Джеймс Гринвуд - Маленький оборвыш
- Эй, ты, мальчик, как тебя зовут?
- Джим.
- На, поужинай, если хочешь. Это не какие-нибудь куропатки с яблочным соусом, которыми тебя, может быть, потчевали другие, но у нас лучшего не жди!
- Благодарю, - отвечал я примирительным голосом. - Я очень люблю хлеб с маслом и с луком.
- Еще бы! Я думаю, всякую еду любишь! Мало нам было, что одна праздная собака ела наш хлеб! Еще этого шалопая...
- Ну, полно, перестань! - остановил свою жену мистер Бельчер. - Ведь твоя сестрица не знала наших дел. Кабы все шло по-старому, нам бы нипочем взять к себе мальчика. А тебе, пожалуй, хотелось, чтобы я ей все рассказал.
- Вот выдумал! - вскричала миссис Бельчер. - Да по мне лучше с голоду умереть...
- А ты больше болтай при мальчишке, который только что приехал в дом! - с усмешкой проговорил мистер Бельчер. - Ешь себе, Джим, - прибавил он, обращаясь ко мне. - Хозяйка сегодня немножко не в духе, ей пора спать, она устала.
Я понял намек и поспешил скорее покончить с большим куском хлеба, отпущенным мне на ужин.
- Ну, теперь иди спать, - сказал мне мистер Бельчер, когда Я объявил ему, что готов. - Ты найдешь дорогу назад в кухню, там у меня спят все мальчики, там тепло и хорошо. Устрой себе отдельную постель, мешков хватит на всех вас. Прощай, утром можешь не вставать, пока тебя не позовут.
- Ты дал ему рабочее платье? - спросила миссис Бельчер.
- Ах, я и забыл. Вот оно, - сказал хозяин, подавая мне из угла черный узел. - Рубашку и сапоги оставь свои, а остальное платье сверни хорошенько и принеси мне завтра утром.
Я взял узел, пожелал хозяевам спокойной ночи и отправился назад в кухню.
XVI
Паук и его собака. - Таинственная сажа
Огонь в кухне еще горел, фонарь был прицеплен к гвоздю, вбитому в одну из перекладин потолка. Паук лежал свернувшись, рядом со своей маленькой собачонкой, но Сэма я нигде не видел. Без него я не знал, куда и как мне лечь, и потому я искал его всюду глазами. Вдруг совсем близко от меня раздался сонный полушепот:
- Смотри, кто последний ложится, тот и свечу тушит.
Я взглянул вниз и увидел Сэма. Он лежал на куче черных мешков; мешок, сложенный вдвое, служил ему подушкой; шапка его, вся замазанная сажей, была надвинута на уши так, что из всей его фигуры я мог рассмотреть только белые зубы и белки глаз.
Удивительно, как скоро человек привыкает к роскоши!
Если бы в запрошлую ночь, когда я дрожал от холода в телеге, кто-нибудь предложил мне переночевать в теплой кухне на куче мешков и для этого пройти семь или восемь миль, я согласился бы с радостью.
Теперь же, проспав одну ночь на диване у миссис Уинкшип, я уже с отвращением посматривал на грязную постель Сэма.
- Куда же мне ложиться? - печальным голосом спросил я.
- Да, пожалуй, ложись вместе со мной, - предложил Сэм. Возьми из этой кучи два мешка, один положи под голову, а в другой влезай сам. Только, смотри, не шуми, не разбуди Паука, а то он будет всю ночь стонать, не даст нам покоя,
Я рассчитал, что, так как мы с Сэмом будем лежать в разных мешках, то я могу лечь вместе с ним, не особенно нарушая приказание хозяина. Поэтому я быстро разделся, натянул на себя грязные штаны из связки мистера Бельчера, приготовил себе "подушку", погасил фонарь и через минуту лежал на груде мешков.
Правда, от сажи шел сильный запах, но этот запах не помешал мне заснуть очень скоро и очень спокойно.
Было почти темно, когда меня разбудил лай собачонки Паука. Я увидел, что Сэм встает на работу, а Нед Перкс отдает ему какие-то приказания, держа дверь открытою, несмотря на стоны и жалобы Паука.
Через несколько минут Нед и Сэм ушли, а я, помня слова хозяина, что мне незачем вставать, пока меня не позовут, продолжал лежать. Вдруг я услышал, что Паук говорит сердитым голосом:
- Ты нисколько не лучше других! Ну, чего ты валяешься, точно теперь полночь, а не шесть часов утра? Ты небось здоров, так тебе и дела нет до больных. Чего ты меня лижешь? Не лизать надо, а вставать скорей да сделать что следует! Ну, вставай же, ленивец! Постой, я тебя заставлю встать!
При этих словах раздался звук удара, затем внезапный визг, собака подбежала к дверям и начала царапать их.
- Ишь, что значит здоровые ноги! - проворчал Паук. - Как бежит!
Он слез со своих мешков и, охая, потащился за собакой.
- Чего ты торопишься, скотина? Хочешь усердие свое показать? А вчера, помнишь, что ты со мной сделала? До девяти часов оставила меня без огня! Смотри, сегодня будь умней! Нечего тебе меня лизать! Хочешь быть моим другом, так служи мне как следует! На вот, понюхай это! Иди и, смотри, возвращайся скорей. Коли ты и сегодня сыграешь со мной такую же штуку, как вчера, я тебя убью, право, убью.
Я не мог разглядеть, что такое Паук давал нюхать своей собачонке, я видел только, что он ее выпустил из дверей, а сам, охая, опять улегся на свои мешки.
Мы пролежали таким образом с четверть часа, Пауку надоело, должно быть, ждать своего четверо* ногого слугу, он начал бранить собаку и несколько раз приотворял даже дверь, чтобы посмотреть, не возвращается ли она. Наконец послышалось легкое постукивание собачьих лап, а затем царапанье в дверь.
Паук отворил дверь, и в комнату вбежала его собачонка, неся что-то в зубах. Я тотчас увидел, что это была обглоданная баранья кость. Но Паук, должно быть, не мог разглядеть ее своими слабыми глазами.
- Иди, иди сюда, дрянная собачонка, - обратился он к собаке. - Довольно ты шалила, столько времени бегала за одной палочкой! Ну, да делать нечего, палка толстая, хорошая, давай ее сюда! Пинч, голубчик Пинч, иди же сюда!
Но собака и не думала слушаться своего хозяина.
Она стрелой пробежала мимо него, забилась в дальний угол комнаты и легла там на свою добычу. Бедный Паук бесновался, он пробовал подойти к упрямой собаке, но едва он сделал несколько шагов, как больные ноги изменили ему, и он упал на пол. Тогда, стоя на коленях, он принялся осыпать собаку отчаянными ругательствами. Гнев хозяина увеличивал робость Пинча, и он не двигался из своего угла. Наконец Пауку удалось как-то на четвереньках добраться до собаки, Он замахнулся, чтобы изо всей силы ударить Пинча, но тот быстро отскочил в сторону, оставив свою добычу,
- Ах ты, проклятый пес! - вскричал Паук, увидев обглоданную кость. - Так это-то ты притащил? Тебя посылают за деревом, а ты таскаешь кости? Постой же, я с тобой разделаюсь, только бы мне тебя поймать!
И он, продолжая браниться, принялся ползать за собакой.
Я не мог больше притворяться спящим. Я приподнялся и спросил у Паука, чего он сердится.
- Я ей покажу, как только поймаю ее! - отвечал он, продолжая преследовать собаку. - Я сказал, что убью ее, и убью непременно! Подержи-ка ее, пожалуйста!
- Да что она такое сделала? - спросил я, пытаясь поймать собаку, которая, как стрела, промчалась мимо меня.
- Что она сделала?! - отвечал Паук, едва переводя дух от усталости. - Она просто смеется надо мной. Она знает, что я не могу развести огонь, пока она не принесет мне дров. Это ее работа каждое утро, И что же? Вчера она мне принесла три грязных мокрых щепки, которые никуда не годились. Я ее простил, Сегодня дал ей нарочно понюхать хороший сухой кусок дерева, чтобы она -поняла, что мне нужно, а она отправилась прогуливаться, набрала себе костей, да еще смела притащить их сюда! Теперь она будет глодать их, а я должен сидеть без огня, пока Сэм вернется домой, значит, часов до десяти, до одиннадцати, а у меня все кости ноют, мне так тяжело.
Гнев бедного калеки сменился печалью, он заплакал и стал тереть глаза своими замазанными руками.
- Полно, не плачь, товарищ, - сказал я, сильно тронутый его несчастным положением, - у нас будет огонь: я сейчас схожу и попрошу углей у мистера Бельчера; ведь он даст, не правда ли?
- Он-то дал бы, да она не даст, - шепотом проговорил Паук. - Если она узнает, что я развожу огонь прежде, чем мальчики возвращаются с работы, она просто убьет меня. Оттого-то я и должен пускаться на такие хитрости для добывания дров.
- Ты мне скажи только, где здесь поблизости лавка, - сказал я, - мы достанем себе огня, у меня есть полпенни.
В прошлую ночь, когда я уезжал от миссис Уинкшип, она сунула мне в руку шестипенсовую монету.
- Как, ты купишь углей на полпенни! - вскричал Паук, и тусклые глаза его осветились радостью. - Лавка тут близехонько, сейчас за углом. А только знаешь что? Может, у тебя найдется и еще полпенни?
- Найдется, а что?
- Да вот кабы нам заварить себе горячего кофейку! Это такая прелесть, когда все кости болят! У меня и котелок есть, мы бы в нем и заварили.
Если бы мне пришлось истратить на кофе все 5/2 пенсов, которые должны были остаться у меня от покупки угля, я и тогда не мог бы устоять против умоляющего взгляда Паука.
Через десять минут я вернулся с покупками, и через час мы с Пауком уже сидели у дымившегося котелка. Я пил кофе из черепка разбитого глиняного кувшина, а он черпал старой железной ложкой прямо из котелка, заменявшего нам кофейник. Горячий напиток успокоил боль бедного Паука, он повеселел, разговорился и рассказал мне свою историю.
