Элвин Уайт - Голос лебедя-трубача

— Еще бы, — согласился Заведующий. — Еще бы.

— Однако он собирается оплатить мой авиабилет из Монтаны в Филадельфию и обратно. После этого у него останется четыре тысячи четыреста двадцать долларов, семьдесят восемь центов.

Заведующий никак не мог прийти в себя от этих цифр.

— И все-таки это очень много для птицы. Что же он сделает с этими деньгами?

— Отдаст отцу.

— А отец что с ними сделает?

— Полетит в музыкальный магазин в Биллингс и вернет хозяину в уплату за украденную трубу.

— Как, все деньги?

— Все.

— Но труба не может стоить четыре тысячи четыреста двадцать долларов, семьдесят восемь центов.

— Я знаю, — сказал Сэм, — но магазин пришлось ремонтировать. Старый лебедь ворвался в него, как бешеный, проломив головой витрину. Тарарам получился будь здоров.

— Это понятно, — протянул Заведующий, — но даже для ремонта это слишком.

— Я согласен с вами, — ответил Сэм, — но самому Луи деньги ни к чему, поэтому он отдаст хозяину магазина все, что у него есть.

Тема явно вызывала у Заведующего живой интерес. Он думал о том, как это хорошо, когда деньги ни к чему. Он откинулся на спинку кресла. Ему казалось невероятным, что один из его лебедей умудрился скопить четыре тысячи долларов, и теперь эти деньги висят у него на шее в мешочке.

— Что касается денег, — задумчиво произнес он, — птицам куда проще их копить, чем людям. Когда птица зарабатывает деньги, это же чистая прибыль. Ей не надо ходить по магазинам и покупать дюжину яиц, фунт масла, два рулона бумажных полотенец, столик на колесах, банку томатного сока, полтора фунта вырезки, банку персикового компота, две кварты обезжиренного молока и банку оливок. Птице не надо платить ни по закладным, ни за жилье. Ей не надо связываться со страховой компанией и платить за страховку, а потом и надбавку по страховому полису. У птицы нет машины, и ей не приходится покупать бензин, оплачивать ремонт и мойку. Везет же зверям и птицам. Они стремятся приобретать вещи, как это делают люди. Обезьяну можно научить ездить на мотоцикле, но видеть обезьяну, пожелавшую купить мотоцикл, мне еще не приходилось.

— Так-то оно так, — сказал Сэм. — И все-таки некоторым животным нравится приобретать вещи, хоть они ничего за них не платят.

— Например? — удивился Заведующий.

— Например, крыса. Она обустраивает себе жилище, а потом тащит туда разные мелки вещицы — побрякушки и прочую ерунду. Все, что увидит и сможет достать.

— А ведь верно, — улыбнулся Заведующий. — Ты совершенно прав, Сэм. Ты много знаешь о животных.

— Я их люблю, — ответил мальчик, — и мне нравится за ними наблюдать.

— Тогда пойдем со мной, я покажу тебе зоопарк. — Заведующий поднялся с кресла. — Что-то мне больше не хочется сегодня работать.

И они вдвоем вышли.

Той ночью Сэму разрешили спасть в кабинете Заведующего. Мальчик развернул спальный мешок и залез в него. Утром самолет унесет его обратно домой, а пока его голова лопалась от впечатлений. Сэм достал из рюкзака блокнот и написал стихотворение. Вот оно:

Можно излазить хоть целый свет, —Зоопарк! По мне, лучше места нет.Здесь каждый сыт, ухожен и рад:И землеройка, и птица-фрегат.Здесь ленивец живет и семья грызунов —Я с ними часами возиться готов.Откуда-откуда здесь нет зверей:С полюса, из лесу, из степей.Здесь в клетке живет цепохвостый медведь,Ну где на такого еще посмотреть!В удобном вольере, спокойно, без страхаВыводит детенышей росомаха.Здесь есть змея с пятачком вместо носа,С пруда раздается хор птиц стоголосый.По соседству с тюленем, пестры и легки,Порхают колибри, как мотыльки.Есть лани, есть гну-антилопы, быки.Здесь каждый день случается что-то:Катайся на пони, коль есть охота,Смотри хищных птиц, здесь их целые тыщи,В вольер загляни, где тигрица рыщет.В просторном бассейне лежит крокодил,На ветке удав расписной застыл.Здесь бабуин, повернувшись спиной,Всем кажет розовый зад смешной.Стоит хоть раз заглянуть сюда —И ты полюбишь зверей навсегда.

Сэм вырвал листок со стихотворением из блокнота, положил его на стол Заведующего и выключил свет.

Рано утром, когда до прихода в зоопарк служителей был еще очень далеко, Сэм вылетел из Филадельфии. Луи и Серена проводили его до аэропорта. Им хотелось попрощаться с ним. Они тоже улетали из Филадельфии в Монтану. Когда работники аэропорта заметили на взлетной полосе двух больших птиц, они подняли невероятную суматоху. Радисты на вышке срочно послали предупредительные сигналы прибывающим самолетам. Работники наземной службы высыпали из здания аэропорта и бросились отгонять птиц. Сэм, сидя у иллюминатора своего самолета, наблюдал за происходящим.

Луи схватил трубу.

— Мы улетаем, — пропел он, — в неведомые синие дали!..

Звуки трубы разнеслись по аэропорту. Все застыли от удивления.

— Ко-хо! Ко-хо! — протрубил Луи, опустил трубу и начал разбег по взлетной полосе. Серена не отставала. В эту самую минуту и самолет Сэма пошел на взлет. Лебеди летели рядом. Они оторвались от земли раньше самолета и теперь быстро рассекали крыльями воздух. Сэм помахал им рукой. Медаль Луи сверкала в лучах восходящего солнца. Самолет поднялся в воздух и стал набирать высоту. Лебеди тоже устремились в небо.

«Прощай, Филадельфия! — думал Луи. — Прощай, Птичий пруд! Прощай, ночной клуб!»

Самолет набрал скорость и обогнал лебедей. Луи и Серена остались позади. Некоторое время они летели за самолетом на запад, но потом Луи знаком сообщил Серене, что намерен изменить курс. Он повернул налево, к югу.

«Мы полетим домой по южному маршруту, мы не станем торопиться», — решил он.

Так они и сделали. Они пролетели Мэриленд, Виргинию и обе Каролины. Ночь они провели в Йемасси и видели огромные дубы с могучими сучьями, с которых клочьями свисает мох. Они побывали в болотистых лесах Джорджии, где повстречали аллигатора и слышали хохот пересмешника. Потом пересекли Флориду и несколько дней провели на сырых берегах старого речного русла, где горлицы стонут в мохнатых кедровых ветвях и ящерки выползают на камни погреться на солнышке. Потом лебеди свернули на запад, в Луизиану, а оттуда — на север, к Верхнему Красному Скалистому озеру.

Луи предвкушал свое блистательное возвращение. Когда он покидал Монтану, у него не было ни цента. Теперь он был богат. Тогда о нем никто не знал. Теперь же он был знаменитостью. Тогда он был один на целом свете. Теперь с ним была его невеста, его возлюбленная. На шее у него красовалась медаль, ветер играл его трубой, в мешочке лежали с таким трудом заработанные деньги. Долг был выполнен, и всего за какие-то несколько месяцев!

Как хороша свобода! Как прекрасна любовь!

20. Биллингс

Ясным, солнечным январским днем Луи и Серена вернулись домой, на Красные Скалистые озера. Среди тысяч птиц они быстро отыскали свои семьи — отцов и матерей, сестер и братьев. Их возвращение вызвало огромный переполох. Каждый хотел первым поздороваться с ними. Ко-хо, ко-хо, ко-хо! Наконец-то путешественники возвратились!

Отец Луи, старый лебедь, произнес изящную речь; она была, пожалуй, длинновата, но вполне искренна.

Луи поднял трубу и сыграл «Дом родной, отчий дом, вечно в сердце моем». Все птицы на озере тут же начали шептаться, как это Луи удалось добиться согласия Серены стать его женой. Все поздравляли счастливых супругов. Их братья и сестры столпились вокруг Луи, разглядывая его вещи. Такое сказочное богатство приводило их в восторженное недоумение. Они любовались медалью, с восхищением прислушивались к звукам трубы и уговаривали Луи показать деньги. Однако Луи не стал развязывать мешочка. Он отвел отца и мать в сторону. Втроем они вышли на берег, Луи снял с шеи мешочек и, склонив голову, вручил его старому лебедю. Четыре тысячи четыреста двадцать долларов, семьдесят восемь центов.

Затем Луи снял дощечку и написал записку для владельца музыкального магазина в Биллингсе, чтобы отец смог объяснить свое появление. В записке говорилось:

Владельцу магазина в Биллингсе:

К записке прилагаю $ 4,420, 78. Эта сумма покроет ваши убытки, понесенные в результате кражи трубы и разрушений в магазине. Прошу извинить за причиненное беспокойство.

Старый лебедь не мог пересчитать деньги; писать он тоже не умел, однако он взял мешочек и дощечку и повесил на шею. Он был уверен, что теперь сможет уплатить долг за украденную трубу.

— Я отправляюсь в путь, — объявил он жене, — чтобы смыть с себя позор. Я возвращусь в Биллингс, место, где я совершил преступление, в огромный город, полный суматохи и…