кремлевскими куполами взвилась ракета (латышские стрелки уже начали веселиться), а завеса на иконе разорвалась, так что утром израненный святой Николай, как и прежде, взирал на происходящее вокруг. В то же утро, собираясь на демонстрацию, вожди пролетарской революции во главе с В. И. Лениным дружно снесли крест-памятник, стоявший на месте гибели Великого князя Сергея Александровича: «Долой его с глаз на свалку!» Кстати 1 мая пришлось на Великую (Страстную) среду, день, когда вспоминается предательство Иуды. И глядя на недопустимое в такой момент веселье посреди алеющей от флагов и транспарантов Москвы, православные горожане называли праздник «Иудиной Пасхой»… Метко и многозначительно!
Светлое Христово воскресенье наступило 5 мая (22 апреля). В заполненном прихожанами и сестрами Покровском храме Марфо-Мариинской обители Елизавета Федоровна в последний раз встречала пасхальную заутреню. В последний раз христосовалась, разговлялась. Несмотря на тяжелые обстоятельства, она не забыла в те дни о письменных поздравлениях тем, до кого они еще могли дойти. С верной подругой Александрой Олсуфьевой поделилась заодно своими размышлениями: «Дорогая Аликс, Христос Воскресе! Как часто мои мысли летят к Вам, и я вспоминаю мою милую графиню, сидящую в своей гостиной и окруженную воспоминаниями. Мы разговариваем за чашкой чая, и в наших воспоминаниях проносятся года, – года светлые, года грустные и года, когда временами чувствовали руку Господню, могущественную, напоминающую нам о раскаянии, как в настоящее время. Как я грущу, что не могу быть с Вами. “Великие” (так перевела она слово «большевики». – Д. Г.) живут в Ваших апартаментах, и Всевышний по Своей милости пощадил Вас, не дав Вам видеть, как ушло от Вас то, что было на этой земле Вашим любимым гнездом.
Если мы глубоко вникнем в жизнь каждого человека, то увидим, что она полна чудес. Вы скажете, что жизнь полна ужаса и смерти! Да, это так! Но мы ясно не видим, почему кровь этих жертв должна литься. Там, на небесах они понимают все, и, конечно, обрели покой и настоящую родину – небесное отечество. Мы же на этой земле должны устремить свои мысли к Небесному Царствию, чтобы просвещенными глазами могли видеть все и сказать с покорностью “Да будет воля Твоя”… Я не экзальтированная, мой друг. Я только уверена, что Господь, который наказывает, есть тот же Господь, который и любит… Подумайте о грозе! Какие величественные и страшные впечатления. Некоторые боятся; другие прячутся; некоторые гибнут, а иные же видят в этом величие Бога. Не похоже ли это на картину настоящего времени?
Мы работаем, молимся, надеемся, и каждый день чувствуем милость Божию. Каждый день мы испытываем постоянное чудо. И другие начинают это чувствовать и приходят в нашу церковь, чтобы отдохнуть душой. Молитесь за нас, моя дорогая».
На третий день Пасхи, 7 мая (24 апреля старого стиля), когда отмечался праздник Иверской иконы Божией Матери, в обитель приехал патриарх Тихон. Отслужил молебен, побеседовал с настоятельницей и сестрами. А примерно через полчаса после его отъезда в ворота обители позвонили. На всю жизнь сестры запомнят этот звонок – громкий, долгий, настойчивый. В сопровождении латышских стрелков появились чекисты, сразу предъявившие мандат на арест Великой княгини. Распоряжение исходило от председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского.
Поднялась паника. Со всех сторон сестры бежали к больничной церкви, плакали, крестились. Елизавета Федоровна стояла в Марфо-Мариинском храме, бледная, но спокойная. «Не плачьте, не плачьте, – говорила она, – на том свете увидимся». Ей дали тридцать минут на сборы, в течение которых она еще успела поблагодарить сестер и отца Митрофана. Всех благословила. Было около шести часов вечера, когда Великую княгиню вывели из ворот обители.
Вместе с ней вызвались ехать две крестовые сестры, Екатерина Петровна Янышева и Варвара Алексеевна Яковлева. Екатерина приходилась невесткой (вдовой сына) протопресвитеру Иоанну Янышеву, когда-то наставлявшему Елизавету Федоровну в православии и совершившему обряд ее перехода в Русскую церковь. Варвара происходила из мещанской семьи Тверской губернии, в тридцатилетнем возрасте поступила в обитель одной из первых и вместе с Екатериной выполняла обязанности келейницы (служанки) Великой княгини. Чекисты не возражали. Трех женщин посадили в машину и под охраной повезли навстречу последним испытаниям судьбы.
* * *
Поезд шел медленно. Тянулись бесконечные версты, сменялись станции и полустанки, менялись часовые у дверей. В вагоне не хватало элементарного, включая стаканы и чайник, которые пришлось добывать самостоятельно. Больше всего Великую княгиню угнетала невозможность питаться, как давно привыкла, по-вегетариански, отчего приходилось полуголодать. Она держалась. Читала Святое Писание и книгу святителя Иоанна Тобольского, черпая в них силу и находя ответы на то, что волновало.
На второй день пути Елизавета Федоровна написала письмо сестрам обители, которое чудом дошло до адресатов: «Не могу забыть вчерашний день, все дорогие, милые лица. Господи, какое страдание в них, о, как сердце болело. Вы мне стали каждую минуту дороже. Как я вас оставлю, мои деточки, как вас утешить, как укрепить? Помните, мои родные, все, что я вам говорила. Всегда будьте не только мои дети, но и послушные ученицы. Сплотитесь и будьте как одна душа все для Бога, и скажите как Иоанн Златоуст: “Слава Богу за все”. Я буду жить надеждой скоро опять быть с вами, и хочется всех найти вас вместе. Читайте вместе послания Апостолов, кроме Евангелия. Старшие сестры, объединяйте сестер ваших. Просите патриарха Тихона “цыпляточек” взять под свое крылышко…
Если нигде не будет опоздания, тогда на пятый день только прибудем. Екатерина вернется поскорее к вам, все расскажет, как мы устроились. Нам даны очень милые Ангелы-хранители. Мало спали, потому что думы, думы ползут. Спасибо за провизию. По дороге достанем еще… Не могу выразить, как я до глубины души тронута, обрадована вашими письмами. Все без исключения вы мне написали, что будете стараться жить так, как я часто с вами об этом говорила… Господь нашел, что нам пора нести Его крест. Постараемся быть достойными этой радости. Я думала, что мы будем так
