Эдуард Веркин - Пролог (сборник)
– Не было…
– Вот видите!
Биолог спешил, аж подпрыгивал от радостного нетерпения, а Пауль думал, что сопляка он так и не вздул, и тот теперь наверняка разболтается. Хорошо хоть три косы прихватил – наверняка косить придется, зачем еще позвали? Больше ничего я не умею, только косить. Слева направо.
Возле ворот биолог свернул направо, они обогнули ангар, и Пауль увидел. Раньше он его видел только на картинках.
Вертолет. Большая острорылая бочка синего цвета, лопасти устало тянутся вниз. Пауль думал, что вертолеты меньше. Раза в три.
– Это вертолет? – тихо спросил Пауль.
– Вертолет, – кивнул биолог. – Я тоже его никогда не видел… В последнее время во всяком случае…
Пауль смотрел. Вертолет был прекрасен. Он был как море. Прекрасен, как море. Вот что гремело в небе день назад. Вертолет. Его мало кто вообще видел, только слышали иногда. Он прилетал очень, очень редко. По делам.
Вокруг вертолета ходил заросший человек в кожаной куртке и в кожаном шлеме. Он что-то подкручивал в небольших открытых лючках, похлопывал по обшивке, довольно мурлыкал. Вертолетчик, догадался Пауль. Вертолетчик был очень старый. Лохматый и седой. Такие старые даже уже не работали, только ходили туда-сюда или в шахматы играли, короче, бездельничали, Пауль их не одобрял.
А этот старый был вертолетчиком. Он заметил биолога и Пауля, злобно приблизился.
– Вы идете? – буркнул он.
– Мы, – кивнул биолог. – Мы летим. Машина готова?
– Машина всегда готова. – Вертолетчик забрался в кабину.
– Куда мы идем? – спросил Пауль.
– Точка «Ноль», – ответил биолог.
Пауль чуть очки даже не снял.
Точка «Ноль». Есть две точки. «Ноль» и «Земля». Полис – это точка «Земля». Раз в полгода на точку «Ноль» отвозят на вертолете припасы и смену из нескольких человек, а обратно привозят нефть. Там вышка, она качает.
Пауль посмотрел на вышку на крыше ангара. Наверняка та вышка по-другому выглядит. Она качает, а мы перерабатываем, и переработанного хватает на год и даже чуть-чуть остается. На нефти работают фильтры, на нефти работает генератор, все, что крутится, работает на нефти. Можно выжить и без нефти, но это тяжело. Без нефти все будут только работать с утра до вечера, а так нельзя. Если все будут только работать – цивилизация остановится, это все знают. Кстати, до следующего полета на «Ноль» еще три месяца и там тоже неплохие лесники, подумал Пауль. И ему очень хотелось спросить: зачем они туда идут? Он здесь нужен, а там и свои есть…
Но Пауль не спросил. Если уж послан вертолет, если уж нашли биолога, то, значит, действительно случилось что-то важное. Зачем тогда спрашивать?
Турбины заныли, и лопасти сплавились в мутный круг. Биолог подтолкнул Пауля к вертолету, а дальше он плохо помнил, над головой ревело, мир качнулся, и Паулю стало плохо.
Потом он очухался. Напротив мутило биолога. Очень и очень мутило, Паулю даже жалко его стало. И вертолетчика стало жалко, бедный вертолетчик.
Паулю было плохо еще с полчаса наверное, а полегчало как-то резко, разом. И тошнота прошла, и головокружение. Пауль обрадовался и неосмотрительно поглядел вниз, и ему снова стало плохо. Еще хуже, чем раньше. Зелень, кругом только зелень, зелень, зелень. Зеленый цвет, мерзость. Почему вокруг столько зеленого? И где очки?
Очки валялись под сиденьем. Раздавленные. Пауля затошнило еще сильнее, он попробовал закрыть глаза.
– Не стоит, – просипел биолог. – Лучше глаза не закрывать, тогда тошнит меньше… Гораздо…
Вдруг биолог пустился в хохот. Хохотал и хохотал, после чего его вдруг отпустило, и он принялся болтать. Рассказывал про себя.
Это он ведь раньше был биологом, а последнее время работал парамедиком, потом кузнецом, вечером еще учил детей в школе. А совсем раньше два года провел в истребительном отряде, тогда они еще были. Он ездил на танке, и они выжигали и вытаптывали, вырезали и еще по-другому пытались.
По небу тогда еще летали вертолеты. С вертолетов сбрасывали бочки с напалмом. Она выгорала, а через два дня вырастала снова. А через неделю она уже была той же величины, и приходилось снова лететь и сбрасывать бочки. Очень скоро кончился напалм, и бочки тоже кончились, и вертолеты больше не летали, и вообще.
Она даже на севере успевала прорастать. Она вообще прорастала везде. Даже на асфальте.
Биолог принялся рассказывать историю прорастания, хотя ее и так каждый знал. Таяние антарктической шапки привело к опреснению воды и массовой гибели водорослей, плюс вырубание лесов в Амазонии, плюс суперпожар в Приморье, плюс марсианские старты. Кислорода стало катастрофически не хватать, и была выведена она. Она росла в разы быстрей китайского бамбука, распространялась со скоростью подорожника, поглощала углекислый газ и вырабатывала кислород в запредельных количествах, могла расти везде – в пустынях и за Полярным кругом, одним словом, казалась просто незаменимой.
Никто не обратил внимания на тот факт, что она поглощает не только углекислоту, но и воду, а уничтожить ее можно, лишь вскопав землю на метр и засыпав ее солью. Густо.
Ее выпустили. Кислород восстановился быстро, однако оказалось, что недостаток кислорода не главная проблема…
– Наш город зарос за неделю, – болтал биолог, – мы ничего не могли сделать. Прошел слух, что сбросят дефолиант, что надо переждать совсем немного, люди не уехали, а остались в домах. Через неделю она зеленела везде и выйти никуда было уже нельзя. Начался настоящий кошмар. Тогда еще не знали, что ее можно есть и пить. Я помню, помню, как все это было…
Биолог замолчал. И молчал до приземления. Приземлились они почти в сумерках. Вертолет завернул тошнотворный вираж, и Пауль первый раз увидел, как садится солнце.
Потом они опустились в глубины, и стало сразу темно. На посадочной площадке ждал человек. Человек как человек, на бригадира похож. Он и оказался местным бригадиром. Они долго здоровались, потом человек повел Пауля и биолога в вагончик.
Точка «Ноль», насколько Пауль успел ее рассмотреть в сумерках, была угрюмым местом. Никакой вышки, вместо нее нефтяной насос. Насос с неприятным скрежетом вертелся и качался, рядом врыт в землю танк для нефти, чуть наискось стояли два барака и небольшая избушка под жестяной крышей. Больше ничего. Шест с лампой, кажется, только усугублял мрачность, лучше бы уж совсем темно. Впрочем, плюсы Пауль тоже успел отметить – периметр совсем маленький, его могли поддерживать всего человек пять.
Бригадир проводил как раз к этой избушке. В избушке нашлось несколько пустых двухъярусных кроватей, стол, стулья. На столе ужин, от ужина Пауль с биологом быстро отказались, а подоспевший вертолетчик не отказался. Он устроился за столом и стал пить кипяток, хрустеть галетами и сквозь хруст бурчать злобное. Бригадир проследовал в свободный угол, там тоже был маленький столик, за ним и устроились. Он достал лист бумаги и быстро набросал план точки «Ноль». Три квадратика, кружочек, молоток. Рядом с молотком крестик.
– Здесь, – сказал он.
– Сколько человек… видели? – спросил биолог.
– Четверо. Считая Косого.
– Это тот, который пропал?
– Да. Он пропал. Я не знаю, как это случилось… Он успел пристегнуть трос и ушел…
– Вы не пытались пройти по тросу? Нет, конечно… Это правильно. Не стоит. Но вы его не вытащили?
– Нет, – помотал головой бригадир. – Мы оставили. Чтобы направление отследить…
– Правильно, – сказал биолог. – Это правильно, завтра мы пройдем…
– А кого видели-то? – спросил Пауль.
Биолог улыбнулся так широко, что Пауль даже испугался – сейчас он расскажет про зеленых людей. Некоторые считают, что в ней водятся зеленые люди – это что-то вроде оборотней. И что все, кто исчезает в ней, – они утаскиваются этими зелеными. Но это все бред. В траве никого нет.
Пауль глядел на биолога. А биолог на бригадира.
Бригадир долго молчал, потом как-то неуверенно сказал:
– Позавчера четыре человека видели собаку.
– Как? – не понял Пауль.
– Видели собаку, – подтвердил бригадир.
– Какую собаку? – тупо спросил Пауль.
Пауль знал, что такое собака. Это такое существо. Оно, как, впрочем, и другие существа, включая червей, не выжили. Стали ископаемыми.
– Какую собаку? – тоже спросил биолог.
– Белую.
– Белую… А что еще? Расскажите подробно, письмо очень невнятное было…
– Конечно, невнятное – у меня руки тряслись. Я сам ничего не видел, я проверял насос… Прибегает Косой, кричит – собака, собака! Когда я там появился, никакой собаки не было. А Косой уже убежал. Трое остальных рассказали так: они вели подсеку по западу и вдруг увидели собаку…
– Все сразу? – спросил биолог.
– Да. Они так и сказали, ну, что все сразу ее увидели. Она стояла слева от них, на самой границе. И смотрела. Косой был ближе всех. Он, наверное, одурел немножко – кинулся за ней, а она убежала…
– Как? – перебил биолог. – Как она могла убежать?
