Отфрид Пройслер - Разбойник Хотценплотц
Но он ошибся.
— Умеешь чистить картошку? — спросил волшебник.
— Да! — радостно ответил Сеппель, ещё не зная, что его ждёт.
— Замечательно! Марш на кухню! Завтра утром, когда я вернусь, приготовишь мне жареной картошки. Клетку с птичкой можешь взять с собой. Пусть она поёт тебе. Веселей будет работать. Учти: пока ты не начистишь двенадцать вёдер картошки, не порежешь её на мелкие кусочки, спать не ляжешь. Иначе…
— А вы?
— Я отправлюсь на поиски Касперля. Парень не улизнёт от меня. Разыщу, не будь я великий волшебник Петрозилиус Цвакельман! И тогда ему задам!
Конец волшебника Цвакельмана
Чтобы лучше видеть в темноте, волшебник запасся ночными очками. Затем он поднялся на верхнюю площадку башни, сел там на волшебный халат и взмыл в небо. Но сколько ни озирался окрест, как ни осматривал тщательно подозрительные места, Касперля обнаружить не удалось.
Тем временем над Волшебной поляной взошла луна. И сразу же в корнях старой ели засверкали серебристые зонтики волшебной травы. Касперль быстро нарвал пучок и стал невидимым для Петрозилиуса Цвакельмана. Тому даже ночные очки не могли помочь.
Держа правую руку с волшебной травой в кармане, Касперль отправился в обратный путь, не ощущая усталости. Дело в том, что с того момента, как трава оказалась в его кармане, ноги бежали сами собой. Дважды, трижды пронёсся над ним Цвакельман, и каждый раз Касперль испуганно втягивал голову в плечи и весь сжимался. Но даже если бы он этого не делал, Цвакельман всё равно бы его не заметил, хотя и летал так низко, что Касперль ощущал движение воздуха.
На рассвете Касперль, целый и невредимый, добрался до замка волшебника. Дверь была заперта. Касперль повертел пучком травы, и она открылась. В то же мгновение он услышал шелест и лёгкий свист. Подняв голову, Касперль увидел, как на верхней площадке замка приземлился Цвакельман.
Не почувствовал ли тот опасности? Да, великий злодей волшебник заметил, что двери замка сами собой открылись и потом захлопнулись. «Ого! — изумился он. — Что бы это значило, разрази меня гром! Кто-то невидимый вошёл в мой замок. Но кто? И как это ему удалось?» Цвакельман, щёлкнув пальцами, взял из воздуха волшебную палочку. «Кто бы это ни был, — поклялся Цвакельман, — найду его и примерно накажу за любопытство. Все силы ада, мне на помощь!» Перескакивая через три ступеньки, волшебник понёсся вниз по винтовой лестнице.
Тем временем Касперль, миновав кладовку, мчался по мрачному коридору к жабе. На этот раз у него не было фонаря. Но ему помогала волшебная трава. С её помощью он видел в темноте, как кошка.
Первая дверь, вторая, наконец, третья…
— Это я, Касперль. Принёс волшебную траву. Говори, что делать дальше.
— Протяни руку и вытащи меня наверх!
Касперль лёг на пол и протянул жабе правую руку с волшебной травой.
— Нет, другую! — проквакала жаба. — Сначала вытащи меня из воды.
В кладовке уже гремел грозный голос волшебника. Он обнаружил открытую дверь. Ужасное подозрение закралось в его душу. Грозя и чертыхаясь, Цвакельман понёсся к убежищу жабы. Мгновение — и он будет здесь!
— Быстрее, быстрее! — взмолилась жаба.
Касперль схватил её левой рукой, положил на пол рядом с собой. Цвакельман приближался. Он рычал и топал ногами так, что дрожали своды подземелья.
— Быстрее! — вновь приказала жаба. — Дотронься до меня волшебной травой!
Касперль повиновался.
В то же мгновение великий злодей волшебник прорвался сквозь последнюю дверь и… остолбенел. Однако и Касперль остолбенел, но не от взгляда злого волшебника. Мощное сияние, осветившее подземелье, ослепило его.
Когда он открыл глаза, перед ним стояла прекрасная фея. Она сияла, как солнце. В ней всё — лицо, руки, волосы, даже длинное золотое платье — было неописуемо прекрасно.
«Ох! — подумал Касперль. — Я ослепну, если буду смотреть на неё».
Но и смотреть в сторону он не мог. Пришлось закрыть один глаз, а второй прищурить.
Петрозилиус Цвакельман, белее мела, стоял как громом поражённый. Его колени дрожали, крупные капли пота стекали со лба. Он было раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог вымолвить ни слова. Потрясённый, он невольно выпустил из рук волшебную палочку, и фея Амариллис легонько подтолкнула её ногой. Палочка покатилась и полетела вниз.
Тут Цвакельман очнулся: «Чёрт тебя подери!» Он наклонился, чтобы удержать волшебную палочку. Но не тут-то было.
Пальцы волшебника хватали воздух, он наклонялся всё ниже, ниже и, прежде чем Касперль с феей смогли его удержать, плюхнулся вниз…
Жуткий предсмертный крик…
Бурлящее, клокочущее жабье болото сомкнуло над ним свои воды.
Это — фея!
Полночи бедняга Сеппель чистил картошку и жутко устал. Ему очень хотелось спать, но страх перед Цвакельманом удерживал его. Лишь дочистив последние картофелины и разрезав их на части, он позволил себе облокотиться на край стола… Но работу он продолжал. Удивительно только то, что гора картошки, которую он всё чистил и чистил, не убывала, а, наоборот, росла. И что ужаснее всего, вернулся Цвакельман. Увидев, что Сеппель всё ещё чистит картошку, он заорал, затопал ногами так, что Сеппель свалился с табуретки и… проснулся. Оказывается, наступило утро, он, Сеппель, сидит на полу и протирает глаза. Сеппель понял: гора картошки всего лишь сон. Но то, что Цвакельман ужасно орал и топал ногами, ему точно не снилось. Это было наяву. Крик Цвакельмана эхом отзывался во всём замке. От ужасного крика проснулся в клетке снегирь, стал бить крылышками и щебетать.
— Закрой рот! — прикрикнул Сеппель. — Без тебя голова раскалывается!
Он подошёл к двери, прислушался. «Какая муха укусила волшебника? С чего это он так раскричался?»
Неожиданно наступившая тишина опять сменилась жутким криком. И вновь тишина.
«Что это с ним?» — подумал Сеппель. Он открыл дверь, вышел в коридор. Никого не видно и не слышно… «Нет, постой-ка! Шаги на лестнице. Свет… Кто-то поднимается… Но это не великий волшебник Петрозилиус Цвакельман, а Касперль!»
Сеппель, радостно вскрикнув, бросился ему навстречу:
— Касперль! Дорогой!
И чуть не раздавил от радости своего друга.
— Я думал, ты у разбойника! — удивился Касперль. — Как ты здесь очутился?
— Я чистил до изнеможения картошку, а теперь не помню себя от радости! Скажи мне…
Сеппель запнулся, потому что увидел фею. Она поднялась вслед за Касперлем. У Сеппеля от удивления отвисла челюсть.
— Кто эта дама?
— Это — фея! Фея Амариллис, — с гордостью произнёс Касперль.
— Какое прекрасное имя! Оно ей подходит!
— Ты так считаешь? — улыбнулась фея. — А кто ты?
— Это мой друг Сеппель, — ответил за него Касперль, потому что Сеппель от радости забыл обо всём на свете. — Самый лучший друг в мире! Но как он здесь очутился, не знаю. Расскажи же, Сеппель! Очнись, наконец!
Фея Амариллис пришла Сеппелю на помощь:
— Выйдем отсюда! И он всё расскажет. Цвакельман мёртв. Теперь очередь за его замком. Ему недолго здесь стоять.
— Как? — удивился Касперль.
— Сейчас увидите!
Фея взяла за руки Сеппеля и Касперля, чтобы вывести их из замка.
— Минуточку постойте! — попросил Сеппель.
Он побежал на кухню, чтобы взять клетку со снегирём.
— О?! — удивился Касперль. — Весёлая пичужка!
— Да! — усмехнулся в ответ Сеппель. — Это необыкновенный снегирь!
Покинув замок волшебника, они остановились у леса. Здесь фея приказала им идти дальше, а сама, обернувшись лицом к замку, подняла вверх руки, и… серые стены бесшумно рухнули. Ничего не осталось от твердыни Цвакельмана, кроме кучи камней да обломков черепицы, под которыми было погребено жабье болото. Вокруг этой груды по веленью феи вырос колючий кустарник.
— Я в неоплатном долгу перед тобой, Касперль, — сказала фея, приблизившись к друзьям. — Никогда не забуду, что ты для меня сделал!
Фея сняла с пальца тонкое золотое колечко.
— Возьми его, Касперль, и береги. Колечко исполнит три твоих желания. Стоит только произнести, что тебе нужно, повернуть кольцо, и всё исполнится.
Сказав это, фея одела колечко на палец Касперля, и он поблагодарил её. Однако фея возразила:
— Это я должна быть благодарна тебе, Касперль, по гроб жизни… Идите, мальчики, домой и будьте счастливы! Желаю вам здоровья и мужества на долгие-долгие годы! Я возвращаюсь в страну фей.
Касперль с Сеппелем махали ей вслед платками до тех пор, пока она совсем не исчезла из вида.
Заветное колечко
Касперль с Сеппелем ещё какое-то время приходили в себя. Потом, очнувшись, принялись одновременно рассказывать о своих злоключениях и переживаниях. Говорили торопясь, волнуясь и никак не могли остановиться. Первым пришёл в себя Касперль.
