Видали мы ваши чудеса! - Ольга Владимировна Голотвина
Ответом было довольное звериное ворчание.
– Коня? – удивилась Теребиха. – У путника? Ну, это тебе повезло, надолго хватит. Но ко мне все равно не ходи. Как нужен будешь, я за тобой пошлю.
Она захлопнула дверь и обернулась к гостю, который сидел на лавке возле очага. Гость хоть и слышал, как хозяйка беседовала с волком, но не задал ни одного вопроса. Молчал, словно тень, отброшенная огнем на стену.
Это понравилось Теребихе.
– Раз договорились мы о плате, – сказала она мягко, – так завтра с утра моим делом и займись. Утром я тебе дам нитку заговоренную и половину платы вперед. Вторую половину – когда получу то, что мне надо. Кстати, как ты из Звенца-то выйдешь с моим товаром?
Человек молча развел руками: дескать, мое дело.
– Ну, не хочешь, так не говори… А пока заночуй на чердаке. Городские ворота заперты, а кто бродит вокруг моего дома – ты сам слыхал…
* * *
Дарёна светилась от счастья. Любую работу по дому она делала с улыбкой – и дело спорилось у нее в руках.
Девочку радовало то, что из глаз Званко исчезла тоска. Полотняный мешочек, который он теперь носил на груди, усмирял волка, что жил в душе парнишки. Оберег, сделанный руками Незваны, помог!
Званко сказал Дарёнке по секрету, что ему перестали сниться жуткие сны. И среди людской толпы ему уже не было страшно. Да, его по-прежнему тянуло в лес, но чувство это не было мучительным. А слух и чутье остались волчьими, и это было парню по сердцу.
А коль Звану хорошо, так и Дарёнке славно!..
Принесла она от реки воды, вылила в бочку – и тут ее окликнули от калитки:
– Здравствуй, девонька!
Дарёна узнала голос, обернулась приветливо:
– Дяденька Нерад!
Скоморох был в своем пестром наряде, физиономия размалевана глиной: зеленые щеки, алая улыбка до ушей. А вот в негромком голосе нет веселья:
– Дарёнка, поговорить бы надо… Ты всех расспрашиваешь про торговца с ожогом на щеке. Напомни, на какой? На правой или на левой?
Девочка едва не выронила из рук пустое ведро. Задохнулась от волнения, не сразу ответила:
– На правой…
– Тогда потеха начинается… – ухмыльнулся Не-рад. – К старому Булыге на подворье заявился бродяга. У него как раз на правой щеке ожог. И говорит, что прежде торговцем был…
– Дядя Нерад, мне с ним поговорить надобно!
– Да тихо ты… Услышат! А тут не моя тайна. Сейчас я со двора выйду, а ты выжди малость да следом выскочи. У калитки я тебе доскажу про того бродягу.
Дарёна ничего не поняла, но не встревожилась. Чего на своей улице бояться! Поставила ведро у бочки, послушно выждала немного и вышла за калитку.
На улице ее ждал скоморох.
– Так что про того человека, дяденька Нерад?.. – начала девочка.
Нерад огляделся – нет ли прохожих? – а затем молча поднял руку, в которой была синяя шерстяная нитка. И накинул эту нитку Дарёне на плечо.
– Ну-ка, улыбнись мне, – приказал он строго. – Да стой смирно.
И девочка с недоумением и страхом почувствовала, что губы ее сами собой растягиваются. Дарёне захотелось кинуться наутек, но тело ей не подчинялось.
– Порядок, – деловито кивнул Нерад. – Теперь слушай меня. Нитку не смей снимать! Сейчас пойдешь…
Тут он замолчал. Дарёна не могла повернуть голову, но догадалась, что Нерад пропускает прохожего. Не хочет, чтобы тот его услыхал.
Чуть помолчав, Нерад продолжил сухо:
– Сейчас пойдешь в коптильню, которую старый Догада купил. Там никого нет, но дверь не заперта. Войдешь внутрь, затворишь дверь и будешь ждать меня. По пути ни с кем не разговаривай. Ступай.
И пошел себе прочь по улице.
А Дарёна повернулась и пошла в другую сторону. Ноги сами несли ее туда, куда она не хотела идти, но девочка не могла даже закричать от ужаса, вообще не могла издать ни звука…
* * *
Зван был доволен собой.
Старый рыбак Порывай, человек нелюдимый и неразговорчивый, согласился взять парня с собой на рыбалку. Чем-то Зван ему приглянулся.
«Сегодня у меня спину разломило, – сказал старик. – Завтра отлежусь, а потом пойдем с тобой по Блестянке до Беличьего мыса. Только стерлядь в этот раз не возьмем: водяной с Блестянки своему соседу с Гремячей все косяки стерляди в кости проиграл».
Умный старик этот Порывай. Всё знает про реки, про повадки рыбы, про привычки водяных. Вот Зван у него эту науку переймет, а там, глядишь, обзаведется своей лодкой и своими сетями, будет рыбу домой носить…
Тут парень поймал себя на том, что мысленно произнес слово «домой». Неужели у него и впрямь появился дом, настоящий дом? Впервые в жизни?..
Но додумать эту мысль Зван не успел. Рядом послышался знакомый мерзкий голос:
– А Дарёнка-то твоя на свидание убежала! А я видел – с кем. И знаю – куда, вот!
Сомёнок, поганая рожа! Пучеглазые глаза светятся нехорошей радостью:
– Сам видел! Сам слышал! Знаю, где они встретиться условились!
– Слушай, мякинная душа, – мирно откликнулся Званко, – надоел ты мне, как гвоздь в сапоге. Шел бы отсюда своей волей, чтоб не пришлось тебя гнать в тычки по всей улице!
– Думаешь, вру?! Я сегодня мимо постоялого двора шел, а Дарёна стоит у калитки вместе с… не скажу с кем! И беседуют! Он замолчал, пока я мимо проходил. А я, не будь дурак, за угол свернул – и затаился, слушаю. А он говорит: ступай, мол… не скажу куда. И жди, говорит, меня там. А она и слова поперек не молвила, сразу пошла… А куда пошла – это я тебе скажу, да не даром. Что ты мне за это дашь?
– Что дам? – удивленно переспросил Зван. – В морду дам, конечно. Чего ты еще от меня ждал? Твои поганые слова с Дарёны – как с гуся вода.
Похоже, Сомёнок ждал другого ответа. Он растерялся.
– А… а… а тогда я всему Звенцу расскажу про ее проделки, вот!
– Да? Спасибо, что сказал. Избавил ты, Сомёнок, меня от лишних хлопот. Если про Дарёну по городу хоть одно худое словцо пойдет, мне не надо будет разыскивать, кто сплетню пустил. Сразу к тебе пойду. Возьму дрын потяжелее и объясню, что за дурной язык расплачивается спина… А может, нам время зря не тратить, прямо сейчас начать?
И шагнул в сторону Сомёнка.
Тот понял, что мирные разговоры кончились, развернулся и бросился наутек.
Зван, по-волчьи оскалившись, глянул ему вслед.
Сомёнок, конечно, сплетник и дрянь. Но чему он радовался-то? Может, и впрямь что-то узнал… или перетолковал
