Альма. Неотразимая - Тимоте де Фомбель
Альма въехала в Санто-Доминго 2 апреля 1787 года, в Вербное воскресенье накануне Страстной недели. Несколько ночей перед Пасхой весь город озаряется огоньками свечей. Женщина на носилках – это статуя Девы Марии, одетая в лиловый бархат, с бриллиантами во лбу и чёрными локонами за плечами. Всю неделю город будут озарять по ночам такие процессии.
Альма держит лошадь подле себя. Сумку Люка де Лерна она закрепила перед седлом. Лошадь слушается толпы. Она покорно идёт вперёд, уже готовая принять крещение. Голоса становятся торжественней. Внутри Альмы им вторит другая песня. Процессия идёт вдоль стены из кораллового известняка, золотистой в свете свечей.
Вдруг из-под шеи лошади возникает маленькая рука и приподнимает клапан сумки. Она юркнула внутрь с невероятной быстротой – так бросается на жертву краснохвостый ястреб – и тут же исчезла. Альма не успела пошевелиться. Она только заметила, как мелькнул красными кружевами рукав.
– Письмо! – кричит она. – Письмо!
Альма ныряет под лошадь и выскакивает с другой стороны – там, где рука вора скрылась. Сначала она видит только подолы длинных юбок, босые ноги и шали, но затем поднимает голову. И замечает справа красное пятнышко. Это он! Альма продирается сквозь толпу, позабыв про оставленную позади лошадь. Никто не замечает погони, начавшейся где-то там, внизу, у самой земли. Наверху поют: «Ибо псы окружили меня, скопище злых обступило меня… я все свои кости могу перечесть».
Альма замечает воришку снова: это мальчик в красной с белым одежде, он катится сквозь толпу огненным шаром.
Псалом всё длится: «Сила моя! Поспеши на помощь мне!»
Мальчишка добежал до стены. Он взбирается по оконной раме, нащупывая босыми ногами зазоры между камней, и запрыгивает на крышу. За ним едва поспевает взгляд. Но к Альме вернулись инстинкты охотницы. Она повторяет каждое его движение, но на долю секунды быстрее. Она уже на крыше.
Они бегут по полю из обожжённой глины и камней. Отрыв сокращается. Крыша огромная, со скатами, небольшими подъёмами и идеально плоскими участками. Крыша собора. Да, они бегут по старейшему собору обеих Америк, в котором покоится Христофор Колумб. Собор двадцати метров в высоту, без колокольни. Ниже показывается другой пологий скат, и, добежав до края, мальчик прыгает. Он будто планирует в своём платье с широченными рукавами. Бесшумно приземлившись, он бежит дальше. Альма прыгает тоже. И нагоняет.
Песнопения словно следуют за ними. Процессия обходит церковь по улице. Черепица выскальзывает из-под ноги Альмы, катится и застревает чуть ниже. Она отвлеклась на секунду – но этого хватило. Красный воришка исчез. Альма ещё немного проходит вперёд и замирает. Она на самом краю фронтона. Ещё шаг – и она упадёт. Куда подевался вор?
Тень мелькнула слева. Альма перескакивает на идущий над порталом карниз. Она пробует ухватить дьяволёнка, когда тот прыгает снова. В пальцах остался клок красной ткани. А мальчишка исчез. Альма тяжело дышит. Письмо ускользнуло. Медленно, прижимаясь спиной к камням, чтобы не упасть, она продвигается вбок.
И слышит за колонной, которой кончается карниз, тихий мокрый всхлип. Она осторожно огибает колонну.
Мальчишка здесь, сидит, закрыв лицо руками. Ему лет восемь. Воришка в красном платье плачет.
Альме бы наброситься на него, отобрать письмо – единственную её надежду, – но она стоит и молчит. Смотрит, смущаясь, что застала его в слезах.
– Ты мне стихарь порвала, – хнычет он.
– Чего?
– Стихарь! Падре меня убьёт.
Он бранит её. Альма опускает глаза.
Толпа теперь прямо под ними, медленно втекает в собор. Альма всё ещё сжимает в руке красный лоскуток.
– Ну а сам ты, конечно, ничего не делал?
– На, забирай, мне плевать.
Он роется в карманах и протягивает ей кожаный конверт.
Альма берёт его и осторожно прячет за пояс. Потом опускается рядом, в ту же позу. Они молча сидят, а собор не спеша заглатывает процессию.
Мальчик, шмыгая носом, спрашивает:
– Ты парень или девушка?
– Не твоё дело.
– Знаю, ты девушка.
– Ну а ты?
Он смотрит на своё платье.
– Я министрант.
– Это как?
– Я участвую в службе. Но падре меня убьёт.
Альма ничего не понимает. Только слышит в его голосе отчаяние.
– Я могу помочь зашить, если хочешь.
– Как?
– Я умею делать иглы из мелких птичьих костей.
– А?..
Мальчишка недоверчиво поднял голову. Глаза у него красные, несколько молочных зубов выпали. Не очень-то грозный вид для вора.
– Ещё я ногу подвернул, – жалуется он.
– Я помогу. Но только если ты мне кое-что скажешь…
Он ждёт.
– Ты знаешь «Эль-принсипе-дель-какао»? – говорит Альма.
– Почему ты спрашиваешь?
Альма не отвечает. Так она и думала. Всё это пустая бессмыслица. Она злится на себя, что не расспросила тогда Люка де Лерна.
– Так ты никому не скажешь, что я хотел тебя обокрасть? – спрашивает мальчик.
Альма вздыхает. Кому ей говорить? Своей лошади?
Внизу голоса поющих смешались с эхом сводов. Всё слилось в общий гул.
– El principe del cacao, – повторяет мальчик, вставая. – Пойдём. Только не падай. Тут опасно.
Балансируя на карнизе, он протягивает ей руку, маленький воришка.
14
El principe del cacao
Альма находит лошадь на паперти перед дверьми собора. Лошадь зашла в него вместе с толпой, очарованная общим благоговением и песнопениями, но потом, когда стала лакать святую воду, её выставили.
Альма помогает мальчику взобраться в седло. Он подбирает платье, берётся за луку. Сама она идёт рядом, давая ему вести.
На реке Осама, на краю города Санто-Доминго, стоит полуразрушенный дом. Ни полов, ни крыши не осталось. Среди кустов и развалин бродят волы, несколько банановых деревьев защищены от их прожорливости решётками из бамбука.
Альма привязывает лошадь на улице над рекой, напротив северной городской стены. Ссаживает мальчика. Он убегает вперёд. Уже и забыл, что хромает. Они проходят под уцелевшей галереей и оказываются в кладовой, озаряемой свечами в трёх больших подсвечниках. Здесь стоят рядами бочки в несколько ярусов.
– Что ты здесь забыл, малыш? – спрашивает непонятно откуда идущий голос. – Тебя из церкви за мной прислали?
– Нет, – говорит мальчик в красном министрантском платье.
– Я им оплачиваю свечи с цветами, – продолжает голос, – и новые одежды для Богоматери. Так что могу не ходить по их церквям.
– Кое-кто хочет поговорить с вами, – отвечает мальчик.
К ним выходит мужчина. На нём рубаха и белые кальсоны. Он собирался спать. На вид ему лет сорок. Он глядит на Альму.
