Шарлотта Хепти - Отто и летающие близнецы. Повесть о Кармидийцах
— Теперь моя дочь — взрослая женщина, — говорила Араминта — Она где-то здесь, в Городе. Может быть, даже сидит в этом театре. Я прошу ее: подойди ко мне. Я дни и ночи мечтала о встрече с ней. Она — сумеречница, как и я.
Ее голос брал за душу.
Араминта подошла к краю сцены.
— Она этого не знает. Меня увели от нее, когда ей было всего шесть лет. У меня есть вещь, очень нужная ей, ее талисман. Мой собственный талисман отобрали в тюрьме, но этот я спрятала. Он принадлежит ей. Это секрет сумеречников, место, где хранится наша энергия. Мать всегда вырезает такой талисман для своего ребенка.
Араминта обвела публику взглядом и подняла руку. На ее ладони блеснул какой-то черный предмет на тонкой серебряной цепочке.
— А-РА-МИН-ТА! — принялись скандировать Кармидийцы.
Тут за кулисами, у самого занавеса, Отто увидел свою мать с серой кошкой на руках. Возле нее стоял дедушка Кулпеппер и крепко держал Гепси, которая отчаянно вырывалась и показывала пальчиком на потолок.
— Не дайте им разрушить наш Город ради денег, как разрушили мою жизнь! — вскричала Араминта. — Вы всю жизнь были разделены надвое, но что, если ненавистный враг на самом деле скрывается в наших сердцах?
Высоко под потолком жалобно заплакала Зебби.
Отто так сильно дернул висевшую у него на шее цепочку, что кожу будто опалило огнем. Он понял, что черная резная кошка с рубиновыми глазами — талисман Араминты. Он встал, раскрутил фигурку над головой и, что было сил, бросил ее на сцену.
Араминта вскрикнула и бросилась к талисману.
Тут уж закричали все зрители: у них на глазах очертания Араминты начали бледнеть и расплываться в воздухе. Фигура престарелой женщины стала размытой, будто ее скрыли струи водопада.
А еще через мгновение на сцене стояла тигрица.
— Видите? — крикнул Отто Советнику Кринк. — Разве вы не знали?!
Эльфина, отбиваясь от Мэра и мистера Слейта, вскочила на барьер ложи. Постояла там с секунду и… сделала шаг в пустоту зрительного зала.
Зал захлестнули крики ужаса. Но Эльфина мягко, как кошка, приземлилась в проходе. И ринулась к сцене — навстречу тигрице.
Отто видел, как его мать опустила на пол серую кошку. Дедушка, видимо, пытался ее остановить. В суматохе он выпустил Гепси. Та взмыла к потолку, громко зовя Зебору.
Эльфина вскарабкалась на сцену и встала перед тигрицей. Ее лицо исказилось от боли. Мать и дочь шагнули друг к другу. Потом сверкнула молния, раздался треск, похожий на удар грома, и Советника Кринк охватили языки зеленого пламени.
Теперь уже все зрители вскочили со своих мест.
— ТЫ ЗАБРАЛА МОЕГО СЫНА! — крикнула Долорес.
Пламя взвилось огненным фонтаном и угасло.
Крики ужаса сменились потрясенным молчанием. Эльфина превратилась в камень.
Тигрица Араминта вскинула голову и зарычала. Потом подняла огненно-рыжую лапу, и из ее когтей что-то выпало. Маленькая резная фигурка, талисман, который она берегла для своей дочери. Она катнула его по сцене, и талисман коснулся ног каменной Эльфины.
Камень треснул сверху донизу и раскололся.
Зал затаил дыхание.
В камне была замурована еще одна тигрица. Снежная тигрица — серебристая в черную полоску.
Она медленно переступила через каменные обломки и обвела зал неуверенным взглядом, жмурясь и моргая.
Рыжая тигрица склонилась над ней.
— Двое снова соединились, — прошептал Отто.
Половинки занавеса начали съезжаться.
Наступила напряженная тишина.
— Смотрите! Вверху! — крикнул кто-то.
Под потолком, залитым яркими лучами прожекторов, нашли друг друга Гепси и Зебора. Зебби больше не плакала.
Рука об руку поплыли они, окутанные пылающими облаками своих волос. Малышки смеялись. Кружились. Трепетали, как язычки пламени, как олицетворение самого света.
Как бабочки.
Снег
В огромный, таинственный Город Среди Деревьев пришла зима. Отто и Мэб летели над Бульваром.
Далеко внизу мистер Шесть и мистер Восемь приводили в порядок улицы, починяли фонарные столбы. После освобождения волшебок Полиция Обыденности стряхнула с себя чары замораживающего заклинания (на что ушло немало времени). Тогда мэр Крамб нашел бывшим городовым работу в Оперативном Отряде по Ремонту Мостовых, однако (под угрозой задержки заработной платы) попросил их не умножаться больше сорока восьми.
Близился вечер. Небо над западными горами стало розовым.
— Собираются снежные тучи, — заметила Мэб. — Бабушка приглашает тебя завтра к нам в гости. Сказала, что испечет блины. А ты куда собрался?
Отто круто взмыл вверх и облетел вокруг верхушки Кармидийской Башни. Давным-давно — по крайней мере, ему теперь казалось, что это было давным-давно — он слышал, что никому не известно, какие фигурки венчают башню, но полагают, что это могут быть жуки.
— Я должен был догадаться, — сказал он, осторожно спускаясь к Мэб.
— О чём?
— Бабочки. На вершине Башни — две бабочки.
— Конечно, бабочки, об этом даже младенцы знают…
— Такие же, как две бабочки в том предсказании, те, которые соединились вновь.
— Ты имеешь в виду своих сестер, мистер Отто? Ведь речь шла именно о них.
— Не называй меня так.
— Но мне казалось, ты хотел, чтобы я называла тебя Отто.
Он поднялся выше, туда, где ледяной воздух морозно покалывал лицо. Далеко внизу переливалась флагами и разноцветными палатками Арена, Высочайшим Постановлением Мэра Крамба превращенная в рынок. Отто развернулся над Крутосклоном и замедлил ход, поджидая Мэб. Всё-таки она тащила на себе целое дерево.
— Выпендриваешься? — спросила девочка, подлетая.
Он пропустил ее слова мимо ушей. На ладонь села первая снежинка.
— Давай-ка скорее, мистер Отто, а то я замерзла…
Вскоре они добрались до окраины Города. Под ними расстилалась пустошь, прорезанная пологими берегами по-зимнему серой, тихой реки.
— Смори, вон они…
По тропинке вдоль реки шли два человека.
— Не упади, Отто, а то люди засмеют…
Отто не упал. Правда, приземлился чуть дальше, чем рассчитывал — метрах в двадцати перед Альбертом и Араминтой, так что пришлось ему сворачивать коврик и идти им навстречу. А вот Мэб, куда лучше управлявшаяся с ковром-самолетом, просвистела прямо над макушкой его шляпы и опустилась в точности там, где надо.
— Мне кажется, это где-то здесь, — сказал Альберт. — Но сейчас всё изменилось. К тому же дело было ночью, а дерево, конечно же, не сохранилось. И было всё это давным-давно…
— Это только тебе кажется, что давным-давно, — сухо возразила Араминта — Его не обязательно закапывать в том же самом месте, тем более что дерево у нас есть.
Мэб протянула ей дубовый саженец, и Араминта почтительно прикоснулась к тонкому стволу.
— Такой молодой, — прошептала она. — И такой мудрый.
— Смотрите, — воскликнул Альберт. — Сюда Меграфикс идет!
Пещерник, чуть приволакивая ноги, стремительно шагал по тропинке. С ног до головы он был закутан в какие-то черные вязаные одежды.
— Меня задержали в шахтах, — сообщил он, прикрывая глаза когтистой лапой. — Мы почти закончили восстановительные работы, шахты снова откроются на будущей неделе. Почтительнейше приветствую Короля.
— И я тебя тоже, — вежливо ответил Альберт. — И благодарю за то, что ты вышел из гор в такое время года. Мы знаем, что тебе это неприятно.
— Еще как неприятно! — подтвердил Меграфикс — Неприятно до крайности, но, тем не менее, помочь вам — для меня большая честь. По дороге сюда на мой нос опустилось что-то белое и необычайно холодное. Нечто вроде замерзшего мотылька.
— Это снег, — пояснил Альберт. — Вроде дождя, только холоднее.
— Отвратительно! — проворчал Меграфикс.
— Вот здесь — хорошее место, — окликнула их Араминта. — Не слишком близко к воде. — Она поднялась повыше по склону, остальные вскарабкались за ней.
Меграфикс склонился к земле и принялся копать ее огромными когтями. Замерзшая почва, твердая как камень, легко поддавалась. Во все стороны летели обледеневшие комья и песок.
Остальные благоговейно смотрели, как он работает. Даже Араминта, которая, казалось, видела и перепробовала всё на свете.
Меграфикс трудился без устали, размеренно, как будто это не требовало от него никаких усилий. Вскоре яма стала такой глубокой, что он вынужден был спуститься в нее, чтобы копать дальше.
— Достаточно, — сказал, наконец, Альберт.
— Еще немножко, — возразила Араминта. — На всякий случай…
Прокопав на полметра поглубже, Меграфикс вылез из ямы. Он даже не запыхался.
Араминта принесла ящик, а Альберт — свиток бумаги, тот самый, куда он скопировал рисунки предсказания. Араминта положила свиток в ящик, запечатала его, и все отступили на шаг, глядя, как Меграфикс забрасывает яму землей. Потом они посадили деревце.
