Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
Так и не найдя понимания у Горчакова, опасавшегося, что слишком активная политика России вызовет создание против нее новой европейской коалиции, как это было во время Крымской войны, Игнатьев, в конце концов, решил покинуть свой пост в МИДе и перейти на военно-административную службу. Обрадованный военный министр Милютин тут же предложил ему престижную должность генерал-губернатора во вновь создаваемом Степном округе (в Заоренбургской степи), имея в виду, чтобы Игнатьев занялся там стратегической военной разведкой.
Узнав об этом, Горчаков возмутился:
– Хитрый Милютин ворует у меня лучшие кадры! Да, Игнатьев азартен и безмерно строптив, но он прирожденный дипломат и мы не столь богаты, чтобы разбрасываться такими кадрами. За Игнатьева можно с Милютиным и повоевать.
– А не слишком ли рискованно воевать с военным министром? – спросили его ближайшие сотрудники.
– Совсем нет! – усмехнулся Горчаков. – Он ведь о нашей войне никогда ничего не узнает!
Первым делом министр иностранных дел начал обрабатывать Александра II, чтобы тот назначил Игнатьева послом в Турцию. Когда же император заартачился, Горчаков пошел ва-банк и… пригрозил своей отставкой.
Наконец, Александр сдался и махнул рукой:
– Я не возражаю, но пусть решение примет сам Игнатьев!
Теперь Горчаков начал обработку Игнатьева, расписывая графу все преимущества его нового назначения:
– Имейте в виду, Николай Павлович, что Константинополь всегда будет важным центром международной политики и вы там принесете гораздо большую пользу России, чем в забытых Богом степях. Помимо этого, именно в Константинополе вы сможете серьезно повысить свой политический престиж и материальное положение. К тому же климат на берегах Босфора отличается в лучшую сторону от условий степного края. Думаю, последнее имеет значение для вашей жены и маленького сына.
Доводы министра были настолько серьезными, что Игнатьев сдался. 14 июля 1864 года он был назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром в Турции.
* * *
Любопытно, что, несмотря на жесткое противоборство в ходе Большой Игры, оба ее научных центра – Королевское географическое общество и Российское географическое общество контактировали между собой.
Так, начиная с 1866 года начальник Большой тригонометрической съемки Индии полковник Уолкер регулярно направлял в Петербург все новейшие карты и географические публикации, посвященные Центральной Азии, получая, в свою очередь, аналогичные материалы из России. Обмен шел достаточно честный. Мы тебе – эксклюзив, ты нам – эксклюзив, вы нам – нечто второстепенное, мы вам – такое же…
При этом Уолкер состоял в личной переписке с начальником картографического отдела военно-топографического депо нашего Генерального штаба полковником фон Штубендорфом. В одном из писем Штубендорф поблагодарил своего коллегу за полученную от него английскую карту Туркестана и написал, что взамен направляет в Индию подборку новейших русских карт и публикаций, посвященных тем же районам.
Среди российских корреспондентов полковника Уолкера помимо Штубендорфа были известный исследователь Северного Памира А.П. Федченко и его жена, секретарь Русского географического общества барон Остен-Сакен, директор Пулковской астрономической обсерватории академик фон Струве, астроном А. Вагнер из той же обсерватории и некоторые другие.
В августе 1866 года директор Пулковской астрономической обсерватории академик Отто Струве направил в Англию таблицу географических координат, определенных в Центральной Азии его братом Карлом Струве, который незадолго до этого возвратился в Россию после длительной экспедиции по Туркестану, завершившейся семимесячным пленом в Бухаре.
Немного позднее академик Струве, для согласования результатов российских и британских магнитных наблюдений в Центральной Азии, отправил в Индию маятниковый прибор, использовавшийся в Пулковской обсерватории и в экспедициях на территории Туркестана. Этот маятниковый прибор затем был переправлен для юстировки в Лондон. Причем Струве предложил руководителю топографо-геодезической службы Индии воспользоваться стремительным продвижением друг к другу двух империй, чтобы воплотить в жизнь высказывавшуюся ранее полковником Уолкером идею продолжения индийского градусного измерения на территории Российского Туркестана.
Струве писал Уолкеру: «Не думаете ли Вы, что наше время может предоставить благоприятный шанс для осуществления Вашей давней идеи о продолжении Индийской дуги меридиана на Север через Туркестан и Сибирь? Кампания в Хиве фактически открыла путь для этого. И я чувствую уверенность в том, что в настоящий момент такое предложение будет встречено здесь (в России) благожелательно. Если Вы намереваетесь осуществить Вашу давнюю идею, пожалуйста, дайте мне об этом знать… Я убежден, что русские геодезисты были бы очень рады кооперироваться с англичанами в таком деле, и, что касается меня самого, Вы можете быть уверены в том, что я был бы в высшей степени горд, если бы смог в какой-то мере споспешествовать осуществлению столь значительного проекта…»
Впрочем, обменивались материалами соперники по Большой Игре далеко не по самым важным стратегическим районам, а по периферийным, которые представляли интерес для обеих сторон больше с научной точки зрения, чем с военной. И все же такой обмен какое-то время существовал.
* * *
Еще в 1864 году, после занятия Южного Казахстана и в связи с окончанием войны на Кавказе, нам стал доступен торговый путь в Среднюю Азию из центральных районов России по Волге и Каспию. Это, разумеется, не осталось незамеченным.
В сентябре 1864 года влиятельный журнал «Морской сборник» опубликовал статью Василия Бутыркина «Самый удобный путь для развития морской торговли на Каспии и торговли с Средней Азией», в которой автор показал преимущества отправки товаров по Волге и Каспийскому морю к Красноводскому заливу, а оттуда караванами – до Амударьи. Такая доставка делала наши товары намного дешевле английских. Бутыркин писал: «Медлить более открытием его опасно, потому что англичане уже недалеко от этой стороны наших границ. Для состязания с ними нам крайне необходимо иметь опорным пунктом хоть бедную Хиву и пароходство по Амударье. Позволив предупредить себя и на этом пункте, мы дадим большой простор их влиянию в этих местах, вредящему нам уже и теперь в отношениях с туркменами: интриги англичан в последние годы проникли и сюда; таким образом, не встречая преграды, влияние их может усилиться до того, что для нашей торговли закроются даже рынки Хивы и Туркмении».
Выступление «Морского сборника» поддержал крупный астраханский купец Савельев, который ходатайствовал перед Министерством финансов о разрешении ему основать в Красноводском заливе торговую факторию, построить на острове Челекен и на побережье залива парафиновый, стеклянный и «фотонафтагилевый» (нефтеперерабатывающий) заводы, начать разработку здесь полезных ископаемых и наладить рыболовный промысел. Савельев просил предоставить ему определенные льготы: свободный вывоз из России рыболовных снастей и необходимых лесоматериалов, десятилетнюю привилегию на заводское производство и рыболовство в этом районе, беспошлинный ввоз 100 тысяч пудов соли и выработанного им парафина и фотонафтиля (осветительное масло). Поскольку Министерство финансов затягивало рассмотрение ходатайства Савельева, он обратился в Военное министерство, которое информировало об этом Министерство иностранных дел.
Министерство иностранных дел приступило к непосредственному изучению вопроса об использовании волго-каспийского пути для развития торговли в Средней Азии и о разработке природных богатств юго-восточной части Каспийского моря и
