Альма. Неотразимая - Тимоте де Фомбель
– О ком вы? – спрашивает Амелия.
– О нём, – отвечает Луиза, указывая на тень возле сарая.
Амелия подходит ближе. Там стоит темнокожий юноша в дорожном костюме и с узлом за плечом.
– Его зовут Жюстен. Он из Кап-Франсе, из Сан-Доминго.
Юноша слушает. Всё это ложь. Его зовут Сум, и он из африканской долины Изейя, но кто вспомнит, что раб существовал и до того, как попал в неволю?
– И что вы от меня хотите? – спрашивает Амелия.
– Увезите его с собой, – говорит позади неё садовник.
– Вы в своём уме?
– Этой зимой, – говорит Луиза, – Большой канал в Версале стоял подо льдом с ноября по апрель. Из-за холода вся страна голодала. Но сад плодоносил даже зимой. Днём он снабжал застолья во дворце, а ночью с него набирали корзины, которые тайно переправляли за стену, кормя город и все окрестные деревни.
Старого садовника зовут Маркус. Глаза у него бегают. Не опасно ли рассказывать такое незнакомке?
– Жюстен здесь с прошлого лета, – продолжает Луиза. – Он не разговаривает.
– Когда он только прибыл, я ещё послал за вами, – говорит Маркус Луизе д’Арси. – Мне казалось, он не в себе.
– Да, а когда вечером я пришла, в саду творилось что-то странное. Стебли у тыкв росли так быстро, что ползли, точно змеи. Жюстен просто сунул руки в землю… А зимой промёрзшая на двадцать сантиметров почва не выдержала напора луковиц, которые он посадил.
– По ночам я слышал, как она трещит, – говорит садовник. – Думал, мне дверь ломают. У меня в январе был свежий лук, морковь толщиной с руку.
– Однако последние месяца два он хиреет. И сад больше не даёт плодов.
– Но мы не потому просим его забрать, что от его рук больше нет урожаев. Он стал мне как сын, и я бы оставил его при себе. Но так он плохо кончит. Возьмите его. Там он будет у себя дома.
– У себя дома? – переспросила Амелия брезгливо.
Как, интересно, они представляют себе жизнь на её острове?
Амелия вздыхает. Она подходит к юноше. Сперва она думала, что над ней решили подшутить и она лишь теряет время. Но любопытство удержало её. Она смотрит на висящие вдоль тела руки юноши. Из слишком длинных рукавов торчат тонкие пальцы. Она думает об их утраченной силе, от которой разверзалась земля. В глаза ему она не смотрит. Все её мысли – только о себе, о славе Бассаков, о будущих огромных долгах. Она представляет, как бутоны кофейных цветков лопаются на глазах, как сахарный тростник прорезается из земли копьями. Она снова смотрит на руки Жюстена. А вдруг волшебство к ним вернётся?
* * *
Если смотреть на Париж с запада, то перед глазами одни деревни. Даже не догадаться, что впереди город. Альма скачет вдоль Сены уже давно. По бокам – чёрные квадраты небольших садов. Мимо проносятся виноградники, деревеньки, монастыри. По правую руку, на реке, виднеется голый островок, сплошь в поленницах.
Альму подгоняет луна. По мере того как она растёт, её надежда тает. Хотя надежда и без того была слабая и скакала Альма наугад. Ей сказали: «Третий по счёту мост, как въедете в город», но она ещё ни одного не видела. А когда затмение кончится, надеяться будет не на что.
Лошадь замедлила шаг. Дорога впереди кончается. Дальше «Аллея королевы» – её запирают на ночь. Альма сворачивает на безлюдную набережную. Если не считать разбегающихся из-под копыт крыс, она уже давно не замечала никого живого. Едва успев перейти на галоп, Альма видит за плавным поворотом набережной показавшийся вдалеке первый мост. Ну вот. Она почти на месте.
Вдруг поперёк дороги натягивается верёвка. Альма вскрикивает. Лошадь встаёт на дыбы. Из канавы вылезают тени.
* * *
У Жозефа Марта такое чувство, будто он купается в церкви. Над ним высокий свод: это Новый мост, а сам он в воде. Жозеф замечает, что луна снова стала идеально круглой.
Вот и всё. Он мог бы ждать и дальше. Здесь, на стрелке острова Сите, в самом сердце Парижа, они купались с Мухой в лунное затмение, когда были ещё детьми. Здесь же договорились встретиться, если однажды потеряют друг друга на просторах Земли. Но Жозеф решил: отныне он ничего не ждёт. Он плывёт назад к острову. На пляже из намытой засохшей грязи под стенами набережной только что пел последний гуляка. Теперь и он спит. Вокруг больше ни души.
Несколько месяцев назад Жозеф пришёл на берег Сены. И прижился среди армии прачек с плавучих прачечных. Это пираты другого рода. Жозеф сменил чёрный флаг на развевающиеся на ветру белые простыни. Он стал собирать для прачек бельё по всему Парижу до самых дальних окраин. Он знает, почему вернулся в этот город, который некогда бросил ради новых далей. Почему не отходит от этого моста и так одержим мыслью о возвращении Мухи. Только потому, что старается не думать о другой, навсегда упущенной встрече.
Об исчезнувшей девушке. Той, которую упустил.
Той, что искала другого.
Жозеф выбирается из воды. Теперь он опять отправится странствовать по дорогам или по морю. И больше никогда сюда не вернётся. Жозеф дрожит. Набережная над стеной зовётся набережной Озябших, потому что продувается ледяными северными ветрами. Даже в мае здесь холодно. Жозеф последний раз оглядывается на шесть арок перекинутого через Сену моста и странный привалившийся к нему домик на сваях, который качает из реки воду.
Луна спряталась, хотя затмение уже прошло. Париж погрузила во тьму обыкновенная туча. Жозеф прислушивается. Ещё никогда в городе не было так тихо. Только река басовито о чём-то журчит. И вот ещё с противоположного берега, от Лувра, доносится конское ржание и быстрый стук копыт. Тьму пронзает крик. Он повторяется, приближаясь вместе с галопом.
Ноги у Жозефа в иле. В темноте он не видит опор моста. Озноб пробирает его всё сильнее.
– Жо!
Наконец он впускает в себя этот крик.
– Жо!
Он снова входит в воду, глубже, глубже. Крик отдаётся под мостом. Вдруг луна разом выходит из-за тучи. Светло как днём. На пустынной набережной по ту сторону Сены – чёрная лошадь с наездницей. Лошадь топчется на месте, вертится во все стороны, но девушка всё время держится лицом к Жозефу, с твёрдостью стрелки компаса в шторм.
Вдруг лошадь с девушкой бросаются в воду. Жозеф тоже ныряет. Они плывут. В обход, по мосту – это не для них. Они больше не станут рисковать, не упустят друг друга из виду. Альма верхом на лошади. Они плывут навстречу друг другу, оставляя на воде
