Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
В том же 1959 году в Лондоне вышли в свет воспоминания доктора «Барракуды» Джона Тронсона «Рассказ о плавании в Японию, Камчатку, Сибирь, Тартарию и многие участки побережья Китая на борту «Барракуды», с картами и зарисовками». В своей книге Тронсон пишет, что они открыли Императорскую (ныне Советскую) гавань еще в 1854 году, и, кроме нескольких туземцев, они в этой гавани никого не встретили. Это была неправда. Так как 6 августа 1853 года капитан 1 ранга Г.И. Невельской поставил там Константиновский пост из 8 человек с урядником. К 1854 году там уже было несколько сараев и казарм. Невельской в своих воспоминаниях прямо указывает, что англичане не смогли обнаружить ни Императорскую гавань, ни спрятанный в ней фрегат «Паллада», который был затоплен в этой гавани в январе 1856 года.
Стоит отметить, что последний акт агрессии со стороны англичан был зафиксирован уже после заключения мирного договора! Тогда шлюп «Барракуда» разбомбил и сжег несколько построек в Императорской гавани. Присвоив гавани название Барракуда-Харбор, англичане покинули Японское море. В том же, 1856 году в составе Тихоокеанской эскадры фрегат «Винчестер» и шлюп «Барракуда» приступили к военным действиям у берегов Китая. К этому времени Англия втянулась в так называемую вторую «опиумную войну». В ходе нее английские суда десятками топили беззащитные китайские джонки.
Было очевидно, что пока англичане отвлечены разборкой с Китаем, нам надо было срочно решать вопросы присоединения дальневосточного Приморья на законодательном международном уровне.
* * *
В конце зимы 1857 года в Петербург пришло письмо от военно-морского агента в Лондоне вице-адмирала Путятина о том, что Англия и Франция готовят серьезный поход в Китай, чтобы открыть его рынки для своих товаров и, прежде всего, для массового завоза индийского опиума. Горчаков к записке отнесся очень серьезно. В Петербурге поступили весьма необычно – немедленно вызвали из Лондона Путятина и командировали его в Пекин. Логика в том была, за время нахождения в Англии Путятин установил хорошие контакты с англичанами. Кроме этого, важным было и то, что англичане не воспринимали вице-адмирала как участника Большой Игры, что позволяло ему легко устанавливать нужные связи. Горчаков посчитал, что эти связи помогут Путятину в Китае.
Министр иностранных дел Горчаков писал генерал-губернатору Восточной Сибири Муравьеву: «Цель отправления Путятина сохраняема должна быть в тайне величайшей, а потому поводом его поездки избраны следующие поручения: исследование берегов Восточной Сибири и поиск мест для нового порта».
Однако кратчайшим путем через Кяхту и Монголию китайцы Путятина не пустили. Они вообще не желали видеть его у себя. Так что моряку пришлось добираться морем. Присоединившись к англо-французской эскадре, которая шла карать китайцев за ослушание, он доплыл с союзниками до Тяньцзиня. Там, как представитель нейтральной страны, вице-адмирал удачно выступил посредником в переговорах, где англичане и французы продиктовали китайцам свои условия.
Присутствие Путятина дало России право наравне с победителями подписать с Китаем даже собственный Тяньцзиньский договор. Увы, касался он лишь морской торговли, поэтому был для нас практически бесполезен, так как морем мы тогда с Поднебесной не торговали. Это понимали и китайцы, которые вскоре без всяких проблем ратифицировали этот договор. А вот с Англией и Францией ратифицировать торговый договор Пекин отказался наотрез. Причина была значимой – Пекин не желал наводнения страны дешевым опиумом, который буквально выкашивал целые провинции.
Что ж, союзники утерлись и начали готовить новую карательную экспедицию…
Тем временем генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев старался уговорить китайцев отдать под российский контроль побережье от Амура до Кореи, чтобы в тамошних незамерзающих гаванях мог разместиться русский флот.
Переговоры шли успешно, и вскоре в местечке Айгунь Муравьев подписал договор, по которому левобережье нижнего Амура признавалось российской территорией, а правобережье реки территорией «общего владения».
Границы этих территорий, правда, окончательно еще не были определены. Да и сам договор китайский мандарин И-Шань подписал с большой неохотой.
За подписание Айгунского договора Муравьев был вознагражден императором Александром II титулом графа Амурского. Но как вскоре выяснилось, несколько преждевременно.
Вскоре китайцы заявили, что у И-Шаня не было полномочий подписывать столь важный документ. Разрешение должен был дать император-богдыхан, так как отписанные России территории считались родовыми землями династии Цин.
Так как ратифицировать договор китайцы отказались, пристав Русской духовной миссии Петр Перовский (кузен оренбургского генерал-губернатора) припугнул их войной, чем окончательно перепугал чиновников Поднебесной.
В результате этого положение России на Тихом океане стало очень сложным. Без признания китайцами Айгунского договора строить порты в Приморской области было делом рискованным. Тем более что Англия и Франция собирались в новый поход на Пекин и не было никаких оснований сомневаться, что они добьются своего. Китай же теперь видел и в России вероломного соседа, грозящего откусить кусок пусть и плохо исследованной, но формально китайской территории. При этом ни Муравьев-Амурский, ни тем более Перовский были не в состоянии это отношение изменить! Нужно было срочно искать неординарное решение и того, кто мог бы его блестяще выполнить. Нужен был настоящий гроссмейстер Большой Игры.
* * *
Пока шла Крымская война, у Лондона, по большому счету, руки до нашего Приморья не доходили. Только в 1857 году Адмиралтейство, Министерство иностранных дел и Лондонское географическое общество занялись этим вопросом вплотную. В середине года состоялась примечательная встреча министра иностранных дел графа Кларендона, первого лорда Мориса Беркли и президента Лондонского географического общества Родерика Мерчинсона. Трое собравшихся обсуждали перспективы английского влияния на дальневосточное Приморье. По воспоминаниям современников, встреча была весьма плодотворной. Лорд Беркли обосновал необходимость создания на полуострове Принца Альберта (нынешний Владивосток) своей военно-морской станции. По замыслу первого лорда, это должен был быть форт с гарнизоном в пару сотен солдат, прикрываемый с моря отрядом военных судов.
Географ Мерчинсон взял на себя организацию научной экспедиции, которая бы занялась разведкой близлежащих районов и составлением карт. Что касается министра иностранных дел графа Кларендона, то он пообещал надежное дипломатическое прикрытие будущей операции, а также лоббирование проекта в правительстве. Основные расходы было готово взять на себя Адмиралтейство.
Некоторое время спустя выразил свою заинтересованность проектом и премьер-министр Пальмерстон:
– Предложение весьма разумно. Мы уничтожили русское присутствие в Черном море, ограничили в Балтийском. Теперь осталось вышвырнуть их с дальневосточных берегов! Тогда Россия навсегда превратится в Московию. Закрыв русский вопрос на Тихом океане, мы легко закроем его затем и в Средней Азии!
После этого началась подготовка к снаряжению военно-морской экспедиции. Причем если вначале предполагалась посылка всего двух-трех небольших пароходов, то теперь Пальмерстон хотел, чтобы к дальневосточным берегам пришла полноценная эскадра с транспортами, десантом
