Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
В свою очередь, англичане тоже не сидели сложа руки. В 1860 году в Бухару прибыли сразу несколько английских офицеров, чтобы добиться от эмира Насруллы согласия на организацию английского судоходства по Амударье. Напомним, что после казни в 1842 году полковника Стоддарта и капитана Конолли англичане надолго прекратили отношения с эмиром Насруллой. Но обиды обидами, а Большая Игра диктовала свои правила поведения. Поэтому, выдержав довольно большую паузу, Лондон снова приступил к обхаживанию Бухары. Разумеется, вопрос английского судоходства по Амударье был весьма важен, ведь в таком случае русскую флотилию можно было бы просто закупорить в Арале, сведя на нет все выгоды ее создания. Но этим приезд английских разведчиков не ограничивался. Англичане желали большего – союза с эмиром против России, причем союза военного.
Одновременно с этим в Коканд прибыл из Индии английский агент Абдул Маджид, которому поручалось установить контакт с правителем Коканда Малля-ханом, передать ему подарки и письмо с предложением поддерживать связь с Британской Индией. И здесь Лондон хотел заручиться военным союзом против России. Абдул Маджид собрал важные сведения об экономическом и политическом положении Коканда и ведущих туда из Индии путях, после чего вернулся в Калькутту.
Наши лазутчики в Бухаре и Коканде сработали хорошо, и вскоре в Омске и Оренбурге уже знали обо всех тайных телодвижениях англичан в Бухаре и Коканде. В связи с этим оренбургский генерал-губернатор получил срочные указания из Петербурга внимательно наблюдать за дальнейшими шагами Англии в Средней Азии. Тревога буквально висела в воздухе…
Весной 1860 года из Коканда начали поступать сведения о начавшейся там подготовке к военным действиям против России. Так, в город Туркестан из Афганистана прибыл специалист по оружейному делу, предложивший местному беку помощь в изготовлении пушек, мортир и артиллерийских снарядов. Военные власти Оренбурга не без оснований полагали, что мастер был прислан англичанами из Индии.
О подготовке Коканда к большой войне сообщал в Петербург и генерал-губернатор Западной Сибири Гасфорд. С пограничной линии ему непрерывно докладывали, что кокандские чиновники, разъезжая по казахским и киргизским селениям, под страхом смертной казни начали отбирать скот и лошадей для армии. Вскоре лазутчики донесли, что местом сбора формируемой армии назначен Ташкент. Одновременно укреплялись крепости Пишпек, Мерк, Аулие-Ата и другие.
Приказчик торгового каравана рассказал о запрете Малля-хана «резать в пищу лошадей», годных для конницы, и о неудавшейся попытке хана вступить в союз с бухарским эмиром для войны с русскими.
– Но и это еще не все! – заявил приказчик допрашивающему его офицеру штаба Сибирского корпуса. – Я сам видел в Коканде несколько важных инглизов, которые занимаются литьем пушек по европейскому образцу. А еще я видел в Ташкенте два десятка огромных медных пушек, поставленных на лафеты.
Донося об этом в Петербург, генерал-губернатор Гасфорд подчеркивал, что аналогичные сведения получены и оренбургскими властями. Наконец-то, и в столице начали понимать, что в Средней Азиии назревают серьезные дела и на все происходящее надо как-то реагировать. В целях изучения складывавшейся обстановки Гасфорду было приказано отправить разведывательные отряды к Иссык-Кулю и в район Пишпека.
Руководство рекогносцировки у Иссык-Куля было снова поручено уже опытному капитану Венюкову. Ему было приказано уклоняться от каких-либо боевых столкновений с кокандцами. В переданной Венюкову инструкции Гасфорд подчеркивал, что эта экспедиция «не должна иметь враждебного характера… подтверждаю строго – не допускать солдат и особенно казаков ни к каким насилиям, бесплатным поборам и обидам дикокаменных киргиз».
Начальнику образованного в 1856 году Алатауского округа (занимавшего территорию между реками Каратал и Или и районы Кунгей-Алатау, Терскей-Алатау и Заилийский Алатау, с центром в городе Капал) было дано указание также выделить разведывательный отряд. И его Гасфорд отдельно предупреждал, что отряд должен находиться «на мирном положении, ибо он не посылается для враждования», а солдаты и казаки должны быть снабжены не только провиантом, но и приварочными деньгами, «которые на месяц похода должны быть выданы непременно серебром, чтобы люди могли рассчитываться с киргизами» при покупке продовольствия, в частности скота.
Из вышесказанного видно, что и Гасфорд и Военное министерство в Петербурге не желали военных эксцессов с Кокандом, стремясь лишний раз не раздражать воинственного Малля-хана.
Увы, вскоре в районе Токмака и Пишпека начались нападения кокандцев на наши отряды и обозы. В отместку за нападение кокандцев на селение Кастек небольшой отряд полковника Циммермана захватил Пишпек и Токмак, разрушил находившиеся там укрепления и вернулся в Верный. Гасфорд прислал в Петербург рапорт, в котором писал: «Важные результаты этой славной для нашего оружия экспедиции следующие: уничтожение влияния вероломных кокандцев на племена дикокаменных киргизов, живущих в верховьях реки Чу и на озере Иссык-Куль, успокоение киргизов Большой Орды, окончательное утверждение нашего владычества в Заилийском крае и совершенное обеспечение в том крае наших казачьих водворений».
* * *
Между тем ряды сторонников активных действий в Средней Азии неожиданно понесли большую потерю. В июле 1860 года, возвращаясь из инспекционной поездки по землям Уральского казачьего войска, Катенин, несмотря на сильнейшую жару и протесты врача, произвел в полном парадном мундире смотр войск. На подъезде к Оренбургу генерал-губернатор внезапно почувствовал себя плохо и в первую же ночь, по приезде в город, умер от аневризмы сердца. Говорят, что в Калькутте известие о смерти русского генерала английские офицеры отметили банкетом. Что ж, в самый решительный момент противостояния мы действительно потеряли очень серьезного участника Большой Игры.
Восполнить эту потерю был призван генерал от артиллерии и генерал-адъютант Александр Павлович Безак. Сын генерала, он окончил пансион при Царскосельском лицее. В 1819 году был произведен в прапорщики и начал службу в гвардейской артиллерийской бригаде, участвовал в турецкой войне 1828 года, осаждал Варну, был в сражении при Куртепе. Затем принимал участие в Польской кампании 1830–1831 годов. Там отличился в сражениях под Вавром, Гроховым, Остроленкой и при штурме Варшавы. За храбрость стал полковником и был награжден орденами Владимира 3-й и Георгием 4-й степени. В последующем служил начальником штаба артиллерии действующей армии, строил арсеналы в Варшаве, Новогеоргиевске. В октябре 1848 года, в чине генерал-лейтенанта, Безак был назначен начальником штаба российской артиллерии. В 1849 году, в звании генерал-адъютанта, был поставлен начальником штаба инспектора всей артиллерии.
На всех постах Безак отличался выдающейся работоспособностью и инициативой. Особенно много занимался он усовершенствованием полевой артиллерии, преобразованием арсеналов и заводов. Написал весьма удачное руководство для артиллерийской службы, которым наши артиллеристы руководствовались более двадцати лет. Во время Крымской войны Безак успешно управлял артиллерийским департаментом. В 1856 году был назначен командиром 3-го армейского корпуса и три года спустя был пожалован
