Виктор Голявкин - Этот мальчик

- Я так и знал, - сказал он, - что ты внутрь полезешь. Ну ничего, сейчас я починю.

- Ты сам, что ли, будешь чинить? - удивился я.

- Оставайся, если хочешь, сделаем вместе.

В общем, он подогнал зубчатые колёсики одно к другому. Вставил пружинку на место. Поправил кремень, который искрит, когда колёсики крутятся. И прикрепил спинку. Потом завёл робота ключиком - сильно закрутил пружину. И эта пружина должна медленно раскручиваться и вертеть эти самые колёсики.

И робот опять зашагал.

Всё очень просто.

Я был рад, что игрушка исправна.

Но я был не рад, что простейший мотор не мог починить сам. Я был не рад, что всё равно не узнал, отчего всё двигается.

Уроки опять не выучил и получу новую двойку.

Вася, наверно, все выучил, ведь я ему совсем не мешал.

И вот опять сижу с ним рядом и молчу. Мне не о чем с ним разговаривать. Он ведь всё равно, мне кажется, ничего не сможет понять. Он же не думал всё это время про моторчики. А рассказывать пришлось бы долго.

Я сижу молчу и слушаю учителя. Хоть я и не сделал уроки, но мне всё понятно, что учитель рассказывает. Значит, моторчик в голове работает. Чувствую, умнее становлюсь.

Учитель смотрит на меня - вот-вот сейчас вызовет.

И вызывает.

И я всё совершенно правильно ему отвечаю. Мне кажется: это всё очень просто. Как будто я действительно вырос уже и теперь у меня будет всё по-другому.

И мне всё кругом нравится.

Только одно мне не нравится: я не спросил, как зовут знакомого мальчика. Всё время забывал спросить его имя.

И тут я подумал: имя у человека обыкновенное бывает Андрюша, Серёжа, Петя, Вася... Но он всё-таки необыкновенный мальчик.

И он мой друг. Вчера он мне сказал: "Приходи завтра".

Хороший день. Замечательный. Пять пятёрок наполучал. Никогда столько не было. Правда, не все поставили. Но я чувствую, что могли бы поставить. Удачный день - ничего не скажешь. Отличное настроение. С таким настроением я не могу вместе с Васей плестись по лестнице. Пусть он один плетётся, а я лучше на улице его подожду. И вылетаю из школы.

На улице дождь зачастил. Но наши ребята играют в футбол прямо под дождём. Я стою смотрю.

Сегодня мне и дождь нипочём, даже нравится. Смотрю, как ребята мяч гоняют прямо по лужам.

Сейчас Вася выйдет и я ему скажу: "Видал, как надо учиться!" Он обязательно спросит: "Чего?" Никогда сразу не понимает. А я ему объясню: "Думать, брат, надо. А ты всё уроки учишь, учишь, стараешься, как чёрт, а толку мало".

Вот я ему урок покажу.

И чего он там копается, столько времени не выходит. Стою жду и думаю: "Вот сейчас ему шапку на нос нахлобучу, будет он тогда "чего" спрашивать. Совершенно неинтересно разговаривать с таким человеком. Но не одному же идти домой с таким прекрасным настроением. Надо обязательно с другом поделиться".

Вдруг мяч мне в лоб как даст!

Этот мокрый, грязный, холодный, тяжёлый, как булыжник, мяч, который ребята гоняли по всем лужам!

Какое безобразие! Что они там своих ворот не видят, что ли? С ума, что ли, сошли?

Я как заору:

- Вы что, не видите, куда бьёте!

- Да мы нечаянно, - говорят. - Хотели в ворота, а мяч в тебя полетел. А ты бы на ногу взял его, а ты бы отбил его, а ты бы в сторону отскочил, в конце концов, - чего ты тут стоишь, - говорят.

Я совсем рассвирепел, бегу на них драться.

А они на меня пальцами показывают и смеются. Потому что всё лицо у меня грязное от мяча. Им смешно. А я не знаю, что мне теперь делать с моим лицом. А они хохочут. Сами виноваты, а говорят, я же и виноват.

Ох и зло меня тут взяло.

Вытираюсь кое-как рукавами. Грязь только размазывается, и ребята ещё больше смеются.

А ведь из-за Васьки всё получилось. Он там так долго копается.

Домой с таким лицом невозможно показываться. Да как домой-то добраться? Все рукава у пальто грязные. Лицо грязное. Ребята смеются. Измучился я.

И тут Вася наконец появляется и ко мне подходит. Видит, в чём дело, и вынимает из своего кармана носовой платок. Чистый белый носовой платок. Вася его берёт и вытирает мне лицо и ещё успокаивает:

- Ничего, - говорит, - не заметно, не волнуйся, - и всё такое.

Вася провожает меня до дома, а я в это время думаю: "Вот так урок! Ведь я же хотел ему урок показать, а выходит, Вася мне урок показал".

Нечего было мне задаваться. Шёл бы спокойно домой, и всё. А вот остановился - и удар получил. Зря я, дурак, там стоял, двигаться надо было, а не на месте стоять.

Всё время двигаться, что ли? И останавливаться нельзя?

Я совсем запутался.

А Вася пошёл домой со своим платком.

Вдруг я кинулся его догонять, сам не знаю зачем. Догнал его и спрашиваю:

- Где твой платок?

- Вот, - говорит Вася. И вынимает запачканный грязью, мокрый, мятый платок.

- Жалко платок, - говорю. - А откуда он у тебя?

- Мне дома дают платок.

- Извини, - говорю.

- За что?

- За платок, - говорю.

- Ничего, - говорит, - мне другой дома дадут.

Я прибегаю домой и говорю:

- Почему мне не даёте платок?

- Какой платок тебе надо?

- Носовой, конечно, какой же ещё, - говорю.

- А ты сам бери, - говорит мама.

- Где его брать?

Мама подводит меня к шкафу и показывает целую гору носовых платков.

- А я не знал, - говорю.

- А ты знай, - говорит мама.

На другой день в каждый карман я положил по платку. Гора платков в шкафу сразу стала намного меньше - у меня оказалось порядочно карманов. Я ни на минуту не забывал про свои карманы, потому что в каждом был чистый платок. Я вынимал их по очереди и всё время вытирал нос, хотя этого не требовалось, но не зря ведь платок носовым называется. Мне очень нравились мои платки. Один был в клеточку, другие в полоску.

За это я получил в школе замечание: "Весь урок занимался носовым платком".

Дома отец спросил:

- Ты что сегодня такой сердитый?

- Вот, - говорю, - видишь? - И показываю ему замечание. Мне казалось, он должен похвалить меня: ведь у меня при себе носовой платок, и осудить учителя, что он не понимает, как это здорово. - Вот, - говорю, - платки виноваты. - Я вынимаю их все из карманов и бросаю на стол. Мне кажется, что чем их больше, тем лучше.

- Зачем тебе столько? - удивляется отец. Он отбирает все платки и отдаёт их маме.

- Что же человеку без платка ходить, что ли? - говорю.

Отец говорит:

- Занимаешься мелочами, вместо того, чтобы делать в школе главное слушать учителя.

- А вот и нет! - говорю.

- Согласись, что я прав, - говорит отец.

- Почему это ты прав? - говорю.

- Знаешь, - говорит, - такое моё мнение, так мне кажется, такая мысль у меня мелькнула, - и смеётся.

Особенно мне последние слова про мысль понравились.

И тут вдруг я почувствовал, что и у меня мысль мелькнула. Мелькнула или не мелькнула? Кажется, мелькнула: отец неправ! Я тут же решаюсь с ним поспорить.

- Отец, - говорю я. Первый раз в жизни я называю его "отец", а не "папа". Мне кажется, так лучше звучит, когда имеешь своё собственное мнение. - Я ни за что с тобой не соглашусь!

- Как так? - удивляется папа.

- Платок вовсе не мелочь. А самое главное дело.

И я рассказал ему, как Вася меня выручил.

Папа выслушал меня и тоже стал спорить:

- Дело тут было не в платке, а в человеке. В Васе всё дело. Он оказался неплохим человеком: сообразительным, добрым.

Тут я снова почувствовал, что опять у меня в голове мысль мелькнула, и продолжаю спорить:

- Послушай, - говорю, - отец, а что бы делал этот добрый человек, если бы у него платка с собой не было?

- Как сказать, - говорит папа. - Наверно, он что-нибудь бы придумал.

- Вот если бы у него не было с собой платка, тогда бы ему надо было что-то придумывать. Но у него был платок. И это было самое главное дело. Согласись, что это так, - говорю.

Не знаю, согласился ли со мной мой отец. Только он полез к себе в карман и проверил, есть ли у него носовой платок.

Платок в кармане был.

Между прочим, я тоже один платок себе оставил в маленьком кармашке на всякий случай.

А утром ещё один платок с собой в школу прихватил.

И вот опять я в школе сижу. Спокойно сижу на уроках. Ни с кем не разговариваю. Не с кем просто. Никто ведь ничего не понимает. У меня всё в порядке. Целых два чистых носовых платка при мне на всякий случай. Вот я и жду подходящего случая, когда вдруг мой чистый платок понадобится.

В тетради аккуратно упражнение пишу, в другой тетради ужасно сложные примеры совершенно правильно решаю.

Стараюсь прямо сидеть.

На перемене не бегаю, чинно прогуливаюсь по коридору.

Но не дают человеку покоя. Всё время подбегают и дёргают. А учитель даже спросил:

- Ты что, брат, болен? Нет? Что же ты сегодня ходишь, будто кол проглотил?

- Какой кол? Никакого кола не было, - удивляюсь я.

- Палку, значит, - улыбается учитель.

- Ах палку, а я уж об оценке подумал. А какую палку?

- Ну ладно, ладно, иди, всё в порядке, - сказал Пал Палыч.

Вот именно - всё в порядке.

На следующем уроке у меня опять мелькнула мысль: "Я всё же аккуратный человек. Я ведь ОЧЕНЬ аккуратный человек. Я даже САМЫЙ аккуратный человек в нашем классе, а может быть, во всей школе!"