Немного больше, чем любовь - Женя Онегина
В саду было хорошо. Агата облокотилась на высокую спинку качелей и закрыла глаза. Когда-то давно, в другой жизни, папа и дядя Алекс так же сидели здесь, склонившись над шахматной доской. Папа шутил, вертелся и мешал старшему брату думать, а Александр что-то бормотал себе под нос, не обращая никакого внимания на окружающих, а потом торжественно произнес:
– Шах и мат!
И тетя Лиза, на руках у которой дремал совсем еще маленький Паша, рассмеялась.
В тот день Елисей подбил Агату забраться на дерево повыше за самыми спелыми яблоками. На Агате было новое голубое платье, отделанное по краю миниатюрными белыми бантами. Это платье подарила ей мама. На голове красовались две «баранки», украшенные белыми же лентами, – тетя Лиза потратила почти час, чтобы заплести ей волосы. На яблоню Агата полезла, конечно. Чтобы доказать противному старшему брату, что она очень похожа на Пеппи Длинныйчулок и умеет прекрасно лазать по деревьям. Ветка хрустнула, когда девочка была уже на самом верху, и она полетела вниз, цепляясь за острые сучки. А сверху на нее падали самые спелые яблоки. Потом тетя Лиза мазала ее зеленкой, а папа дул на ранки, вытирал с расцарапанных щек горькие слезы обиды и уверял, что купит ей десять платьев в тысячу раз красивее. А дядя Алекс тщетно пытался успокоить рыдающего Елисея. Платье было особенно жалко.
Качели протяжно скрипнули, и на сиденье рядом с ней опустился старший брат. На юношеских щеках уже была заметна щетина; взгляд темных глаз с годами стал более цепким, а открытая детская улыбка – ехидной. Уже через пару месяцев ему исполнится восемнадцать. Ничто в этом уверенном в себе молодом человеке не напоминало того толстощекого паренька лет шести.
– Помнишь тот день, когда я упала с яблони? – спросила Агата.
– Такое забудешь! – Елисей вроде бы рассмеялся, но взгляд его оставался серьезным.
– Почему ты тогда так плакал?
– Видела бы ты себя со стороны! – ответил брат и, закинув руки за голову, прикрыл глаза.
– Елисей! – воскликнула Агата и ткнула его локтем в бок.
– Ай! – притворно охнул юноша, с трудом сдерживая улыбку, но глаз не открыл.
– Отвечай! – Агата нависла над ним, начав щекотать.
Елисей захохотал, вырываясь. Качели издали истошный скрип. Дарси глухо зарычал, но тени беседки не покинул. Агата не собиралась отступать, даже когда брат перехватил инициативу и принялся щекотать ее в ответ. С качелей они все-таки упали и теперь лежали рядом на земле и смотрели на небо над головой. На тревожно бегущие в сторону моря белые облака.
Елисей нашел ее руку и слегка сжал в своей.
– Я плакал, потому что был виноват. Если бы не я, ты ни за что не полезла бы на то дерево.
– В тот день нет, – она улыбнулась, – на мне было дурацкое голубое платье.
– Знаешь, что я заметил? – спросил Елисей и посмотрел на нее.
Они все так же лежали рядом на земле.
– Что? – спросила Агата и повернула к нему голову, ожидая продолжения.
– Что чем старше становлюсь, тем больше мне хочется делать глупости.
– Моя мама говорит, что во всем виноват переходный возраст, – заметила Агата.
– Но глупости от этого не перестают быть глупыми.
– Наверное, – она задумалась, а потом попросила: – Елисей, я хочу, чтобы ты поехал с нами на морскую прогулку. Ян пригласил нас.
– Зачем тебе это, Агата? – серьезно спросил брат и сел, сложив ноги по-турецки.
– Просто хочу! – она пожала плечами.
– Так не бывает. Просто хотеть нельзя.
– Тогда пусть это будет очередная глупость.
– Ты перепутала. Глупости – это мой конек! – Елисей засмеялся.
– И какую глупость ты хочешь сделать сейчас?
– Полить Пашку и собак ледяной водой из шланга, – ответил Елисей и вскочил на ноги.
Ближайшие десять минут в саду стоял такой визг и вой, что тетя Лиза вся в муке выбежала на веранду.
После обеда они все вместе пошли на пляж.
Солнце было уже не таким жарким, а море стало почти теплым. Ветер стих, и Агата с Пашей достали бадминтон. Бегать за воланчиком, когда ноги утопают в горячем песке, было весело. И далеко не просто. Поэтому Елисей предпочел наблюдать за игрой со стороны. И кидать собакам мяч. Он вообще отлично ладил с собаками, только не всегда хотел это признавать.
Елисей смотрел на смеющихся брата и сестру и думал о том, что ему совершенно не хочется взрослеть. Что будь у него возможность управлять временем, он бы растянул это лето до бесконечности. Чтобы сохранить эту легкость. И беспечность. Агата споткнулась и упала, весело хохоча. А юноша вспомнил, как дядя Стас носился за ними по этому самому пляжу и кидал того, кого удавалось поймать, в море. Они вылезали на берег, хохоча, кашляя и отфыркиваясь, а дядя снова подхватывал кого-то из детей, чтобы отнести в воду. Потом пришел папа. И долго ругался. Потому что все они – Пашка, Агата, Елисей и сам Станислав тоже – тряслись от холода и никак не могли согреться.
Прошло уже так много лет. Елисей вырос и на многое стал смотреть по-другому. Но одного он так и не понял: почему после смерти Станислава мир рухнул, и при этом в нем не изменилось ровным счетом ничего? Жизнь вокруг шла своим чередом, даже если в глубине души хотелось выть от страха и безысходности.
Агата плюхнулась на плед рядом с ним, подняв облако песчаной пыли.
– Ты уснул? – спросила она, заглядывая брату в лицо. – Если нет, то идем купаться и домой. Скоро ужин, а я обещала помочь тете Лизе.
Из воды они вылезли только спустя почти час, нанырявшись до тошноты. Наскоро собрав вещи и надев футболки поверх мокрых купальных костюмов, ребята поспешили домой.
В коттедже «Чайка» Агату ждал сюрприз: великолепный Янек Берг собственной персоной сидел на веранде в обществе Александра Колбецкого и пил… кофе? В такую жару и перед ужином? Невероятно!
Агата придирчиво посмотрела на себя и вздохнула. Мокрая светлая футболка, спутанные влажные волосы (расческу она, конечно же, забыла дома) и загорелые ноги, покрытые песком и прилипшими водорослями.
– Ян, привет! – что было силы завопил Павел. – Жалко, что тебя не было с нами на пляже.
Ян обернулся – и на его губах скользнула улыбка, а потом он увидел Агату, и взгляд его странно потемнел.
– Добрый вечер! – пробормотала девушка и поспешила скрыться в доме.
Когда спустя двадцать минут она спустилась в столовую, на ней были джинсы и белая рубашка с длинным рукавом, а волосы собраны в аккуратный узел на затылке.
– Агата, – сообщил Паша, едва все принялись за еду, – Ян
