Элвин Уайт - Голос лебедя-трубача
— А ты ничего необычного не заметил? — спросил судья Рикетс.
— Кровь, — ответил Альфред.
— И больше ничего?
— Нет, только кровь.
— А выстрел ты слышал?
— Нет, я только видел кровь.
— Спасибо, Альфред. У меня больше нет вопросов.
В это время раздался вой сирены — уааоу, уааоу, уааоу! — и из-за угла показалась машина «скорой помощи». Прямо перед толпой она затормозила, и из нее выскочили два санитара с носилками. Когда они подбежали к лебедю, он поднял голову и огляделся.
«Я был на пороге смерти, — подумал он, — и теперь, кажется, возвращаюсь к жизни. Я прихожу в себя. Я буду жить! Мои могучие крылья снова поднимут меня в бескрайнее небо. Я снова буду грациозно скользить по водам озер, слушать лягушек и внимать ночным голосам и наступлению дня».
Размышляя о всех этих приятных вещах, лебедь вдруг почувствовал, что его поднимают. Это санитары повесили ему дощечку обратно на шею, подняли, осторожно положили на носилки и отнесли в машину «скорой помощи» с красной вращающейся лампочкой наверху. Один из санитаров наложил ему на голову кислородную маску и дал ему подышать кислородом.
Сирена взвыла, и «скорая» понеслась в больницу. Там лебедя уложили в кровать и сделали ему укол пенициллина. Молодой врач обследовал поврежденное дробью плечо и сказал, что рана поверхностная. Старый лебедь не знал, что означает слово «поверхностная», и потому решил, что это что-то серьезное.
Потом лебедя окружили медсестры. Одна из них измерила ему кровяное давление и записала что-то в карту болезйи. Старый лебедь почувствовал себя совсем здоровым. Так приятно было лежать в постели, окруженным заботой таких симпатичных сестричек, одна из которых была особенно хорошенькая. Врач промыл ему рану и наложил повязку.
Тем временем около музыкального магазина судья объявлял свое решение.
— На основании показаний свидетелей, — торжественно произнес он, — я присуждаю деньги владельцу магазина как компенсацию за потерю трубы и повреждения в магазине. Лебедя я отдаю под охрану инспектора.
— Ваша честь, — заметил инспектор, — позвольте напомнить вам, что владелец магазина находится под арестом: он стрелял в дикую птицу.
— Арест был произведен по ошибке, — с умным видом сказал судья. — Владелец магазина выстрелил потому, что боялся, как бы его магазин снова не ограбили. Он не знал, что лебедь принес деньги в уплату за трубу. Выстрел был произведен в целях самообороны. Все невиновны, честь лебедя восстановлена, долг уплачен, владелец магазина богат, дело закрыто.
Толпа радостно зашумела. Инспектор надулся. Полицейский сердито сопел. Но хозяин магазина сиял, как медный таз. Он был счастлив и теперь свято уверовал в конечное торжество справедливости.
— Я хочу сделать заявление, — сказал он. — Я намерен удержать лишь столько денег, сколько понадобится, чтобы оплатить украденную трубу и ремонт магазина. Оставшиеся деньги будут переданы на доброе дело, если я придумаю что-нибудь стоящее; туда, где действительно нуждаются в средства. Подскажите, куда лучше всего отдать деньги?
— В Армию Спасения, — предложила женщина.
— Не то, — покачал головой хозяин магазина.
— Бой-скаутам! — выкрикнул из толпы мальчик.
— Тоже не то.
— В Американское Общество Гражданских Свобод? — предложил мужчина.
— Снова не то. Неужели никто не может придумать, куда действительно стоит передать деньги?
— А как насчет Общества Одюбона?[7] — высунулся из толпы человечек с носом, похожим на утиный клюв.
— Точно! Вы, я вижу, меня понимаете! — воскликнул хозяин магазина. — Птица по-хорошему ко мне отнеслась, и теперь я сам хочу сделать что-нибудь хорошее для птиц. Общество Одюбона оказывает помощь птицам, а я хочу, чтобы деньги были использованы на их благо. Тем более, что некоторые виды птиц находятся в большой беде. Они находятся на грани полного истребления.
— А что такое «истребление»? — спросил Альфред Гор. — Они чего-нибудь требуют?
— Сами они ничего не требуют, — пояснил владелец магазина. — А истребление — это когда тебя истребляют, то есть, ты перестаешь существовать, потому что таких, как ты, больше нет. Как странствующий голубь, додо или динозавр.
— Лебеди-трубачи тоже были почти истреблены, — мрачно заметил инспектор по охране птиц. — И все потому, что такие, как этот чокнутый владелец музыкального магазина, стреляли в них из ружья. Однако теперь, к счастью, они к нам возвращаются.
Владелец магазина смерил инструктора презрительным взглядом.
— Да, и не вам бы говорить об их возвращении. Лебедь, который сейчас был здесь, и впрямь вернулся в Биллингс с четырьмя тысячами четырьмястами двадцатью долларами и семьюдесятью восемью центами, которые он отдал мне. Неплохое, скажу я вам, возвращение. Ума не приложу, откуда у него эти деньги. Занятная, должно быть, история.
Владелец магазина вернулся в свой магазин, полицейский — к себе в участок, судья направился в здание суда, инспектор — в больницу, а Альфред Гор, вспомнив, что изнывает от жажды, — в кондитерскую. Остальные тоже разошлись по своим делам.
Старый лебедь тихо лежал в больничной палате, и красивые мысли посещали его. Он был благодарен судьбе за то, что остался жив и избавился от постыдного долга.
Стемнело. Многие пациенты уже спали. В палату к лебедю зашла медсестра и раскрыла окно.
Когда, несколько минут спустя, она вернулась измерить ему температуру и помассировать спину, кровать была пуста — в палате никого не было. Лебедь соскочил с окна, расправил широкие крылья и полетел домой по холодному ночному небу. Всю ночь он провел в дороге, перелетел через горы, а когда рассвело, прибыл на озеро, где его ждала жена.
— Ну как? — спросила она.
— Все прошло великолепно. Бесподобное приключение. Как ты и предсказывала, в меня стреляли: хозяин магазина прицелился в меня из ружья и спустил курок. Я ощутил безумную боль в левом плече — а оно я всегда полагал красивее правого. Кровь потоками хлынула из раны, но я, грациозно опустившись на тротуар, отдал деньги и вернул свою честь и доброе имя. Я был на пороге смерти. Вокруг меня собралось великое множество людей. Все было залито кровью. Я потерял сознание и на глазах у всех пал без чувств весьма достойным образом. Прибыла полиция — машины подъезжали десятками. Толпами повалили инспекторы по охране птиц. И завязался жаркий спор — кому должны принадлежать деньги.
— Откуда же ты все это знаешь? Ведь ты лежал без сознания, — заметила жена.
— Дорогая, — сказал лебедь, — прошу, не надо меня перебивать, когда я повествую о своем удивительном путешествии. Видя мое плачевное состояние, какая-то добрая душа из толпы вызвала «скорую помощь», меня доставили в больницу и уложили в постель. Я смотрелся чрезвычайно живописно: мой черный клюв великолепно контрастировал с ослепительной белизной простынь. Врачи и сестры милосердия трогательно ухаживали за мной и утешали меня в часы невыносимых страданий. Суди сама, сколь серьезна была моя рана: осмотрев ее, один из врачей сказал, что она «поверхностна».
— По мне, не так уж это и плохо, — сказала жена. — У тебя, по-видимому, просто царапина. Будь твоя рана серьезной, ты бы не смог так скоро вернуться домой. Но, поверхностна она или нет, я рада, что ты жив и здесь со мной. Я всегда скучаю, когда тебя нет. Не знаю почему, но скучаю.
С этими словами она прижалась головой к его шее и слегка ткнула его клювом. Потом они позавтракали и спустились в полынью поплавать.
А повязку лебедь снял и забросил подальше.
21. Буйство вешних дней
С каждым днем Луи и Серена любили друг друга все сильнее. Когда пришла весна, они полетели на север. На шее Луи висела труба, дощечка, мел и медаль; Серена летела налегке. Теперь, когда ни работать, ни копись деньги уже не надо было, Луи чувствовал огромное облегчение. Мешочек с деньгами больше не оттягивал ему шею.
Лебеди спешили к своему будущему дому, и земля стремительно проносилась в десяти тысячах футов под ними. Наконец они прибыли на маленькое озеро, затерянное среди нехоженых лесных дебрей, — то самое, где Луи родился и вырос. Это было настоящее чудо — вернуться с возлюбленной туда, где когда-то впервые взглянул на свет Божий. Луи сопроводил Серену по всему озеру: показал ей островок, где было материнское гнездо, бревно, на котором сидел Сэм Бивер, когда маленький Луи развязал ему шнурок, не умея сказать «ко-хо». Серена слушала, как зачарованная. Они любили друг друга. Все вокруг дышало весной. Лягушки просыпались от долгой спячки. К новой жизни пробуждалась черепаха. Бурундук чуял, как по ветвям деревьев пробегал первый теплый ветерок, нежный и ласковый, совсем как в ту весну, когда мать и отец Луи прилетели на это озеро выводить птенцов.
