Зима, любовь, экстрим и хаски - Женя Онегина
Упряжка под номером один действительно была хороша, и я со спокойной душой могла уступить ей первенство. А вот парень из Вологды не внушал мне доверия. Что-то было в нем темное, нехорошее. И Лаки он не нравился совершенно. Мы легко обошли их сразу на старте, и до самого промежуточного финиша не сдавали позиций. Лететь по заснеженному полю было потрясающе. Меня переполняло невероятное чувство свободы и казалось, что, если я немедленно не поделюсь этим с миром, меня разорвет на части. От счастья. Отметившись на очередной точке, я заметила у опушки леса несколько снегоходов. Пытаясь разглядеть среди них Даниила, я не сразу увидела Гарика, спрятавшегося за огромным объективом. Зато он признал меня, приветливо помахал рукой и тут же указал мне за спину. Я обернулась. Там в густом облаке снежной взвеси на всех парах неслась упряжка из Вологды. Гарик прав, отдых закончился. Нужно ехать дальше.
– Вперед! Лаки, девочка! Вперед! – скомандовала я, и нарты снова сорвались с места.
Сколько бы я не повторяла себе и остальным, что “Земля Хаски” – это просто пробег, я лукавила. Потому что, однажды почуяв азарт погони и гонки, становится ужасно сложно отмотать все назад и позволить себе остановиться. Собаки чувствуют возбуждение каюра, лидер считывает каждую его эмоцию – счастье, боль, радость или обиду – и транслирует ее стае. И вся упряжка переходит на сторону каюра, перенимая его настроение. Эмоции собакам внушить нельзя. Их можно только передать.
Ими можно поделиться.
По лесу идти стало сложнее. То и дело попадались низкие ветви и препятствия в виде поваленных деревьев, которые приходилось объезжать. Лаки как всегда легко понимала, что нужно делать. Я же хорошо запомнила, что на виражах лучше не зевать и крепко держаться за дугу обеими руками.
К концу второго часа собаки начали заметно уставать. У очередного указателя я остановилась и сверилась с картой. До лагеря осталось чуть больше трех километров. Я оглянулась, нарты из Вологды нигде не было видно.
– Лаки, тише, – попросила я, и моя девочка сбавила темп на радость всей упряжке. Только любитель приключений Джек недовольно затряс головой.
В лагерь вы въехали шагом. Эмоции от погони спали, осталась только легкая приятная эйфория. Девушка-каюр из Мурманска тщательно проверяла собак и кутала их в попоны. Мороз стоял крепкий, и взбудораженные собаки могли простудиться. Я нашла палатку с номером три и направила к ней нарты. На радостный лай выглянула Катя, широко улыбнулась и сказала:
– А Даня еще не приехал.
– Вот блин! – расстроилась я. – У него мой термос с кофе.
– Уверяю, это не самая большая проблема. Кофе я тебе организую. И перекус. А вот лишних рук нам точно не хватает.
– Справимся, – ответила я и добавила тише: – Надеюсь он доберется до темноты?
– Зоя, у него еще весь день впереди. Даже до обеда еще далеко.
– А я ужасно хочу есть, – пожаловалась я. – Но сначала собаки.
– Сначала собаки, – согласилась Катя.
Спустя еще полчаса Лаки и ее стая, сытые, довольные и уставшие, уже безмятежно спали, свернувшись клубком в свежей соломе. Только Сильвер проявлял беспокойство, тоскуя по своему хозяину. Спать он отказался, просто лежал, положив морду на передние лапы, и смотрел на меня грустными разноцветными глазами.
– Скучаешь, парень? – спросила я и по доброте душевной поделилась с ним баранкой.
Угощение Сильвер взял, но общаться со мной отказался. Только тяжело вздохнул и отвернулся.
– Депрессует? – спросила Катя и протянула мне термос с кофе. – Смотри, что у меня есть!
– Да ты волшебница! – восхитилась я. – А Сильвер весь в своего хозяина. Такой же мажорчик с серебряной ложкой.
– Данька хороший, – не согласилась со мной Катя. – И ты это отлично знаешь!
– Расскажи мне про Юлю, – попросила я.
– Думаешь, надо?
– А почему нет?
– Это долгая история, – заметила Катя.
– До утра я абсолютно свободна!
– Зачем тебе это? – со вздохом спросила девушка.
– Ну, Кать! – заныла я не хуже Сильвера.
– Мы познакомились в универе, на первом курсе. Я играла за нашу волейбольную команду, а Юлька пришла к нашему тренеру. Сказала, что хочет играть. С ее-то ростом в полтора метра! В общем, девчонки подняли ее на смех, и Валерьевич тоже. Но Зайчик была такая грозная, как нахохлившийся воробей, что я не удержалась и предложила ей сыграть. Подавала она и правда здорово. Но со спортивным волейболом ожидаемо не сложилось. Валерьевич ее не взял. А потом выяснилось, что мы учимся на одном факультете. Мы крепко сдружились. Ничто так не укрепляет женскую дружбу, как несчастная любовь. Юля слетала на праздники домой в Сочи, вернулась злая и разбитая. Сказала, что рассталась с парнем. Так я впервые узнала про Царевича.
– Так это же давно было! – удивилась я.
– Данька с Зайчонком в школе начали встречаться. А потом все больше ругались. Эта дурочка считает, что еще сможет его вернуть. Но они уже года четыре, как расстались окончательно.
– Кать, я видела, как они целовались!
– Заяц вешается на него при любом удобном случае. Даже в “Медвежий угол” рванула, хотя он звал только меня.
– А Юлю, значит, он не звал?
– Она сама напросилась. И отцу настучала со злости. Видно же было, что Даня на тебя глаз положил.
– Знаешь, Кать, Даня ваш, как бы так сказать помягче…
– Он нормальный парень, Зой. А Ника эта. Мутно там все, если честно. Я не хочу лезть не в свое дело, Зоя. Но ты сама попросила… Слушай, кажется, едут.
– Едут, – согласилась я, понимая, что Катя больше ничего не расскажет. – Идем встречать.
Финишировал каюр из Вологды. Причем на семи собаках. Еще одна, темная, короткошерстная и длинноногая, по виду – метис, послушно сидела в нартах и смотрела на окружающих грустными глазами. Сразу за упряжкой шли три снегохода: Даниил, Гарик и мужчина, сопровождавший нарты из Вологды. Данька первый заглушил мотор и кинулся к собаке. Осторожно поднял ее на руки и только потом огляделся и спросил:
– А ветеринар у нас где?
– Позвали уже, – ответила Катя. – Ты зачем чужую собаку схватил?
– Шарапова, не беси меня! – рявкнул Царевич, и я поняла, что дело плохо. Особенно когда увидела у вологодского каюра разливающийся под глазом фингал.
– Кать, а нам за это ничего не будет? – спросила я шепотом.
– Какая разница, Зой, – устало ответила девушка. – Ты что-то можешь сейчас
