Страсть на холсте твоего преступления - Mirin Grots

— Ты знаешь ответ, Тереза. Твоя лошадь больше не сможет ездить, больше не сможет принимать наездника. Ветеринары дали ей клиническую оценку и теперь она непригодная, — громко произносит он, будто это причиняет ему боль. Я сглатываю, дышу очень часто и каждый вдох отдаётся огненной болью.

— Кто принял решение? — спрашиваю я. Я знаю ответ, но требую его от блондина.

— Харрис, — выдаёт он и мои зубы скрипят. Я отворачиваюсь к окну, сглатывая жгучую боль в горле и не даю волю слезам, скопившимся в глазах. Сафир был со мной с 16-ти лет, когда отец впервые привёл меня к частному загону, где лошадей покупали и брали в аренду. Я долго бродила, заглядывая в глаза к каждой маленькой лошадке, ожидая, будто в сказке, что одна из них заговорит со мной. Так и случилось. Почти. Один из них гордо вскинул голову и заржал, подходя ближе к моей ладони, медленно прислоняясь к ней. Он стал Сафиром из-за синих редких глаз, пронзивших, околдовавших меня и навсегда пленив. Я выбрала его сама, обучила и приручила к себе. Я уходила к Сафиру в самые трудные времена, когда дети обижали меня. Когда не могла найти сил рисовать, когда не хватало фантазии, я была рядом с ним. А он был со мной, верно дожидавшись меня.

Я плакала всю дорогу до особняка Харриса, потому что до последнего не могла принять тот факт, что он решил усыпить его. А когда мой взгляд упал на ворота особняка, гнев пробудился, вырываясь наружу. Какого чёрта он вообще принимает решения за меня?

Как только Эйвон останавливает машину, я выбегаю наружу под его зов и уверенными шагами врываюсь в особняк. Дома тихо, лишь свет в гостиной говорит о том, что его владелец дома. Моё тело напряженно гудит и кричит о эмоциях, которые готовы вырваться наружу для определённого раздражающего человека. Он не смеет принимать решения за меня. Он не смеет ограничивать меня, будто я его собственность и словно квартира или вещь, принадлежу ему. Я не подписывала такого договора, где черным по белому были бы написаны права Харриса надо мной. Я принадлежу себе. Я заворачиваю за угол и все внутренности замирают, когда мои глаза медленно изучают обстановку.

Харрис расположился на диване, закинув одну руку на спинку дивана. Его повседневный стиль непривычен. Он сидит в черной футболке с длинными рукавами и в спортивных штанах того же цвета. Меня удивляет не его вид и взъерошенные волосы, а два бокала вина на столе и сидящая напротив него девушка. Илария с вытянутыми ногами в коротких шелковых шортах и майке с кружевным верхом с улыбкой смотрит на меня. Они развлекаются в интимной и близкой обстановке, пока я сгораю от недовольства и боли за принятые решения Харриса. Он решил растоптать меня? Проучить? Но за что? Я отдалась ему, доверилась, подчинилась плану и до сих пор следую ему. Когда как единственное, что делает он — причиняет мне боль.

Медленным тянущимся взглядом голубых глаз он встречается со мной. Его внешность словно создана для того, чтобы пленять и завоевывать сердце любой женщины. Он — идеал мужчины, которого я могу только мечтать встретить в своей жизни. И каждый день я ненавижу судьбу за то, что она встретила меня с ним. Столкнула, словно с обрыва высокого уступа или пропасти. Общение с ним палящее, накалённое, пьянящее. Вызывает как наркотик самую сильную зависимость.

— Тереза, — приветствует он и пробегается взглядом по моему телу. Я грязная и липкая, от большого пореза на руке кровь засохла и впиталась в кофту. Я подхожу к нему, сжав челюсть и ненавистно обращаясь к его холоду. Холод и Огонь. Лед и пламя.

— Ты несомненно управляешь большой компанией, целым отрядом бойцов и агентов, но кто ты против меня, Харрис? Ты — никто против меня. Ты не имеешь права лишать меня голоса против того, что принадлежит и принадлежало мне. Я заложник своей судьбы, я управляю ей и только после моего слова будет выдвинут вердикт. Ты словно мыльный пузырь, который я разом хлопну, как придёт время. Я презираю тебя, понимаешь о чём я? Купи себе маленького хомячка, чтобы управлять и обходиться с ним, наблюдая как он изо дня в день крутится в колесе, но я не твой питомец. Я человек, власть над которым ты больше не имеешь! — выдаю я и сильно бью кулаком его грудную клетку. Я желаю пробить сквозь него дыру размером с кратер, чтобы вытащить всю имеющуюся пустоту. Я устала от его безразличия и молчания.

— Мы переспали, мы подолгу были вместе, но мы ничто. Мы просто два человека, при помощи друг друга мы добьёмся желаемого. Я избавлюсь от тебя, словно ты пустое место в моей жизни, очередная неживая душа, на которую мне плевать, понятно? — я продолжала кричать, боковым взглядом заметив движение со стороны Иларии. Она поднялась с места испуганная, когда как Харрис апатично молчал напротив меня.

— Ты пытаешься убедить саму себя в правдивости своих слов? — спрашивает спокойно он и я глубоко дышу. Нет. Я чувствую пар из носа, будто я бык на ринге. Мне становится смешно и слезливо с ситуации, в которую я себя загнала. Грязная, вся в крови и поту, пропахнувшая лекарствами, я стою перед идеально выгравированным мужчиной. Я уверена, он внутренне насмехается надо мной.

— Я пытаюсь донести до тебя, что мне плевать кто ты, что ты и для чего ты. Для меня ты никто, — говорю я и делаю шаг назад. Он остаётся на месте, с каменным лицом заглядывая в зелёные поля моих глаз. Я не заплачу, не упаду перед ним, больше он не волен передо мной. Я разворачиваюсь и под удивлённый взгляд карих глаз Иларии, убегаю по лестнице в свою комнату, падая на каждом шагу, но цепляясь за перила. Я ненавижу всё, связанное с этим домом. Я ненавижу себя, что так слепо верила во всё, что он давал мне. Во всю доброту, заботу и слова. Чёрт. Да ему плевать на меня. Я очередной этап в его жизни. Когда ты любишь человека, ты открываешь перед ним свою душу, доверяешь ему самые глубокие чувства и эмоции. Именно поэтому ненависть к нему может быть такой сильной и болезненной. Мы не были парой, мы никогда не обсуждали