Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
Планы Ковалевского по расширению торговли с Кашагаром совпали с планами Военного министерства по наступлению на Кокандское ханство.
Вместе с генерал-квартирмейстером Главного штаба бароном Ливеном Ковалевский предложил создать в Кашгаре русское военное укрепление для защиты торговой фактории, а также захватить важный пункт на пути из России в Кашгар – кокандский город Аулие-Ату, а если это не окажет воздействия на кокандские власти, то завоевать Ташкент. Удивительно, но эти вопросы Ковалевский обсуждал без ведома своего осторожного начальника Горчакова…
За разработку плана наступления на Коканд взялись генерал-квартирмейстер Ливен и подполковник Генерального штаба Романовский.
Их план решал сразу несколько задач: обеспечивал безопасность сибирской и части оренбургской границы России, укреплял наше влияние в Кокандском ханстве и, наконец, способствовал созданию торговой фактории в Кашгаре. В докладе Ливена и Романовского подчеркивалось, что кокандские власти извлекают большие доходы от торговли с Кашгаром. Выгодная торговля и обилие переселенцев из Коканда говорит об особом значении, которое Коканд придает Кашгару. Отсюда следовал единственный вывод – если Россия стремится расширить торговлю в Южном Синьцзяне, ей неминуемо придется разгромить Коканд.
Выступая на совместном совещании двух министров, военного – Сухозанета (дело происходило еще до назначения министром Милютина) и иностранных дел – Горчакова, барон Ливен убеждал их в своей правоте:
– Открытие Кашгара и создание там факторий сулит нам благие и обильные результаты для торговли. Но при этом нельзя забывать и наш план общих действий в Средней Азии. Прежде всего, соединение Сибирской и Оренбургской линий, а также окончательное определение видов на Коканд, Ташкент и Туркестан.
Если военный министр Сухозанет и Ковалевский были не против плана барона Ливена, то Горчаков, как всегда, осторожничал:
– Господа! На бумаге все прекрасно, но как получится в реальности? Вы в Военном министерстве тесно увязываете приобретение экономических выгод от открытия рынков Кашгара с нашим наступлением на Кокандское ханство. При этом вы склонны к немедленному наступлению на Коканд, а это просто недопустимо! Каждая военная акция должна обеспечиваться дипломатическим прикрытием. Мы сегодня предоставить такое прикрытие вам не можем. У нас еще слишком мало сил, чтобы на равных соперничать с Англией. Нужна пауза и пауза значительная.
В результате совещания его участники расстались, так и не придя к единому мнению, недовольные друг другом. Надо сказать, что Горчакову удалось переубедить в свою пользу Сухозанета, и вскоре военный министр занял куда более сдержанную позицию по Средней Азии. Что касается своевольного Ковалевского, то Горчаков начал искать директору Азиатского департамента срочную замену, которую, как мы знаем, вскоре и нашел в лице Игнатьева.
Но на этом дело, разумеется, не кончилось. Уже в январе 1861 года генерал-майор Циммерман представил в Военное министерство записку «О положении дел на кокандской границе», которая наделала немало шума. Циммерман выражал недоумение по поводу отношений с Кокандом, которые характеризовал как «не мир и не война». Циммерман призывал нанести удар по ханству, не опасаясь гнева Англии. Он писал: «Кокандское ханство, а может быть, и Бухара с Хивой признают над собой власть русского государя» (против этого места записки любопытная пометка Сухозанета: «Какая от этого польза?»). Циммерман видел в таких действиях и другую положительную сторону: «Приобретая преобладающее влияние в Средней Азии, мы тем самым приближаемся к пределам английских владений в Индии и в случае войны с Англией можем угрожать ей с этой стороны, самой для нее чувствительной» (запись военного министра в данном случае была краткой и выразительной: «Это химера»).
Несмотря на это, предложение Циммермана об усилении давления на Кокандское ханство с целью проложить дорогу русским товарам в Центральную Азию нашло полное понимание в торговых кругах России.
В этом решительному Циммерману помог не менее решительный Ковалевский. Директор Азиатского департамента не ограничился в данном случае лишь официальными действиями. Стремясь всеми силами к развитию торговли с западными провинциями Китая через Сибирь и Среднюю Азию, Ковалевский постарался заинтересовать выгодами торговли с Кашгаром русских купцов. Чтобы расшевелить купечество, глава Азиатского департамента заказал журналисту Тарасову статью: «Очерк торговли с Западным Китаем» в весьма почитаемом купцами издании «Журнале мануфактур и торговли». Статья имела явно официозный характер, как, впрочем, и сам журнал, печатавшийся в типографии департамента торговли. Тарасов писал, что торговля с Западным Китаем очень выгодна «для торговых деятелей и предпринимателей русского купечества», которые найдут новый «богатый и обширный рынок для сбыта отечественных мануфактурных изделий». В Синьцзяне русские товары перепродаются кокандскими торговцами по повышенным ценам, а через Кашмир усиливается поток английских товаров. Поэтому Тарасов призвал купцов увеличить доставку в Западный Китай русских товаров, чтобы «привлечь на свою сторону выгоды, получаемые англичанами и кокандцами». Надо сказать, что Ковалев и Тарасов были услышаны и купцы обратили внимание на новое перспективное направление торговли.
Теперь торговое лобби России было за решительные действия на Востоке по расширению рынка!
* * *
После ухода англо-французских войск из китайской столицы и заключения выгодных для союзников трактатов Китай остался наедине со своей бедой – восстанием тайпинов, которые, быстро захватывая одну провинцию за другой, вскоре были уже у ворот Пекина. В те июньские дни 1861 года на заседании Особого комитета под председательством Александра II в числе прочих были приняты решения и по русско-китайским отношениям. Так, сменившему Игнатьеву в Пекине послу Баллюзеку категорически запрещалось вмешиваться во внутренние дела Китая и вступать в какие-либо сношения с повстанцами, пока в столице Китая существует правительство маньчжурского императора.
Новый генерал-губернатор Восточной Сибири Корсаков (сменивший Н.Н. Муравьева-Амурского) был настроен еще более решительно, чем его предшественник. Свои планы он формулировал так:
– Если в случае успеха тайпинских мятежников маньчжурский император будет вынужден бежать в Маньчжурию, я предлагаю принять Маньчжурию и Монголию под вооруженное покровительство России!
Однако Особый комитет решительно отверг слишком радикальные предложения губернатора Восточной Сибири. Члены комитета в данном случае прислушались к аргументам министра Горчакова, а тот говорил следующее:
– Осуществление покровительства над Маньчжурией и Монголией вызовет немедленное противодействие Англии и может понудить ее к оккупации какой-нибудь части Китая, например Кореи. В результате мы окажемся в непосредственном соприкосновении с Англией, что гораздо опаснее, чем соседство с Китаем! Мне остается лишь спросить вас: вы к этому готовы?
На это члены Особого комитета, потупив взгляд, дружно сказали, что не готовы.
– Что бы сейчас ни происходило в Китае, мы должны добиваться своих целей исключительно дипломатическими методами и избегать военных столкновений, – продолжал увещевать собравшихся Горчаков.
– Но почему? – подал голос кто-то из генералов.
– Любое наше военное столкновение с Китаем ослабит его, а значит, облегчит последующий полный захват Англией! – разъяснил министр иностранных дел.
В конце концов сошлись на том, что если китайские власти откажутся выполнять условия заключенных с ними трактатов,
