Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
Мандарины были удивлены тем, как русский посол, еще молодой человек, столь ловко укротил «даньцзы» – печенку храбрости их неприятелей. Теперь они величали Игнатьева не иначе, как И-Дажень – Один Большой Человек, который спас столицу.
Когда лорд Элджин узнал о хитром ходе русского посла, он был раздосадован:
– Игнатьев удивительно нагл! Не имея армии, он изображает из себя победителя! Первым в Пекин должен был въехать не он, а я!
– Так почему не въехали? – спросил лорда более сдержанный барон Гро.
– Я слишком долго думал! – передернул Элджин плечами.
– Что ж, оказывается, иногда мыслительный процесс вреден и в дипломатии! – расхохотался француз.
* * *
Как только Игнатьев прибыл в Русское подворье, к нему тотчас прибежала китайская делегация с просьбой о посредничестве. Граф с облегчением вздохнул: «Ну, вот и китайцы доозрели для серьезного разговора!»
– Я готов помочь в вашем нелегком деле, – хмуря брови, ответил цинским министрам посол. – Однако вы должны будете выполнить ряд моих условий!
– Мы согласны! – разом закивали ходоки, и заплетенные косицы замотались позади голов, как крысиные хвосты.
– А условия мои такие, – перешел к делу Игнатьев. – Во-первых, чтобы замещающий сбежавшего императора его брат князь Гун Цин Ван обратился ко мне с официальной письменной просьбой о посредничестве.
Китайцы снова утвердительно затрясли косицами.
Во-вторых, – продолжал Игнатьев, – чтобы китайское правительство не скрывало от меня никаких своих действий с англичанами и французами и ничего не предпринимало, не спросив у меня предварительного совета.
– Согласны! – снова закивали переговорщики.
– Наконец, в-третьих, чтобы Гун Цин Ван обязался признать и утвердить Айгунский договор, а также согласился на разграничение по Уссури до Кореи.
Вместо ответа китайцы начали переминаться с ноги на ногу.
– Я неясно сформулировал свое условие? – грозно спросил Игнатьев и начал нарочито медленно поворачиваться к собеседникам спиной, якобы собираясь уходить.
– Согласны! Согласны! – разом закричали просители.
Китайцы, в свою очередь, просили Игнатьева смягчить притязания союзников, которые, кроме немедленной выплаты за погибших компенсации в 500 тысяч лан, требовали наказания виновных, уничтожения до основания Летнего дворца и прочее, угрожая в противном случае штурмом Пекина…
Игнатьев пообещал содействие по девяти пунктам из десяти. Он отказался лишь от личного участия в церемонии подписания договоров с союзниками, чтобы лишний раз не нервировать Элджина и Гро. Зато согласился отложить подписание договора Китая с Россией до окончания выяснения отношений Пекина с Лондоном и Парижем, а также гарантировал князю Гуну личную безопасность при подписании всех договоров. Следует сказать, что и Игнатьев, и китайцы в дальнейшем все свои обязательства исполнили.
На следующий день после подписания договора с англичанами и французами в Русское подворье прибыл лично князь Гун Цин Ван, бывший ровесником Игнатьева.
Брату богдыхана, согласно его высокому званию, полагался «пурпурный шарик и трехочковое павлинье перо на головной убор». Игнатьева, однако, поразило не павлинье перо, а длинные острые ногти маньчжурского принца.
Брат китайского императора очень боялся, что за убийство английских и французских парламентеров европейцы его казнят. Игнатьев пообещал принцу личную неприкосновенность.
В ответ князь Гун подтвердил готовность подписать Айгунский договор и установить границу между державами, в соответствии с русскими пожеланиями, южнее Амура. При этом оба договорились, что подписываться договор между Россией и Китаем будет в тайне от остальных.
Проводив Гуна, Игнатьев занялся обработкой лорда Элджина и барона Гро.
– Я советую вам как можно быстрее заключить не слишком унизительный для Китая мир, – сказал Игнатьев английскому и французскому дипломатам.
– А что нас ожидает в противном случае? – насторожился англичанин.
– В противном случае вас ожидает беспощадная партизанская война посреди многомиллионного населения.
Лорд с бароном переглянулись. Такая перспектива им не улыбалась.
12 октября 1860 года в здании Русской миссии князем Гуном был подписан трактат с лордом Элджином, а на следующий день – с бароном Гро.
* * *
Согласно Пекинскому договору, цинское правительство соглашалось выплатить Англии и Франции 8 миллионов лянов контрибуции, разрешало открыть для внешней торговли город Тяньцзинь, подтверждало передачу Гонконгской бухты, а также разрешало использовать китайцев в качестве носильщиков-кули в английских и французских колониях. Помимо этого, к Англии с этого момента переходила южная часть Цзюлунского полуострова, а поток опиума в Китай никто отныне не имел права ограничивать.
По новому мирному договору Цинская империя фактически перестала существовать как самостоятельный субъект международных отношений. Удивительно, но ее сановников тогда больше беспокоил вопрос о том, будут ли европейские дипломаты соблюдать церемонии, обязательные при дворе Сына Неба.
В целом «опиумные войны» стали страшным национальным унижением для Китая, который считал себя единственным центром цивилизации. Впрочем, была и другая сторона последствий «опиумных войн» – Китай стал открываться для западных технологий и инноваций, западной системы образования и медицины, стали создаваться современные школы и больницы. Именно тогда Китай был включен в систему международных отношений.
Демонстрируя официальный нейтралитет, Игнатьев во время церемонии подписания параграфов в комнате для переговоров не появился. Но все стороны постоянно обращались к нему за советами. Одним словом, молодой русский граф, не имея ни армии, ни связи с собственным правительством, оказался самым влиятельным и востребованным человеком в Пекине. Русский посол был в центре внимания. Принц Гун благодарил И-Даженя за содействие, а европейские лорд Элджин и барон Гро – за ценные советы.
Пока принц Гун и союзники договаривались о мире, Игнатьев приготовил собственный текст договора о будущей русско-китайской границе.
– Теперь надо мой договорчик перевести на китайский и маньчжурский, чтобы условия его уразумели! – велел он толмачам из духовной миссии.
Когда переводы были готовы, Игнатьев торжественно вручил их цинским чиновникам. Положив договоры в большую шкатулку, чиновники торжественно покинули посла, неся шкатулку над головой на вытянутых руках.
– Таким образом они выражают наивысшее почтение! – сообщил Игнатьеву сопровождавший его сотрудник миссии.
– Еще бы не выражали, когда я у них теперь последняя защита! – усмехнулся граф.
А через несколько дней войска союзников покинули Пекин. Дело в том, что Игнатьеву и здесь удалось убедить Элджина и Гро разместить до весны свои армию и посольства в Тяньцзине. Доводы графа были вескими – посольства союзников будут находиться под защитой своих войск, не испытывая неудобств со снабжением и почтой, а, кроме этого, данный шаг успокоит китайцев.
На прощание Игнатьев устроил в Русской миссии союзникам шикарный прием. Пробки шампанского били в потолок так, что отлетала штукатурка!
Дипломаты и генералы пили за победу и благодарили Игнатьева за помощь. А в это самое время в соседней комнате помощники Игнатьева согласовывали с китайскими чиновниками последние разногласия по тексту будущего секретного договора. Время от времени Игнатьев покидал банкет, чтобы немного проветриться и выкурить сигару. Пока граф курил, он выслушивал доклады
