Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
– Нет! – потупили взгляд союзники.
– Я так и думал! – усмехнулся Игнатьев. – Спросите о них завтра вашего мандарина и готовьтесь к неожиданностям!
На следующий день все так и получилось. Когда Элджин с Гро попросили Гуй Ляня представить документ, демонстрирующий его полномочия, такового у вельможи не оказалось. На этом переговоры и закончились.
История сохранила слова лорда Элджина, который посетовал своему коллеге Гро:
– Я уверен, что наши переговоры расстроил Игнатьев из желания довести дело до крайности!
17 сентября союзники (девять тысяч англичан и шесть тысяч французов) достигли деревушки Мадао в десятке километров от Тунчжоу, уже под Пекином. Туда отправилась и делегация союзников из четырех десятков человек (включая конвой), за которыми увязался корреспондент лондонской «Таймс» Джон Боулби. По итогам переговоров дипломаты договорились решить дело миром, кроме этого, оговорили все малозначительные вопросы, включая церемонию представления союзных дипломатов богдыхану и сроки отхода союзных войск…
Дело в том, что на обратном пути дипломаты обнаружили, что случайно вышли в тыл 60-тысячной китайской армии, стоявшей на позиции в ожидании результатов переговоров. Еще более был изумлен английский полковник Уолкер, который выехал в сопровождении небольшого отряда французов встречать делегацию и внезапно наткнулся на правое крыло китайской армии.
Через несколько минут началась стрельба. Как выяснилось позднее, французскому офицеру-интенданту понравился вьючный лошак монгольского всадника и он попытался этого лошака отобрать. Завязалась драка, свидетелем которой стал полковник Уолкер. На подмогу монголу подоспели еще несколько всадников. В ответ Уолкер, схватив саблю, поскакал на выручку французу. Монголы полковника ранили и разоружили. Когда же Уолкер с окровавленной головой проскакал вдоль китайских укреплений, по нему начали стрелять вначале из ружей, а потом и из пушек. Предположив, что переговоры сорваны и Уолкер единственный, кто уцелел из переговорной делегации, командир французского авангарда начал атаку и смял правое крыло китайской армии. Вслед за этим во фронт ударили подошедшие англичане… Китайская армия была разбита за несколько часов, но… парламентеры остались в руках китайцев! Некоторых из них казнили сразу, некоторых замучили до смерти, в том числе и репортера Боулби… Живыми вернутся только 13 человек. Зверской расправой дипломатов англичане и французы были справедливо возмущены. Они жаждали мести!
В результате на всем протяжении линии соприкосновения китайцы были отброшены мощным артиллерийским огнем с большими потерями. Однако чингизид Сэнгэринчен не считал дело проигранным. Он собрал маньчжурскую кавалерию к западу от Тунчжоу, готовясь дать еще одно сражение. 21 сентября в районе моста Балицяо Сэнгэринчен бросил в бой ударную кавалерию, но снова проиграл – манчьжуры были сметены шквалом артиллерийских орудий. Потеряв более трех тысяч всадников и всю артиллерию, Сэнгэринчен отступил. Потери союзников были ничтожны: пять убитых и полсотни раненых.
Как вспоминал один из наших офицеров, находившихся в те дни вместе с Игнатьевым: «Превосходство огнестрельного оружия англичан не давало никакой возможности китайским солдатам сойтись грудь в грудь с английскими войсками, которые с дальних расстояний беспощадно расстреливали китайцев, осыпая их целым градом бомб, гранат и картечи…»
Получив известие о поражении своей армии, император Сянь Фэн бежал из Пекина в провинцию Жэхэ, оставив вести переговоры своего младшего брата – великого князя Гуна. После безуспешных недельных переговоров союзники решили продолжить движение на Пекин и уже там продиктовать жесткие условия капитуляции.
Архимандрит Гурий, глава остававшейся в Пекине Русской духовной миссии, слал в те дни тайные донесения Игнатьеву о положении в столице Китая: «Кто может, все бегут. Боятся английских бомб, а больше – своих воров. Разбой на улицах все чаще… Обороны серьезной никакой. Китайские войска без пищи и управления, грабят…»
Спустя несколько дней в китайскую столицу прибыл и сам Игнатьев, застав там панику и слезы. Не теряя времени, через православных китайцев Игнатьев известил китайские власти, что готов выступить посредником в мирных переговорах с англо-французами и добиться для них приемлемых условий. Ответа на свое предложение он не получил, но особо не расстроился.
– Значит, еще дозревают. Что ж, мы подождем еще!
Тогда же, проявив чудеса храбрости и изворотливости, Игнатьев сумел вытащить из китайского плена оставшихся в живых союзных парламентеров. Это был настоящий подвиг, и союзники оценили его по достоинству. Отныне авторитет Игнатьева стал непререкаем как у лорда Элджина и барона Гро, так и у простых английских и французских офицеров и солдат.
Глава четвертая
6 октября англичане с французами достигли городской стены Пекина.
Ворвавшись в летнюю резиденцию бежавшего императора дворец Юань-минь-юань, союзники начали совместный грабеж дворца. Дело в том, что во дворце много веков собирались ценнейшие сокровища Поднебесной и там было чем поживиться. Как вспоминал один из сотрудников русского посла: «Европейское начальство не только не удерживало войска от грабежа, но, напротив, весьма усердно помогало им в этом. После все с завистью указывали на одного французского офицера, который успел захватить разных вещей на 600 тыс. франков…»
Так как англичане в деле грабежа равных себе не знали, то быстро обставили французов, и те возмутились. Дабы дело не дошло до перестрелки, генерал Грант создал комиссию «по справедливому распределению награбленного» между союзниками. После этого генералы потребовали от китайцев передачи под контроль крепостных ворот Аньдинмэнь, угрожая в противном случае взять их силой и начать обстрел города.
Вместе с драгоценностями в Юань-минь-юань союзники захватили и архив Верховного совета и в том числе всю переписку с ним русского посланника. К счастью, барон Гро, в чьи руки попали документы, вникать в них не стал, а по-дружески вернул Игнатьеву.
Сам он в это время метался между Элджином и Гро, стараясь остановить дальнейшее кровопролитие.
– Если падет династия Цин, то с кем союзники будут подписывать договор? – внушал он своим коллегам. – Кто заплатит вам контрибуцию? Вам придется создавать в Китае новую власть и самим нести огромные расходы!
В словах русского посла был смысл, в то же время англичанин с французом боялись подвоха. Но Игнатьев был так убедителен…
К тому же он оказался единственным, кто знал реальное положение дел в китайской столице и имел карту Пекина. Английские и французские генералы долго выпрашивали у него этот документ.
– Я сделаю вам копию карты, при условии, что вы не будут штурмовать и поджигать город! – заявил Игнатьев. – К тому же в случае сожжения Пекина карта вам просто не понадобится.
И союзники согласились…
Под стенами Пекина английские и французские солдаты остановились.
13 октября великий князь Гун прислал от себя уполномоченного Хань Ци, который старался отговорить союзников от требований передачи ворот. Союзники упорствовали, и ворота были им открыты. Городская депутация поднесла генералам символические ключи. Но первым, кто вошел через открывшиеся ворота в Пекин,
