Джеймс Гринвуд - Маленький оборвыш
Этот намек на какое-то одолжение тотчас заставил мистера Бельчера переменить тон.
- Разве я говорю, что не возьму его? - оправдывался он. Я говорю только, что у меня работы теперь не много, да и мальчики не больно мне нужны, раз я работаю машиной. А пусть он живет у меня, я его все-таки выучу нашему делу.
Таким образом, судьба моя была решена. Я буду трубочистом, мне грозит опасность завязнуть в какой-нибудь трубе. Этот гадкий рябой человек будет моим хозяином! Я чувствовал себя невыразимо несчастным.
- Когда же мне его взять? - спросил мистер Бельчер.
- Да хоть сейчас. Он готов, а мне очень хотелось бы, чтобы вы увезли его сегодня же до ночи.
- Пожалуй, мне все равно, - сейчас, так сейчас. Бери шапку, мальчик.
Мне стало ужасно досадно на миссис Уинкшип за то, что она хочет поскорей отделаться от меня, и я очень холодно отвечал на ее ласковое прощанье. Лошадь и тележка мистера Бельчера ожидали нас в конце переулка и были отданы под присмотр какого-то мальчика, которому мистер Бельчер обещал награду в полпенни. Когда мы подошли ближе, я увидел, что мальчик этот был не кто другой, как Джерри Пеп. Сердце мое сильно забилось, но, к счастью, Джерри был так занят мыслью о полпенни, обещанном ему мистером Бельчером, что не обратил на меня никакого внимания, и мы благополучно уехали.
Когда мы доехали до Кемберуэла и до того места, где жил мистер Бельчер, было уже поздно. Это была маленькая грязная улица возле канала. Все дома на ней показались мне ужасно убогими.
Впрочем, дом мистера Бельчера был выше и красивее всех. К дверям был привешен великолепный медный молоток.
Цифра, обозначавшая номер дома, была тоже сделана из кованой меди. На дверях стояла надпись: "Бельчер трубочист", а под блестящим медным звонком приколочена была дощечка со словами: "колокольчик трубочиста". Между окнами висела вывеска, изображающая целую картину: Букингемский дворец, из трубы которого вылетает столб огня, в окне дворца королева Виктория с короной на голове и с растрепанными волосами простирает руки к трубочисту, бегущему во дворец. На шапке трубочиста написано крупными буквами: "Бельчер". Часовой у ворот дворца кричит слова, написанные на ленточке, вьющейся вокруг его носа: "Бельчер, мы думали, что вы не придете! Принц Уэльский ездил за вами и сказал, что вы ушли на другую работу". - "Это правда, - отвечает Бельчер (также с помощью ленточки). - Я работал у герцога Веллингтона, но, услышав призыв королевы, я бросил там все в огне, и теперь я здесь".
Мальчик моих лет, такой же черный и оборванный, как ученики Пайка, услышав шум колес нашей тележки, выбежал из-за угла дома и взял лошадь под уздцы. Мистер Бельчер вышел из тележки, оставив меня в ней.
- Позвольте, я вам помогу, господин, - вежливо обратился ко мне маленький трубочист. - А, впрочем, пусть лучше хозяин вынет вас, а то я, пожалуй, перепачкаю своими руками ваше платье.
- Какой же это господин! - рассмеялся мистер Бельчер. Простофиля ты этакий! Это просто новый ученик.
- Новый ученик? Что ты, с ума сошел, что ли, Дик, для чего тебе понадобился новый ученик?
Слова эти были произнесены толстой неопрятной женщиной, вышедшей из дверей дома. На ее растрепанной голове примостился чепчик с пестрыми лентами, в ушах ее блестели серьги, но я тотчас по лицу узнал, что она родная сестра миссис Уинкшип.
- Понадобился? Нисколько он мне не понадобился, - проговорил мистер Бельчер. - Я должен был взять его, чтобы не обидеть твою сестрицу. Войдем в комнату, я тебе все расскажу по порядку.
Затем, обращаясь к мальчику, он сказал ему, указывая на меня:
- Возьми его с собой в кухню, Сэм; я позову его, когда мне будет нужно.
Сэм взял лошадь под уздцы и провел ее кругом дома на большой двор, на одной стороне которого находился длинный черноватый сарай с двумя дверьми.
- Ну-ка, вылезай! - грубым голосом сказал мне Сэм, останавливаясь против одной из этих дверей. - Вот тут кухня. Смотри не шуми, как войдешь туда, а то, если разбудишь малого, что там спит, так сам не рад будешь. Я сейчас к тебе приду, только уберу лошадь. Не стучись в дверь, она не заперта; толкни - и отворится.
Я слегка толкнул грязную черную дверь, она в самом деле отворилась, и я вошел в кухню. Эта была очень темная комната, слегка освещенная огнем нескольких угольков, горевших под котелком.
Сначала я ничего не мог разглядеть, но понемногу глаза мои привыкли к темноте, и я различил возле огня с одной стороны стол и два стула, а с другой - какую-то черную кучу, из которой слышалось храпение, Я ступил несколько шагов вперед, стараясь не делать ни малейшего шума, как вдруг из черной кучи раздался лай, и на меня бросилась маленькая собачонка.
- Что ты ее дразнишь, Сэм! - послышался сердитый голос из той же кучи, - ведь она тебе ничего не делает. Да запирай дверь, гадкий бродяга: и без того у меня все кости болят, а ты напускаешь ветру. Затворяй же дверь, проклятый мальчишка!
Приглядевшись пристальнее, я заметил, что из кучи приподнялась на колени какая-то фигура. Когда фигура возвысила голос, собачонка залаяла громче.
Я струсил.
- Это не Сэм, - проговорил я робким голосом, - это я.
- Да запирай же дверь!
При этих словах что-то вроде тяжелого сапога пролетело мимо моего лица и стукнулось в стену позади меня.
Я побоялся запереть дверь изнутри и остаться вдвоем с таким страшным субъектом. Я вышел из кухни и хотел припереть ее снаружи, когда явился Сэм, освещая фонарем свое веселое лицо,
- Чего же ты не шел в кухню? - обратился он ко мне. - Я же тебе сказал: толкни дверь.
Я рассказал Сэму, какой прием нашел в кухне.
- Пойдем, - смеясь сказал он и взял меняла руку своею черной рукой. - Паука нечего бояться: пока он успеет сползти со своих мешков, ты можешь добежать до заставы.
- Да я не собаки испугался, а того мужчины, который лежит на мешках около огня.
- Ну, это и есть Паук. Какой он мужчина! Пойдем же, ведь хозяин велел тебе быть на кухне!
Сэм отворил дверь и вошел, а я вслед за ним, стараясь ступать как можно тише, чтобы опять не рассердить фигуру на мешках.
- Кто это был здесь сейчас? - жалобным голосом спросил Паук. - Настучал, нашумел, напустил такого холода, что просто смерть! Видел ты его, Сэм?
- Кто был? Был один важный граф, сын лорда Флеффема, приезжал узнать о твоем здоровье и привез тебе мази от ревматизма. А ты взял да и пустил в него сапогом! Достанется тебе когда-нибудь за эту глупую привычку, право, достанется, Паук.
- Ох, я, право, не виноват, - застонал Паук, - у меня так болят все кости, а тут отворяют двери да ветру на меня напускают. Неужели я его ушиб, Сэм?
- Не очень больно, он малый не обидчивый; вот он и сам.
Сэм поднял фонарь так, что калека мог ясно видеть меня. Я также рассмотрел бедняка. По росту это был мальчик лет шестнадцати. Он был одет в черные лохмотья и сидел, съежившись, на корточках, опираясь одною рукою на груду мешков, служившую ему постелью, а другою откидывая с глаз волосы.
- Простите меня, пожалуйста, сэр, - обратился он ко мне смиренным голосом, - я от боли иной раз сам себя не помню. Надеюсь, я вас не зашиб?
Прежде чем я мог ответить, Сэм разразился громким хохотом.
- Чудесно, великолепно! - воскликнул он. - Он и меня надул, только, конечно, не так хорошо! Дурачина ты! Совсем он не "сэр" и не сын лорда. Он просто мальчик, которого отдали сюда в ученье.
- В ученье? - с удивлением переспросил Паук. - Вот так штука!
- Что же тут удивительного? - вмешался я. - Отчего же я не могу учиться и сделаться трубочистом?
- Да чему же ты будешь учиться, когда у хозяина нет никакой работы и он совсем не чистит труб.
- Мне все равно, - беззаботно отвечал я, - я буду делать то, что другие мальчики! У вас у двоих какая работа?
- Паук совсем ничего не делает, - пояснил Сэм. - Хозяин давно бы отослал его, да нельзя: он взят по контракту на семь лет. А я по утрам хожу иногда с хозяином и с Недом Перксом на машинную работу, только это совсем пустячное дело. Все заведение держится ночною работой по деревням. Я езжу с хозяином и с Недом, присматриваю за тележкой.
- Что же это за работа по деревням? - полюбопытствовал я. - Надо там лазать по фабричным трубам?
- Не знаю, куда там лазать, я думаю - никуда, - отвечал Сэм.
- И сажи они домой не привозят! Не понимаю, что это за поездки! - сказал Паук, снова морщась от боли.
Он лег на постель и начал охать и стонать. Прежде чем боль его сколько-нибудь стихла и мы могли продолжать интересный для меня разговор, раздался голос мистера Бельчера, звавшего меня к себе. С помощью Сэма я нашел дорогу к задней двери дома, и оттуда мой новый хозяин привел меня в гостиную.
Там сидела толстая смуглая женщина, которую я безошибочно принял за миссис Бельчер, а на столе расставлены были хлеб, масло и лук. Миссис Бельчер встретила меня не очень дружелюбно:
- Эй, ты, мальчик, как тебя зовут?
- Джим.
- На, поужинай, если хочешь. Это не какие-нибудь куропатки с яблочным соусом, которыми тебя, может быть, потчевали другие, но у нас лучшего не жди!
