Звёзды внутри тебя - Натанариэль Лиат
Подумать только – а ведь и правда. Не было бы никакой глупой надежды, от которой потом только хуже. Никаких приключений и радостных знакомств, заставляющих осознать, насколько пуста твоя настоящая жизнь. Никакого шанса довериться – и поплатиться за это всем, что у тебя ещё оставалось.
Лу бы просто жила – а потом перестала. Совсем как мама.
Когда автобус наконец подъехал, кошка без приглашения проскользнула в двери.
Лу мимоходом задумалась, что отвечать, если её потрёпанный вид станет вызывать вопросы, но всем на самом деле было плевать. В основном её не замечали, а те, чей взгляд всё-таки цеплялся за пятна на куртке, просто отворачивались с неодобрением в глазах. Она и сама поступила бы так же. Уж точно не стала бы спрашивать окровавленного незнакомца, всё ли в порядке. В конце концов, это ведь правильно, разве нет? Прежде всего надо заботиться о себе и не лезть на рожон?
Она села у окна и стала смотреть на мокрый нахохленный город. Кошка устроилась в укромном уголке под сиденьем, чтобы её не выгнал кондуктор.
Лу сошла на нужной остановке, двигаясь на автопилоте. Ноги несли её сами, и она подняла голову только перед знакомым крыльцом.
Дом тёти Шерил – аккуратный, равнодушный – нависал над ней четырьмя серыми этажами на фоне серого неба. Свет в окнах тётиной квартиры не горел.
У Лу были ключи. Должны были быть – где-то там, в рюкзаке, куда она положила их в прошлой жизни – в конце концов, куда они денутся? Всего-то и нужно – подняться по ступенькам и прижать пластиковую таблетку ключа к домофону. Вернуться домой.
Домой.
«Неведомо куда, но только где нас любят и будут ждать…»
Лу стояла и всё никак не могла сдвинуться с места.
Она представила себе, как выглядит со стороны: бродяжка, завидующая тем, кому повезло в жизни. Отирается возле домов, заглядывает в окна, представляя, каково это – спать на настоящей кровати…
Может, Лу просто нужно научиться ценить то, что даёт жизнь? В конце концов, у неё есть крыша над головой. Есть опекун из числа родственников, право на образование и медицинскую помощь. Она живёт в свободной стране, которую не раздирает на части война, а когда вырастет – станет кем захочет.
Голос у Лу в голове шепнул: «Не вырастешь».
Ах да. Точно.
Лу развернулась и пошла прочь. Кошка следовала за ней, как утёнок за тем, кого решил считать мамой.
В это время дня кафе Кэйукая было почти пустым. Лу пришла сюда потому, что не придумала ничего лучше. Дождь из почти тумана превращался в ливень; людям положено прятаться от непогоды, а до кафе было рукой подать. Внутри играла тихая музыка, тёплые жёлтые гирлянды на окнах старались осветить хмурый день. Головы на ветках дерева дзиммэндзю мирно дремали; за столиком под ним сидела девушка с великолепным лисьим хвостом и читала журнал. С обложки надменно улыбалась золотыми губами модель в платье из чёрных павлиньих перьев.
– О, – сказал Кэйукай из-за стойки. – Что-то забыла?
– Ч-что? – не поняла Лу.
– Ну, ты же только-только ушла. Забыла, говорю, что-нибудь?
Лу уже открыла рот, чтобы сказать, что не была здесь с того дня, как Сэл привёл её сюда в первый раз, и что Сэл бросил её, и что Ингрид была права, ненавидя проклятых драконов. Но потом передумала: спорить не было смысла. Даже если время вывернулось так, что Лу вышла из кафе прежде, чем вошла, – не всё ли равно?
– Мне уйти? – просто спросила она.
– Нет, ты чего! – Кэйукай замахал громадными ручищами. – В такой дождь! Сейчас хозяин даже кошку, – он подмигнул пушистой посетительнице, намывающей гостей у порога, – на улицу не выгонит. Оставайся.
Лу молча прошла вглубь кафе и села за столик в самом дальнем углу.
Что дальше?
Она отключила телефон – на случай, если Ингрид её хватится. Лу нечего было ей сказать. Она собиралась обратно в реальность, где девушек-тюленей не существует. Бар Дженни Зелёные Зубы на «Лавинии», концерт «Зелёного Башмака», заброшенный завод в сетях паутины… Это всё просто сон. Головы на дереве не настоящие, хвост у той кицунэ, или кто она там – просто маскарадный костюм. Кэйукай – обычный мужчина, который даже не видел вулканы своими глазами – ну разве что в отпуске на Гавайях.
Лу сидела сложив руки на коленях и чувствовала, как пустота у неё внутри растёт и заполняет её до краёв, не оставляя места ни для чего другого.
Пол заскрипел под тяжёлыми шагами, и Кэйукай поставил перед Лу поднос с пирожками и дымящейся кружкой.
– Вот эти с яблоком, – показал он, – а вон те, треугольные, – с капустой. Чай с мёдом, я уж положил на свой вкус: в такую холодину – самое оно.
– У меня нет денег, – тупо сказала Лу.
– Ой, перестань! – здоровяк досадливо поморщился. – И что теперь, голодной сидеть, что ли? Знаешь, как моя бабушка говорит? Еда не прогонит всех твоих бед, но бороться с ними на пустой желудок – последнее дело. Угощайся.
Он ушёл обратно за стойку – наверное, чтобы её не смущать. Лу посмотрела на поднос. Голод ныл у неё в желудке надоедливой болью. Она взяла пирожок с капустой, ещё тёплый из духовки, поднесла ко рту – и вдруг разрыдалась.
Прежнего Бога ради, как же глупо она, наверное, выглядит – с этим дурацким пирожком в руке, который и откусить-то не успела, захлебнувшись плачем, безутешным, как само острое, свежее, настоящее горе. Лу глотала слёзы, судорожно всхлипывала, кусая пальцы, и чувствовала, что просто плакать – мало. Она хотела бы закричать, завыть в голос, как кумо, когда Рик, покопавшись у них в головах, вытащил на свет всё самое плохое, что там нашёл. Она отдавала себе отчёт, что все вокруг слышат её, но делают вид, что ничего не замечают. Может, слишком смущены или хотят дать ей немного личного пространства – но скорее всего, просто не знают, что делать. Прежняя Лу, наверное, попыталась бы реветь потише, чтобы никому не мешать, или побежала бы прятаться в туалет. А нынешней всё равно, что о ней подумают. Ей слишком больно.
На входе неуместно бодро хлопнула дверь. По-идиотски тенькнул висящий над ней колокольчик.
– Эй, Кэйукай, ты не видел мою… – начал странно знакомый голос. Прервался на полуслове и весело сказал: – Ой, а я, оказывается, уже тут сижу!
Лу подняла голову, размазывая слёзы по щекам, и увидела… себя.
