Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
Надо ли говорить, что вскоре Вамбери стал одиозной фигурой даже среди английских «ястребов». Вскоре от Вамбери начали шарахаться все порядочные люди. И он с сожалением был вынужден констатировать, что его приверженность британским внешнеполитическим интересам оказала «сомнительную услугу» даже самой Англии.
Разумеется, не остался Вамбери в стороне от вопроса безопасности Индии. В своих открытых публикациях (не говоря уже о секретных отчетах!) он с упорством доказывал, что Туркестан – это лишь первый этап русской экспансии, главной целью которой является Индия. «Желал бы я встретить политика, – утверждал Вамбери, – который осмелился бы утверждать, что Россия, однажды овладев Туркестаном, будет в состоянии устоять против соблазна продвинуться дальше, в Афганистан или Северную Индию, где, как говорят, политические интриги всегда найдут плодоносную почву».
Если в Европе впоследствии глотали рассказы Вамбери, веря каждому его слову, то у нас его читали не только любители приключений, а профессионалы, у которых сразу же возникло много вопросов к автору. Надо сказать, что известный русский разведчик генерал Михаил Терентьев, прочитав впоследствии записки Вамбери о поездке в Самарканд, заявил:
– Мне удалось проверить в Самарканде две вещи, уличающие Вамбери в том, что он их не видел и, следовательно, в Самарканде никогда не был! Скажу больше, по-моему, он вообще не был в Средней Азии, а собирал о ней сведения, не покидая Персии!
Так что вполне возможно, умный, хитрый венгерский еврей Вамбери просто гениально водил за нос своих патронов из английской разведки, выдумывая свои невероятные приключения (или хотя бы часть из них). О принципиальности Вамбери говорить не приходится. Сам он снисходительно признавал, что в течение жизни четыре раза менял веру, переходя из иудаизма в ислам и обратно. Так что нарушить клятвы или просто обмануть было для него плевым делом.
По официальной версии, проехав всю Среднюю Азию, Вамбери добрался до Герата. Но там он почему-то так и не раскрыл своего имени местному английскому резиденту. Отказался Вамбери и от весьма заманчивой возможности посетить Кабул, где также была английская резиденция, а затем дойти до Индии. А ведь этот вариант был бы самым рациональным для английского разведчика, но Вамбери поступает иначе. Из Герата он возвращается в Тегеран, где присоединился к каравану, идущему в Стамбул, куда и прибывает в марте 1864 года.
Достаточно странный маршрут передвижений Вамбери в Центральной Азии наводит на предположение, что в своих выводах о деятельности Вамбери генерал Терентьев был, возможно, прав.
В последние годы жизни Вамбери преподавал восточные языки в будапештском университете. Считается, что Вамбери знал два десятка языков. Свои произведения он писал на немецком, венгерском и английском. Любопытно, что автобиографию на склоне лет он написал именно по-английски, полагая, что именно в Англии она будет востребована, прежде всего…
Научный мир и сегодня считает классикой труды Вамбери по чагатайскому и уйгурскому языкам, тюрко-татарской и угро-финской лексикологии, его «Этимологический словарь тюрко-татарских языков», работу «Происхождение мадьяр» и ряд других трудов.
В заключение о Вамбери можно сказать, что англичане действительно нашли талантливого авантюриста-ученого, на которого сделали ставку и не прогадали, получив от него даже больше, чем рассчитывали. Отрабатывая английские фунты стерлинги, венгерский еврей Вамбери стал столь истовым англофилом и русофобом, что испугал своей неистовостью даже собственных хозяев. Что ж, с наемными агентами бывает и такое.
Только в 2005 году Британский национальный архив рассекретил ряд документов, согласно которым официально признал, что Вамбери действительно являлся тайным агентом английской разведки. Однако секретные разведывательные отчеты и донесения Вамбери не опубликованы до сих пор. Видимо, в Лондоне полагают, что время для этого еще не пришло…
Глава третья
В марте 1862 года в Петербурге было созвано заседание Особого комитета, в котором приняли участие великий князь Константин Николаевич, министр иностранных дел Горчаков, военный министр Милютин, министр финансов Рейтер, генерал-губернатор Оренбурга Безак, директор Азиатского департамента Ковалевский и граф Игнатьев.
В начале заседания Безак изложил план совместного похода в следующем году войск Оренбургского и Сибирского корпусов на Ташкент. Оренбургский корпус должен был захватить Туркестан и создать на Сырдарье, по соседству с Ташкентом, военную базу. Сибирякам надлежало овладеть Пишпеком (нынешним Бишкеком), а затем крепостью Аулие-Ата. Члены комитета одобрили план Безака. Против высказался лишь министр финансов Рейтер:
– Господа! План генерал-адъютанта Безака несомненно хорош, – сказал он, поправляя вечно сползающие на нос очки, – но я все же предлагаю его отложить до изучения финансовой стороны вопроса.
– Если ко всему подходить с такой точки зрения, то тогда вообще никогда не следует воевать. Любая война – это всегда финансовые издержки! – подал злую реплику со своего места горячий Игнатьев.
Рейтер смерил его снисходительным взглядом.
– Зря вы так кипятитесь, Николай Павлович! Продление Сырдарьинской линии и завоевание Ташкента действительно потребуют больших расходов. Мы не партизанщиной занимаемся, а хотим целые государства присоединять со всеми их проблемами, а проблем, согласитесь, в ханствах тамошних предостаточно и все они требуют денег.
На том заседание комитета и закончилось.
Тем временем не присутствовавший на совещании генерал-губернатор Западной Сибири Дюгамель отправил в Петербург собственный план похода на Ташкент, где указывал на сравнительную легкость овладения городом. При этом Дюгамель требовал ассигнования на это огромных средств и подчеркивал, что новые приобретения не уменьшат, а увеличат расходы как на содержание Сырдарьинской линии, так и особенно Сибирского корпуса. Письмо Дюгамеля заканчивалось так: «Я признаю возможность добиться увеличения нравственного влияния России в Средней Азии в результате завоевания Ташкента, но считаю, что материальных выгод от этого приобретения ожидать нельзя, ни в настоящем, ни в будущем».
Познакомившись с посланием Дюгамеля, Милютин был вне себя.
– Экая каналья этот Дюгамель! – швырял он на пол документы с рабочего стола. – Не зря говорят, дураку хоть кол на голове теши, он все свое несет. Эх, вернуть бы в Омск старика Гасфорда и забот бы не было!
В свою очередь, ознакомившись с письмом Дюгамеля, министр финансов Рейтер остался весьма доволен.
– Что и требовалось доказать! – заявил он со значением при встрече посрамленному графу Игнатьеву.
Понимая, что ситуация изменилась не в лучшую сторону, Милютин пошел ва-банк и принялся уговаривать лично императора.
– Ваше величество, Дюгамель сам не
