Альма. Неотразимая - Тимоте де Фомбель

– Так что он, говоришь, там делает?

– Успокаивается.

Крюкан смеётся, будто беззвучно икает, но вдруг выпрямляется: пончик упал в стакан. Он бьёт кулаком по столу, расплескав лимонад, и орёт:

– Вон!

Пора! Альме велели дождаться, когда он выйдет из себя, а потом спросить:

– Мадемуазель Бассак уже приехала?

– Кто?

– Бассак.

Крюкан меняется в лице.

– Бог ты мой.

– Три дня назад она была в Кап-Франсе, – говорит Альма.

Луи Крюкан встаёт, берёт со стола свёрнутый кнут, суёт в карман табакерку вместе с письмом. Альма осторожно указывает ему на дверь. Генриетта Вольф слезла с прилавка. Она смотрит, как они выходят. Крюкан не расплатился.

Люк де Лерн ждёт в седле: ворчливый, грязный, усталый, помятый с головы до ног. Седая борода, принесённая в жертву ради образа Родриго Валенсии, начинает отрастать клочками, придавая лицу свирепый вид. Нет, он явно не успокоился. Жозеф стоит рядом, держа букетом поводья трёх лошадей.

Улица узкая, зажата между домами. Но остальные в Жакмеле вообще не мощёные.

– Это вы Крюкан?

– Да.

– И вы позволили кораблю отчалить?

– Бог ты мой! Вы про судно?

– Не шутите со мной, Крюкан. Стоит мне сказать Бассакам одно слово, и вас, мой мальчик, здесь уже нет.

– Что-что?

– Слово – и вас нет.

Люку нет нужды ломать комедию. Он теперь в образе Люка де Лерна, и этого довольно. Крюкан ничего не понимает.

– Так вы отпустили корабль? – повторяет пират.

– Весь груз увезли ещё с утра, – отвечает Крюкан. – Сейчас, наверное, он уже в «Красных землях».

– Какой груз?

– Пятнадцать негров и пять сундуков. Бог ты мой. Сейчас же еду туда. Я просто хотел дождаться, пока судно отчалит.

Люк бросает взгляд на стоящего рядом Жозефа, потом на Альму, снова надевшую шляпу.

– Кто вам сказал, что я здесь? – спрашивает Крюкан растерянно.

– Почтовый служащий, – отвечает Жозеф.

Это правда. Ниже, в порту, когда они в отчаянии наблюдали, как удаляются паруса «Нежной Амелии», им встретился почтовый дилижанс, и почтальон сказал, что управляющий землями Бассаков сидит у Вольф.

– Так что будем делать, Крюкан? – спрашивает Люк.

– Бог ты мой. Не знаю.

Управляющий уже ничего не понимает. Стоило девчушке упомянуть Бассаков, а затем этому всклокоченному старику в седле возникнуть снаружи, и вот Крюкан окончательно растерялся.

– А письмо от Амелии Бассак кто будет читать? Ишаки ваши?

– Нет. Почту привозят по средам. А сегодня, бог ты мой, как раз среда.

Люк вновь переглядывается с Альмой и Жозефом. Такой реплики не планировалось.

– Ну и? – говорит Люк чтобы заполнить паузу.

– Письмо я получил только что, – говорит Крюкан. – Даже команде ничего не успел передать до отплытия.

Пиратский смех редко бывает заразителен. Однако, когда в тот вечер Люк смеётся от всей души, Альма с Жозефом улыбаются. Они тоже ничего не могут понять.

– Письмо при вас?

– Бог ты мой, конечно. Ужасно это всё.

– Что ужасно, Крюкан?

– Письмо.

Луи Крюкан достаёт из кармана конверт. Хотя такого не может быть. У него не может быть письма от Амелии Бассак, потому что они придумали его сами, десять минут назад, когда искали повод заговорить с Крюканом.

Люк делает Альме знак. Она подходит к управляющему и протягивает руку. Тот не думая отдаёт ей письмо.

Альма передаёт его Люку. Ни один мускул не дрогнул на лице пирата, когда он открыл его и пробежал глазами. Он складывает письмо и отдаёт обратно.

– Этому письму уже много месяцев, Крюкан. Оно из Ла-Рошели.

– Я знаю.

– Я был с ней, когда она писала его, бедное дитя.

– Бог ты мой, не то слово. Ужасно.

– Но то письмо, про которое я говорил, мадемуазель Бассак отправила на днях из Кап-Франсе.

– Мадемуазель Бассак? В Сан-Доминго? Бог ты мой! Так это правда?

Крюкан уже десять лет управляет «Красными землями», ни разу не видев хозяев, которые никогда не покидали Ла-Рошели. Он дрожит от мысли, что кто-то из Бассаков решит сунуть сюда свой нос.

– В том самом письме, – продолжает Люк де Лерн, – Амелия просит вас срочно задержать корабль для старого друга её отца, которому нужно вернуться во Францию.

– Для кого?

– Для крёстного мадемуазель Бассак.

– Но кто это?

– Я.

У Крюкана пересыхает горло.

– Вы?

– Именно. С двумя юными спутниками. И я рассчитывал оставить вам этих трёх лошадей в знак признательности за вашу услугу.

– Бог ты мой, письмо не дошло, сударь! Должно быть, потерялось. А корабль уже отчалил.

Он с сожалением оглядывает лошадей.

– Это я вижу, – говорит Люк. – Чудовищно! Три дня пути! Вы посмотрите, в каком мы состоянии. А скоро ночь.

– Могу сдать вам комнаты, – доносится от дверей лавки.

В них стоит Генриетта Вольф: она всегда готова оказать услугу.

– Две комнаты на заднем дворике. Стираю тоже я. Цены весьма умеренные. Насчёт овса – возьму за трёх лошадей как за две.

Она показывает на сгущающиеся тучи.

– Благодарю вас, – говорит Люк, – но не думаю, что этот господин оставит нас на улице после такого промаха с его стороны.

Крюкан смотрит на него в упор. За всю жизнь он ещё никого не привечал.

– Хорошо, – продолжает Люк, будто поддаваясь уговорам Крюкана, – я переночую в «Красных землях», а завтра отправлюсь искать другое судно в Кап-Франсе. Вы нас проводите? Где ваша лошадь, Крюкан?

– У портовых складов, – отвечает управляющий. – Я мигом.

– Записываю пончики на ваш счёт, Крюкан, – кричит Вольф ему вдогонку и исчезает в дверях.

Луи Крюкан спускается к пристани.

Люк смотрит на друзей. Наконец они одни.

Альма вскочила на лошадь. Жозеф забирается следом, позади неё, и спрашивает:

– То письмо… Что в нём написано?

– Фердинан Бассак умер, – отвечает пират.

– Когда?

– На Рождество, в Ла-Рошели. Он уже четыре с лишним месяца как мёртв.

Люк оглядывается по сторонам.

– Девчонка наверняка явилась в Сан-Доминго за сокровищем. Да, золото, видимо, спрятано в тех пяти сундуках, которые отвезли в «Красные земли»…

– А вдруг Амелия Бассак ничего не знает? – спрашивает Жозеф. – К тому же с чего бы ей доверять перевозку Крюкану?

– Неизвестно, – говорит Люк.

– Этот груз – должно быть, ящики с бельём, которые я обнаружил под койкой у капитана, в его каюте. За переход я проверил каждый закоулок на судне.

– Нужно осмотреть сундуки.

Небо заволакивает с моря: тучи всё сгущаются.

– В любом случае, – прибавляет Люк, – никто не умирает просто так в рождественскую ночь, когда четыре с половиной тонны его золота гуляют где-то по свету.

Появляется Луи Крюкан с лошадью. Взгляд у него всё такой же безумный.

– А что мадемуазель Бассак? – спрашивает он у Люка.

– Она приедет дня через три, если бог приведёт.

– Бог ты мой! – стонет Крюкан.

– Да-да, – улыбается Люк де Лерн. – Всё верно. Бог, и никто иной.

10

Все