Юногвардейцы [сборник 1973, худ. Л. Гритчин] - Андрей Дмитриевич Жариков
— Надо постирать ее, — предложил Миша.
Володе сразу стало страшно. Ему показалось, что сейчас нагрянут немцы и, как того мальчика, сначала изрубцуют нагайкой, а затем отправят в тюрьму. И так же соберется толпа и будет смотреть, как его поведут на расстрел…
Разговор мальчишек услышала Мария Васильевна. Она позвала Володю в дом и сказала:
— Нынче воскресенье, сынок. Возьми-ка в сундуке чистую рубашку и штаны. А о делах ваших вы должны знать одни, — шепнула на ухо сыну. — Рогатку пусть Миша спрячет.
Переодевшись, Володя пошел с другом на луг, где росла высокая трава и цвели цветы.
Долго растирал он в ладонях желтые цветы донника, чтобы руки пахли цветами, а не бензином. Смущала только чистая рубаха.
А вдруг кто-нибудь спросит, почему Володя в чистой рубахе? Всегда ходил в нестиранной. Выход был найден быстро: Володя лег в траву, а Миша начал волочить его за ноги, переворачивая с боку на бок. После этой процедуры рубашка стала грязно-зеленой.
Ребята от души хохотали. Усевшись в густую высокую траву, они вспоминали, как раздобыли колбасу в немецком складе, потом Володя сдвинул брови, посуровел и рассказал, как вели совсем еще маленького мальчишку вместе со взрослыми на расстрел. А мальчишка какой… Герой!
— Слышишь, что это? — Миша вскочил, насторожился. — Угоняют.
Из Васильевки доносился плач женщин. По лугу бежали две девушки, за ними гнались немецкие солдаты. Догнали. Повели опять в село, скрутив руки.
— Бежим домой! Ну, если маму угонят, я им! — со злостью произнес Володя. — Бежим скорее!
В селе слышался плач: гитлеровцы угоняли в Германию девушек. Большую толпу женщин, стариков, детей окружили немецкие автоматчики.
Широко расставив ноги, стоит немецкий офицер. В руках здоровый желтый портфель. Офицер, заглядывая в список, называет фамилию, и после этого широколицый полицай выкрикивает фамилию несколько раз. Из толпы выводят девушку…
— Ух, гады! — шепчет Володя. — Вот гады! Звери проклятые! А этот черт — морда рыжая, всегда с этим портфелем.
В толпе стоит мать, с нею брат Виктор. Володя только сейчас заметил их. «Когда же Виктор возвратился? — недоумевает Володя. — А может быть, прятался где-нибудь?»
Вдруг офицер повернулся в сторону ребят и что-то сказал солдату.
— Эй! — крикнул тот. — Давай тоже, — солдат указал автоматом, чтобы Володя и Миша стали в толпу. — Быстро!
Словно сговорившись, ребята бросились к изгороди. Раздалась длинная автоматная очередь. Володя упал в грядку и пополз на четвереньках в капусту. Обернувшись, он увидел Мишу. Друг все еще перелезал через изгородь. Потом упал и не поднялся…
Военная карта
Блеснула молния. Пошел крупный дождь. В придорожную канаву налило столько воды, что сидеть там стало невозможно. Сержант, командир группы разведчиков, посмотрел на часы со светящимся циферблатом, поднес их к уху, прищелкнул языком и сказал тихо:
— Ночь кончается, а толку нет.
— Надо было хватать того плюгавого немца, который шел в Андреевку.
— Нам «язык» нужен офицерский, а не какой-нибудь. Что знает твой кривоногий тыловик, да еще рядовой?
— Это верно, товарищ сержант.
— Сколько раз учил: в разведке обращаться по имени.
— Виноват, товарищ Петя.
— Не товарищ, а вообще — Петя. Давай сигнал.
— Мяу! — по-кошачьи закричал разведчик Фома.
В темноте послышались шаги. Подошли два разведчика. Они сидели в засаде у самого моста.
— Ну, как? — спросил сержант.
— Плохо, — ответил один из разведчиков. — На тот берег уже не перебраться, до следующей ночи придется ждать.
— Мы уже и сарай подходящий присмотрели, — послышался другой голос. — Пересидеть бы дождь, а потом под Васильевку.
— Ладно, — согласился командир. — Пошли…
Молча слушал этот разговор ефрейтор Левашев. Ему очень хотелось скорее добраться до Васильевки, где он учительствовал перед войной. Бывший учитель был почти уверен, что в знакомом селе разведчикам легко удалось бы раздобыть «языка».
В темноте разведчики подошли к маленькому, покосившемуся сараю.
— Фома, иди проверь, — приказал сержант, — а мы побудем тут. Если что, мяукай громче…
Фома вошел в сарай, пошарил по углам лучиком фонарика. Ни души. Подошел к куче сена, прислушался. Оттуда донесся легкий храп. Смахнув сено с храпящего, разведчик замер от удивления. Кто-то лежит под офицерской тужуркой. Навалившись всем телом на Володю и закрыв ему рот, Фома громко замяукал. В сарай ворвались разведчики.
— Полковника поймал, — прерывистым шепотом доложил Фома командиру. — Щуплый, но живой. Ишь брыкается…
Но каково же было удивление разведчиков, когда под тужуркой оказался мальчишка. Щурясь от яркого лучика фонаря, он недовольно сопел.
— Ты кто такой? — строго спросил сержант. — Почему здесь?
Володя сначала не отвечал, а потом увидел освещенного фонарем советского солдата и выпалил:
— Я Вовка Валахов, от немцев прячусь. Свой я, понимаете?
— А это откуда? — спросил сержант, освещая куртку немецкого полковника.
— Вместе с портфелем прихватил, — сознался Володя.
— С каким портфелем? — насторожился сержант. — Ну-ка покажи.
Володя разгреб сено и, вытащив оттуда большой желтый портфель, протянул его сержанту:
— Забрался вчера в хату через окно и там стащил. Думаю: «Охраняется хата, значит, там офицерье живет». А где офицерье, там и пожрать найдешь… А что в нем? Ни крошки хлеба. Какая-то исчерченная карандашами карта да сигареты.
В портфеле действительно оказалось несколько пачек сигарет и карта. Развернув ее, разведчики догадались: перед ними карта Мелитопольского укрепленного района.
— В каком селе раздобыл? — спросил сержант, заталкивая карту под гимнастерку. — Вспомни-ка.
— В Воскресенске.
— Верно, так я и думал. Там штаб корпуса. Итак, братцы, срочно домой!
— А как же я? — сквозь слезы спросил Володя. — На съедение им?
— Пойдешь с нами, — ответил сержант.
Смотрит на Володю один из разведчиков — ефрейтор Левашев — и думает: «Где я встречал этого парнишку?» Левашев и не подозревал, что перед ним тот самый ученик из Васильевки, с которым занималась Оля. Разве мог он подумать, что в сорока километрах от дома прячется от немцев Володя Валахов. Да и узнать его сейчас нелегко. За два года вырос, огрубел и рассуждает не по-детски.
Изменился и учитель. Тогда был в черном костюме, гладко выбрит, на широкий лоб спадали пряди вьющихся волос, на лице играла улыбка. А теперь в кирзовых сапогах, в пятнистом маскировочном халате, пилотка на стриженой голове, давно не брит. На груди уже две медали.
Накормили Володю колбасой и хлебом — и в путь. Разведчикам повезло. Никакой «язык» не может сказать того, что нанесено на военной карте. Это хорошо понимали разведчики. Только Володя еще очень смутно представлял, что происходит, куда его ведут. Понятно было одно: рядом свои люди и от этого легко на сердце.
…Дождь все лил и лил. Шли по сырой пашне, часто останавливаясь. Даже куст,
