Лев Кассиль - Чаша гладиатора
Только сейчас палочка районной школы вышла на этот этап, а Витя Халилеев уже заканчивает его. На аллее нового городского парка, недавно посаженного, молодые деревца еще не сомкнули листву над дорожкой. И зрители, повернувшиеся теперь спиной к водохранилищу, видят, как проходят там бегуны.
И вот палочка уже вложена в руку Сурена Арзумяна. Ну-ка, Сурик, покажи себя! Если бы не та история с отцовской недостачей, куда ушли и Сенины деньги из копилки, может быть, и Сеня сегодня мчался бы на своем собственном велосипеде. Ничего, пусть Сурик! Качай педали, не оглядывайся! Там сзади парень из районной школы тоже уже вскочил на велосипед...
Нет, никто не догонит Сурика! У него уже приняла палочку Мирра Хижина из пятого класса, лучшая бегунья. Та самая, которую Сурен всегда дразнит: "Мир хижинам, война дворцам".
Ух ты, молодец, Мирка, законно идешь! Сила! Держись, районный Дворец спорта! Ликуй, хижины Сухояр-ки! Палочка уже в руках у Юры Брылева. Поворот к берегу... Ну, не подводи, Юрка, что ты медлишь? Быстрей!.. Вот так. Вон уже тебя ждет Мила. Эй, не сбавляй ходу! Смотри, каким прытким оказался мальчишка из районной школы, который бежит на шестом этапе! Он сократил расстояние. Ого, как идет! Как бы не нагнал...
На ходу вложил Юра Брылев палочку в простертую к нему пухлую ладошку Милы. Быстрей, живей, Мила! Вот, вот... я жду тебя.
Сеня дрыгает на дощатом настиле лодочной пристани. Сейчас он примет у Милки жезл, бросится в стоящую уже рядом с ним байдарку, воткнет палочку в специальное гнездышко и - левой, правой, одним концом двухлопастного весла, другим - помчится по гладкой воде... Ах, Милка, какая неповоротливая! Вот толстая растяпа, неужели не может быстрей? Ух, копуша!
Махан, заведующий инвентарем пристани, уже держит за корму две байдарки, одну с красным флажком, другую с голубым, и выжидательно смотрит в сторону приближающихся соперниц.
А Сеня подпрыгивает от нетерпения, выскакивает на берег, оглядывается на байдарку, отскакивает назад. Тут надо все рассчитать, чтобы не терять ни одной доли секунды. Ну, давай!
И вот влажная от многих рук, согретая ими, волшебная палочка с силой впечатывается ему в ладонь. Он стискивает ее как можно крепче, разом прыгает в лючок байдарки и втыкает жезл в специальное гнездо.
Махан толкает лодку в корму и кричит насмешливо вслед:
- Полный ход! Ни пуха ни пера, ни дна ни покрышки! Счастливого плавания!
- Смотри, как рубает! - говорит Никифор Колобро-да стоящему возле него Богдану Анисимовичу.
- Старательный,- соглашается тот.
- Вот так Сеня Грачик! - И довольная Галина Петровна качает головой: - Ай да Сеня! - А отец-то видит? - спрашивает Никифор Коло-брода.
- Да где-нибудь тут,- отвечает Богдан Анисимович.
- Как он? - интересуется Колоброда.
- Да просто на удивление: вот уже сколько времени - ни-ни. Артем Иванович, говорят, слово с него взял.
- Ой ли? Артем ли тут Иванович причиной?
- Кто знает...
Но Сеня тем временем, пересекая заливчик, слышит за спиной частые всплески, которые все убыстряются и раз за разом делаются громче. Это его противник-напарник, его непосредственный соперник на том же этапе, разгоняет свою байдарку. Сеня уже давно его знает. Он его видел несколько раз на тренировках. С минуту назад, когда они оба, переминаясь с ноги на ногу, подпрыгивая от нестерпимого ожидания, готовились принять эстафету, он присматривался: да, соперник на целую голову выше его и руки длиннее. Как махнет веслом - наверное, разом рванется лодка на метр вперед...
Он не слышит, что кричат ему с берега из-за каната зрители. Он знает только одно: надо как можно скорее и первому домчаться вон до того плотика у берега., где стоит легконогая, тоненькая фигурка, которую ни с кем нельзя спутать. Да, там ждет Ксана. И как ждет! Эх, если б она всегда так ждала его! Надо скорей передать ей жезл эстафеты. И он не подведет. Он не даст себя обогнать.
Что это такое, однако, происходит с байдаркой? Она словно стала тяжелее. Что-то холодное сперва сочится, а сейчас уже хлещет на ноги Сене. Вот так история! Что за чертовщина? Байдарка течет. Она явно наполняется водой. А только вчера вечером ее проверяли они вместе с Дмитрием Антоновичем, и все было в порядке. Уж не Махан ли натворил что-нибудь?
Дмитрий Антонович подбегает к самой кромке воды, что-то кричит через рупор. Один из судей делает ему замечание: тренер не имеет права вмешиваться посреди этапа. Но на берегу уже тоже заметили, что у Сени происходит что-то странное. Лодка все глубже и глубже погружается в воду. Вот она уже чуть ли не по самую палубу в воде. А осталось каких-нибудь десять метров. И тут, на этих последних десяти метрах тот, долговязый, длиннорукий, легкими гребками двухлопастного весла посылает свою байдарку длинным рывком вперед.
Ну еще немножко!.. Семь метров... пять... Красный флажок уже за плечом. Вот уже не надо поворачивать голову, чтобы увидеть его. Вот красный флажок уже поравнялся с голубым. Гребец из районной школы делает обгон под восторженные крики ребят, приехавших с других рудников. Он обходит Сенину байдарку, которая уже почти не видна над водой. И бедная Ксана, мечущаяся у края мостика с маленькой, простертой к нему рукой, верно, вообще уже не получит палочку эстафеты, так как выронить ее - все равно на землю или в воду - это значит, по условиям состязания, окончательно проиграть... И вот уже волночки перемахивают через легкую, тонкую палубу, и уже Сеня сам по пояс в воде. Только голубой флажок еще движется над поверхностью. К Сене наперерез от берега мчится моторка.
Но он кричит:
- Не надо, не надо!.. Я сам.
И, схватив из гнезда жезл, держит вытянутую руку над водой. Каких-нибудь полтора метра остались до плотика. Но ведь недаром же он изучал так долго теорию плавания, а теперь уже неделю занимался под руководством Дмитрия Антоновича - и не так, как советовал "Домашний секретарь-наставник", а так, как следует действовать в воде на самом деле. И, выкарабкиваясь из люка ушедшей из-под него байдарки, оттолкнувшись ногами, он, взмахивая свободной рукой, дотягивается до края плотика, цепляется за него и видит прямо над собой полные смятения и благодарности глаза Ксаны и ее тоненькую руку, вырывающую у него эстафету.
Но длиннорукий уже за минуту до этого передал палочку своей партнерше. И Сеня уже видит ее стремглав уносящуюся спину в алой майке.
- Давай, давай скорей, Ксана!
Ксана мчится вдогонку за своей соперницей. Видно даже издали, как она отчаянно частит, выкладывая все свои силы. Но красная майка не приближается. Красная майка все еще впереди. Еще метр, другой - и палочка районной школы уже перешла через стартовую линию последнего этапа.
Последний этап! Приняв жезл эстафеты, бегун из районной школы рванулся по прямой к финишу, к победе, к призу!
Но вот и палочка тулубеевцев проносится над чертой, отделяющей последний этап. Она сейчас уже в руках у Пьера, который принял жезл на несколько секунд позднее. Все сейчас зависит от Пьера. Все смотрят с надеждой на Пьера.
- Давай, гони, жми, Кондратов!..
- Пи-ер - квадрат! Пи-ер - квадрат! - хором подбадривая бегуна, кричат школьники с трибуны.
Тарас Андреевич стучит кулаком по поручням, пока Ирина Николаевна, стоящая рядом, вежливо, но твердо не прижимает его руку к перилам. Он как бы даже и не замечает этого, но кулак у него разжимается. Встал во весь свой огромный рост Артем Иванович Незабудный. Стоящие сзади зрители уже не кричат ему: "Гражданин, отойдите, не видно..." Потому что все понимают: никто сейчас не будет отходить. И за Незабудным образуется в толпе пустота, целый коридор. Зрители стараются выглянуть из-за его локтей и плеч слева и справа. Да, теперь уже все стоят, никто не садится. Встали почетные гости на трибуне.
Вперед, вперед! Пьер, дорогой! Ну еще!.. Все надежды, все пожелания Сени сейчас с Пьером. Ничего не надо Сене, лишь бы Пьер добежал первым. Только это! Только пусть победит, и кубок достанется школе. И Кса-на будет радоваться. Но на последнем этапе от районной школы бежит сам Загорный, Леша Загорный, опаснейший соперник. Он всегда обгонял на районных соревнованиях сухоярцев. Не догнать его Пьеру. Как рьяно, вкладывая все свои силы в бег, ни мчится вдогонку за Лешей Загорным Пьер, расстояние, отделяющее одного бегуна от другого, остается прежним. Он лишь меняется в цвете, этот треклятый, ненавистный, никак не поглощаемый отрезок. Только что он был серого цвета, когда бегуны шли по участку, посыпанному шлаком. Потом он стал зеленым, когда перебегали соперники лужок. А сейчас он оранжевый - бегуны вступили на песчаную дорожку, ведущую уже к финишу у берега. Оно меняется в цвете, это неодолимое расстояние, но не сокращается. Оно остается прежним. Оно лишь перемещается.
Но что это? Погодите! Кажется так или на самом деле?..
Расстояние между несущимся вперед Загорным и пытающимся изо всех сил настичь его Пьером вдруг стягивается, как резинка. Оно делается все меньше и меньше. И вот оно уже просто исчезло. Пьер вплотную приблизился к бегуну в красной майке. Нет, товарищи, нет, дорогие, это правда! Они бегут уже вровень. Загорный пробует сделать рывок. Ему удается это, и он натужно идет чуть впереди, слегка косясь через плечо на противника, продолжающего бежать вплотную за ним. Снова на несколько секунд резинка расстояния, упруго связывающая обоих бегунов, вытягивается. Но Пьер словно держится за невидимую, влекущую его вперед тугую связь с соперником, и расстояние начинает опять сокращаться, сжиматься, и Пьер уже бежит снова плечом к плечу с Загорным. А у того больше нет сил для нового рывка. Он не может оторваться, уйти вперед на решающих метрах пути. Перед ними уже трепещет в ветре белый серпантин финишной ленты. И в эту секунду, которой дано решить все, Пьер неожиданно увеличивает и без того широкий, летучий свой шаг. Еще! Ну!.. Сейчас!.. Вот! Голубая майка Пьера первой касается ленточки, рвет ее, и палочка тулубеевцев на какую-то долю секунды, на расстоянии вынесенной вперед руки опережает у самой черты финиша жезл противника.
