Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
Для Кауфмана было очевидно, что едва он пойдет к Бухаре, шахрисабцы во главе с Катта-тюрей спустятся с гор и начнут снова подбивать жителей равнины на новый мятеж, собирая толпы для нападения на Бухару и Самарканд. В такой ситуации занятие Бухары было возможно только в случае, если бы мы имели возможность оставить в Самарканде все наличные на тот момент войска. Для осады и взятия же самой Бухары нам требовалось еще, как минимум, три тысячи штыков, взять которые было просто неоткуда. К тому же действующий отряд был до крайности изнурен болезнями и поносами, которыми страдали почти все. По этим причинам о немедленном принятии Бухары в российское подданство думать было нечего. Кауфману надо было срочно искать какой-то другой выход.
* * *
Тем временем из Петербурга пришли награды за оборону Самарканда и другие бои. Они были на редкость щедрыми. Надо отдать должное императору Александру II, наград для туркестанских героев он никогда не жалел.
Майор фон Штемпель получил чин подполковника за Зеравшанское дело, а за отбитие штурма Самарканда – сразу и чин полковника, с Георгиевским крестом в придачу. Впоследствии фон Штемпель дослужится до генерал-майора, будет командовать пехотной бригадой, выйдет в отставку и умрет в 1891 году.
Подполковник Николай Назаров был прощен за прошлые прегрешения и произведен в полковники, а чуть позднее получил золотую саблю «За храбрость» и Владимира 3-й степени с мечами. Впоследствии Назаров дослужится до генерал-майора, отличится в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов и умрет в Петербурге в 1907 году.
Во время службы в Андижане с Назаровым произойдет любопытный случай. Полковник влюбился в 15-летнюю дочку мелкого купца по имени Сары. Это для нас пятнадцатилетняя девочка – ребенок. Для Азии XIX века – это уже невеста. Впервые увидев девочку в лавке, Назаров накупил у ее отца столько товаров, что пришлось заказывать повозку. Сопровождать товары в дом покупателя была отправлена Сары. Назаров показал гостье свой дом, угостил сладостями и шербетом. Особенное впечатление на юную красавицу произвел красивый сундучок с «двигающимися картинками». Надо было крутить ручку и заглядывать в окошко, в котором сменяли друг друга виды Парижа с гуляющей публикой, среди которой девочку особенно поразили диковинные женщины – дамы в красивых европейских платьях по фигуре и шляпках, украшенных цветами.
– Я тоже хочу быть такой, как они! – безапелляционно заявила она Назарову.
Юная Сары оказалась своенравной и даже дерзкой! Вернувшись домой и отдав отцу деньги, она вдруг громко крикнула вознице:
– Вези меня обратно! К урусу, во дворец!
Только родные ее и видели…
Надо сказать, что в то время многие местные девушки и женщины охотно шли на содержание к русским. Так, в Фергане, спустя всего несколько месяцев после прихода наших войск дочь бывшего раиса (начальника) вступила в открытое сожительство с русским чиновником. Жить с русскими было престижно. Они были не только богаче азиатских женихов, но и давали сожительницам такую свободу, о которой те раньше и не мечтали. Современник пишет: «Жены уходили от мужей, а дочери от родителей, издеваясь над теми, кто за непослушание мог раньше вывести их за город и побить камнями». Впрочем, чтобы решиться на такой шаг, надо было обладать сильным характером.
Что касается Назарова, то на следующее утро он приехал в лавку купца с подарками, чтобы объясниться. Однако хозяина там уже не было. Как оказалось, купец за одну ночь продал лавку вместе с товаром, собрал жену, остальных детей и уехал из Андижана восвояси, чтобы никто не попрекал его страшным позором, который навлекла на весь его род непокорная Сары…
Надо сказать, что Назаров серьезно занялся преобразованием Сары в европейскую даму. Он нанял ей русских учителей, она училась языкам, математике и хорошим манерам, проявляла большие способности к точным наукам, прекрасно играла в шахматы. Известно, что впоследствии у Назарова и Сары родился сын Сахиб. А саму Сары именовали в Андижане не иначе, как Сары-байхатын (женщина-властительница). Женился ли Назаров официально на Сары и приняла ли она православие – неизвестно. Но судя по тому, что своего сына она назвала Сахибом, Сары осталась в мусульманстве, а, следовательно, в официальном браке с Назаровым не состояла…
…Следующие чины и ордена получили и все другие, участвовавшие в обороне Самарканда офицеры, награждены были и солдаты.
Что касается главного тогдашнего участника Большой Игры в Средней Азии генерал-майора Гейнса, то некоторое время спустя он получил назначение на должность военного губернатора Тургайской области. К этому времени здоровье генерала уже оставляло желать лучшего, и через год Гейнса перевели в европейскую часть России, назначив одесским градоначальником, а еще через пару лет генерал-губернатором Казани. В истории России генерал Гейнс, помимо разведки, оставил весомый след в этнографии. В научных кругах он и сегодня считается одним из признанных дореволюционных специалистов по Средней Азии.
Художник Василий Верещагин за участие в защите Самарканда получил Георгиевский крест 4-го класса. Имея впоследствии множество наград за свое творчество, Верещагин всегда признавал и носил до самой гибели на груди только этот «самаркандский» крест. Когда его спрашивали о том, изведал ли он в своей жизни счастье, художник отвечал:
– Дни в обороне Бухарских ворот и были самыми счастливыми днями моей жизни!
Впоследствии Верещагин успеет еще отличиться в годы Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, а погибнет уже в Русско-японскую войну у Порт-Артура, вместе со своим другом – вице-адмиралом Макаровым, на броненосце «Петропавловск».
Глава восьмая
А вскоре к Кауфману прибыл любимец эмира Бухары Мусса-бек с письмом, в котором эмир Сеид-Музаффар выражал готовность оставить ханство, прося разрешения сложить оружие и, поручив судьбу ханства великодушию и щедротам российского императора, удалиться в Мекку.
Письмо было как нельзя кстати и сразу решало множество проблем. Довольно хмыкнув, Кауфман сказал посланцу:
– Передайте эмиру, что в планы России вовсе не входит лишение его власти и уж тем более русский царь не собирается ликвидировать Бухарский эмират. России выгоднее иметь его в качестве подданного, нежели ликвидировать бухарские владения!
– Все передам! Все передам! – беспрестанно кланялся Мусса-бек, уходя.
Когда он удалился, Кауфман продолжил свою мысль уже для окружавших его офицеров:
– Ликвидация эмирата вызовет значительные траты на создание новой системы управления, содержание гарнизонов, а, кроме того, такой шаг вызвал бы новые протесты со стороны Англии и новую истерику нашего Министерства иностранных дел.
Еще через десять дней был заключен русско-бухарский мирный договор на условиях Кауфмана.
Бухара заключила мир с Россией, признав все ее завоевания,
