Элвин Уайт - Голос лебедя-трубача

Элвин Брукс Уайт

Голос лебедя-трубача

1. Сэм

Пробираясь по болоту к охотничьему домику, Сэм никак не мог решить, рассказывать или нет папе о том, что он сегодня увидел в лесу.

«Завтра, — думал он, — я снова пойду к лесному озеру, это уж точно. Но только один. А если я все расскажу папе, он обязательно за мной увяжется. Нет, это вовсе ни к чему».

Сэму Биверу было одиннадцать лет; не всякий мальчишка в его возрасте так силен и вынослив. Черные волосы, темные глаза — совсем индеец, он и ступал, как индеец: бесшумно и словно по ниточке. Со всех сторон густой лес — дикий, нехоженый, — а под ногами вода: идти нелегко. Сэм то и дело доставал из кармана компас и проверял, не сбился ли он с западного направления. Ведь Канада большая страна. Ее леса дремучи и девственны. Заблудишься в сырых чащобах западной Канады — беды не миновать.

Мальчик устало брел по лесу, но ему было радостно: ведь он видел такое чудо. Немногим выпадает удача посмотреть на гнездо лебедя-трубача. А этим весенним днем Сэм нашел такое на затерянном лесном озере. А еще он видел двух великолепных белых птиц с длинными шеями и черными клювами. Они были так царственно-прекрасны, что Сэма охватило неведомое ранее волнение. Птицы, виденные им до сих пор, были куда проще. И гнездо было необыкновенное — большое, целая гора травы и веток. Самка сидела на яйцах; самец неторопливо скользил рядом, охраняя ее.

Когда Сэм, усталый и голодный, добрался до домика, он застал отца за приготовлением обеда: на сковороде жарились две рыбины.

— Куда ты ходил? — спросил мистер Бивер.

— Гулять, — отозвался Сэм. — Милях в полуторастах отсюда я нашел озеро. Мы еще видели его, когда летели сюда, помнишь? Оно совсем маленькое, не то что наше.

— И что ты там видел?

— Ничего особенного. Камыши да осока — почти болото. Вряд ли там водится рыба. Да и дойдешь туда: вокруг сплошная топь.

— Так что же ты там все-таки видел? — не отставал отец.

— Мускусную крысу, — помявшись, ответил Сэм, — и стайку краснокрылых дроздов.

Мистер Бивер поднял взгляд от шипящей на сковороде рыбы.

— Сэм, — сказал он, — я знаю, как ты любишь везде ходить и все смотреть. Но не забывай: здешние леса и чащобы — совсем не то, что у нас дома, в Монтане. Если надумаешь снова отправиться к своему озеру, будь осторожен и смотри не заблудись. Не нравится мне твои прогулки по болоту. Всякое может случиться. Ступишь в трясину — и тебя засосет; кто тебя станет вытаскивать?

— Я буду осторожен, — пообещал Сэм.

Как же он не пойдет к озеру — там же лебеди! И он не из тех, кто может заблудиться в лесу. Умолчав о находке, он почувствовал облегчение, хотя и не был уверен; что поступил правильно. Родителей он никогда не обманывал, но имел одну особенность: кое-что предпочитал скрывать. И еще он любил быть один, особенно в лесу. На папином ранчо в Монтане было здорово. Там была мама — Сэм очень любил ее. Там был замечательный пони Герцог: на нем Сэм объезжал ранчо. А летом собирались отдыхающие, за которыми всегда любопытно наблюдать.

Но больше всего на свете Сэм любил вот такие вылазки с отцом в леса Канады. Миссис Бивер не понимала, как можно жить одним в лесу, и чаще всего оставалась дома. Сэм с отцом садились в машину и ехали в Канаду. В ближайшем после границы городке они нанимали пилота, который доставлял их к привычному месту стоянки на озере. Там они проводили несколько дней — ловили рыбу, бездельничали, бродили по лесу. То есть бездельничал и ловил рыбу мистер Бивер, а по лесу бродил Сэм. Потом Шорти — так звали пилота — возвращался и забирал их назад. Заслышав шум двигателя, Сэм и мистер Бивер выбегали из их дома и махали руками. Шорти мягко сажал самолет на воду и подруливал к пристани.

Здесь, в лесу, для Сэма наставали самые замечательные дни: кругом на много-много миль никаких автомобилей, никаких дорог, ни людей, ни шума, ни тебе школы, ни домашних заданий и никаких проблем, кроме одной: как бы не заблудиться. И, конечно, проблема: кем быть, когда вырастешь. Это проблема всех мальчишек.

В тот вечер, после ужина, Сэм и мистер Бивер сидели на крыльце. Сэм читал книгу про птиц.

— Па, как ты думаешь, мы приедем сюда через месяц? Дней через тридцать пять?

— Пожалуй, — ответил мистер Бивер. — Даже наверняка. А почему именно через тридцать пять дней? Что особенного произойдет через тридцать пять дней?

— Ничего, — спохватился Сэм, — ничего особенного. Я только подумал, как хорошо здесь будет через тридцать пять дней.

— В жизни не слыхал ничего глупее, — удивился мистер Бивер. — Здесь всегда хорошо.

Сэм вошел в дом. Он много читал о птицах и знал, что лебедь высиживает птенцов тридцать пять дней. Он надеялся вернуться на лесное озеро и посмотреть на малышей, когда они вылупятся.

Сэм вел дневник — туда он записывал все, что с ним происходило. Это была простая тетрадка, она всегда лежала рядом с его кроватью. Каждый вечер, ложась спать, Сэм записывал все, что видел, о чем думал. Иногда и картинку рисовал. А заканчивал всегда вопросом, чтобы, засыпая, было о чем размышлять.

Вот, что он записал в тот день:

Сегодня я видел пару лебедей-трубачей на маленьком озере к востоку от нашей стоянки. Самка сидела в гнезде. Там уже было три яйца, но, кажется, она откладывала четвертое. Это самая потрясающая находка в моей жизни. Папе я ничего не сказал. Завтра опять пойду к ним, они такие чудесные! Сегодня я слышал, как лает лиса. Почему, интересно, лиса лает? Потому что она сошла с ума? Или, может быть, она чего-то испугалась? Или проголодалась? А может, она передает сигнал другой лисе? Почему же лиса лает?

Сэм убрал тетрадь и, не раздеваясь, залез в постель. Закрыв глаза, он размышлял, почему же все-таки лиса лает. Скоро он уснул.

2. Озеро

Озеро, на которое Сэм набрел тем весенним утром, не знало людей. Всю зиму его заледеневшую гладь покрывал снег, и оно спокойно и безмолвно почивало под белым одеялом. Редкий звук нарушал тишину. Лягушка спала. Спал и бурундук. Лишь иногда прокричит где-нибудь сойка. А то тявкнет среди ночи лиса — резко, визгливо. Казалось, зима никогда не кончится.

Но в один прекрасный день и лес, и озеро преображались. По кронам деревьев пробегал теплый, ласковый ветер. На ослабевшем за ночь льду появлялись лужицы. Озеро вскрывалось. Все лесные и водные твари радостно встречали тепло. Дыхание весны достигало их носов и ушей и пробуждало к новой жизни, новым надеждам. Воздух наполнялся свежим добрым запахом — то земля возрождалась после долгого сна. Лягушка, хоронившаяся в глубоком озерном иле, чуяла: пришла весна. Чуял и бурундук и бурно радовался (чему только не обрадуется бурундук!). Посапывая в норе, лисица чуяла, что скоро наступит пора заводить семью. Всякая тварь угадывала близость лучшей поры — когда и жизнь спокойней, и дни теплей, и ночи милее. Деревья одевались почками; почки день ото дня набухали. С юга слетались птицы. Вот прибыла утиная чета. А вот прилетел краснокрылый дрозд и засуетился над озером в поисках удобного места для гнезда. Появился и воробышек с белой грудкой и зачирикал: «Как чудесна Канада, Канада, Канада!»

И если бы в этот теплый день, в первый день весны, вы сидели у озера, то наверняка услыхали бы под вечер высоко над головой волнующий звук, подобный голосам труб: «Ко-хо! Ко-хо!» И, взглянув вверх, вы бы увидали в небе двух величественных белых птиц.

Они летели стремительно, вытянув вперед длинные белые шеи, мерно вздымая и опуская мощные крылья. «Ко-хо! Ко-хо! Ко-хо!» — раздавались в вышине трепетные голоса — трубный лебединый крик.

Птицы заметили лесное озеро и принялись кружить над ним. Озеро им приглянулось, и, скользнув вниз, они плавно опустились на воду. Это были лебеди-трубачи, белоснежные, с черными клювами. Бережно сложив крылья, они осматривались на новом месте: здесь они проживут всю весну и все лето и выведут птенцов.

Долгий перелет утомил лебедей, они были рады снова оказаться на земле. Неторопливо перебирая черными лапами, они выплыли на мелководье, где было много вкусных корешков и водорослей. Как прекрасны эти белые птицы, как высоко носят гордые головы! С их появлением озеро преобразилось.

Несколько дней лебеди отдыхали, утоляли голод, пили чистую озерную воду — лебеди вообще часто пьют. На десятый день самка стала подыскивать место для гнездовья.

Весенней порою главная забота птицы — построить гнездо: ничего нет для нее важнее. Если она выберет хорошее место, есть надежда, что она высидит и воспитает птенцов. Если же место окажется плохим, семье не бывать. Подруга лебедя понимала, что ей предстоит принять очень важное решение.

Сначала лебеди осмотрели береговую отмель, где в озеро впадал неспешный ручеек. Здесь было чудесно; краснокрылые дрозды деловито вили гнезда среди зарослей тростника и осоки, а по соседству две дикие утки строили себе жилище, трогательно оберегая друг друга от лишних трудов. Потом лебеди поплыли к противоположному берегу, поросшему камышом, за которым поджимался густой болотистый лес. Здесь не было никого. Берег вдавался в озеро узкой песчаной косой; у самой ее вершины, всего в нескольких футах, из воды поднимался небольшой круглый островок, защищенный со всех сторон жесткими стеблями осоки. Сквозь мелкие камешки пробивалась трава, а с краю приютилось молодое деревце.