Владислав Крапивин - Та сторона, где ветер

ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Кому полезно, а кому наоборот. Ты же под ноги никогда не смотришь! Пропорешь ступню, заработаешь заражение. На прививку тебя ведь на аркане не затащиш...

Илька со вздохами натянул протоптанные насквозь сандалии.

ИЛЬКА: Мама, а какая вчера гроза грохала!

ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Великолепная. Но если я приду, а тут будет не прибрано и ты не умоешся, гроза будет ещё лучше.

ИЛЬКА (весело): Ага! Понятно!

Мама ушла. Илька начал был сворачивать одеяло, но загляделся на змея, задумался. Снял змея со стены, покачал на руках.

ИЛЬКА: Хороший мой... "Тигрёночек"...

Положил своё детище на кровать. Открыл мамин туалетный столик, перебрал мотки ниток. Но это были тонкие: для штопки или вышивания. Лишь один моток более или менее заинтересовал Ильку. Он попробовал нитку на разрыв.

ИЛЬКА: Тридцатый номер. Не выдержит...

Подумал, покачал головой и на всякий случай всё-таки сунул катушку в кармашек. Потом продолжал поиски: в ящиках стола, зеркала, столика...

На полу росла груда выброшенных из ящиков вещей, рос кавардак.

... Когда Тамара Васильевна вернулась из магазина, картина погрома ввергла её в лёгкий столбняк.

ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Илья! Да что же это такое!

ИЛЬКА (задом выбираясь из шкафа): Нитки ищу! Нигде нет!

ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Что за погром ты учинил! Я же сказала: приду и поищем.

ИЛЬКА: Чего искать! Всё равно нет, какие надо! Что за дом, совершенно без ниток толстых живём.

Он сел на груду вещей и сокрушённо уставился на маму. Он чувствовал себя крайне обиженным тем, что жизнь у них такая неустроенная.

ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Ты чудовище... Из-за каких-то ниток переворачивать весь дом. В конце концов, я дам денег, сбегай и купи, какие тебе нужно.

ИЛЬКА: Да, "купи"! Сегодня воскресенье, все магазины закрыты...

ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА (неуверенно): Ну, может быть, не все...

Илька прибежал к Генке. Привычно навалился на палисадник, перегнулся через рейки: к окну. Окно было закрыто и задёрнуто занавеской.

Илька нашёл длинную щепку и постучал. Занавеска не шевельнулась. Илька удивлённо покачал головой. Снова постучал. Занавеска отошла в сторону, створка приоткрылась. Показалось сердитое Генкино лицо. Илька только приготовился сказать о нитках, но Генка опередил.

ГЕНКА: Чего тебе? Не мешай!

ИЛЬКА: Ген! Я змей сделал! У тебя есть...

ГЕНКА (с гримассой, будто у него зубы болят): Да иди ты к чертям в пекло...

Дзынь! - окно захлопнулось. Илька ошарашенно посмотрел на него. Упрямо сжал губы. Постучал опять.

Створки распахнуилсь.

ИЛЬКА: Мне только моточек...

ГЕНКА: Иди к дьяволу!

И снова - трах! На запор. И глухая занавеска за стёклами.

ИЛЬКА: Эх ты!

Круто повернулся и пошёл. А что ему ещё делать?

А Генка опять сердито сел у окна. Машинально полистал "Аэлиту", захлопнул. Увидел надпись на обложке: "ENGLICH". Горько усмехнулся. Бухнулся на диван - так, что зазвенели пружины.

Заглянула бабушка.

БАБУШКА: Ты чего это? Вроде не ночь, а улёгся?

ГЕНКА (взвинченно): Тебе что, жалко?

БАБУШКА (примирительно): Ну, лежи,лежи, бог с тобой.

ГЕНКА: Ну и лежу... (Но мирный тон бабушки натолкнул его на мысль о возможности разговора): Бабушка... А правда, что на инженеров пять лет учатся, а на врачей шесть? Дольшн всех?

БАБУШКА: Да мне откуда знать?... Мне на тех и других учится поздно... Должно быть, правда. Инженеры - они с железом дело имеют, а врачи-то с живыми людьми. Это страшнее.

ГЕНКА (про себя): Страшнее... А на кой чёрт врачам английский язык? Латинский - ладно, для рецептов. А "инглиш"-то куда пришьёшь?

Сел, плюнул с досады. Рванул с настенного календаря листок - 17 августа. Взял со стола карандаш.

Начал считать, выписывая цифры на листке.

ГЕНКА: Пять классов в школе - пять лет. В институте - шесть лет. Одинадцать... (Удивился): Это как раз целая Владькина жизнь! Ещё одна жизнь вслепую... А если ещё год пропадёт? Лишний год терять!

Яростно скомкал листок, кинул в стену.

Вышел во двор. Остановился перед поленицей, сунув кулаки в карманы. Полез за дрова, выволок разбухший учебник... Посмотрел с беспомощностю и товращением.

ГЕНКА: У... Чтоб ты сдох!

И двумя пальцами, как дохлую крысу, понёс "инглиш" в дом.

В комнате он сел у стола. Открыл первую страницу. Тупо посмотрел на надоевшие до одури строчки и картинки. Вдруг швырнул книжку в угол, положил голову на локти и заплакал...

Илька пришёл к Шурику Черемховскому. Тот лежал на полу над непонятным чертежом.

ИЛЬКА: Здравствуй. А я змей сделал.

ШУРИК (всецело занятый своим проэктом): А у тебя.. Паяльник есть?

ШУРИК: Вот именно...

ИЛЬКА (с некоторой гордостью): У нас молоток есть. Плоскогубцы. Отвёртка от швейной машины... Это что на бумаге?

ШУРИК: Где бы достать паяльник?

Илька сел на корточки, Тронул Шурика за плечо.

ИЛЬКА: А моточка ниток у тебя не найдётся? У меня змей, а ниток нет.

ШУРИК: И у меня нет... И паяльника нет, сгорел.

ИЛЬКА: Да ладно тебе с паяльником! Я про нитки.

ШУРИК: У меня откуда? Спроси у Генки.

ИЛЬКА: Он не пускает... И ругается.

ШУРИК: У Владика.

ИЛЬКА: Я к нему бегал. У них никого дома нет.

ШУРИК: У Антона...

ИЛЬКА: Тоже нет... Все куда-то подевались. И змеи не поднимают.

ШУРИК: Надоело, наверно...

ИЛЬКА: "Надоело"! Сам не знаешь... Сам никогда не рпобовал, вот и говоришь!

ШУРИК: А ты пробовал?

ИЛЬКА: А я как, если... нету же ниток...

И побрёл к двери...

Нахохлившийся Яшка Воробей сидел на поленице, сердито оглядываясь на крыльцо, и думал какую-то горькую думу.

Илька забрался к нему.

ИЛЬКА: Яш... А я змей сделал.

ЯШКА (с хмурой иронией): Ну и герой...

ИЛЬКА (осторожно): А у тебя ниток ненайдётся?

ЯШКА: У меня что, магазин? Где я возьму?

ИЛЬКА: А можно от "Шмеля"? Мне только на сегодня.

ЯШКА: Ага, от "Шмеля... "Шмель"-то в доме. Я теперь туда за тыщу рублей не пойду.

Он скосил на Ильку круглый птичий глаз и снова погрузился в горестные мысли. И от этих мыслей он раскачивался взад и вперёд, пока не стукнулся затылком о стенку сарая, а лбом о поднятые колени. А стукнулся - мрачно глянул на Ильку, словно тот виноват.

ИЛЬКА: А почему... не пойдёшь?

ЯШКА (с печальным вздохом): У тебя есть рюкзак?

ИЛЬКА: Зачем?

ЯШКА (сипло от подступивших слёз): Зачем... Уеду я.

ИЛЬКА (с сочувствием и пониманием): Есть у нас рюкзак. Только папин, старый... Спрсить у мамы?

ЯШКА (с мрачной решимостью): Хоть куда уеду. Хоть в Антарктиду.

ИЛЬКА: Лучше в Африку.

ЯШКА (с насмешкой): Что ты знаешь про Африку!

ИЛЬКА: Там сейчас полным полно независимых стран. И тепло. Даже пальто брать не надо. Можно даже зимой в одних трусиках бегать.

ЯШКА: Больно мне надо зимой в одних трусиках...

ИЛЬКА: Это же в Африке...

ЯШКА (опять начиная раскачиватся): Заберусь в вагон... Приеду в Одессу... Там у Генки дядя, у него переночую. Потом заберусь в трюм и ту-ту... Всё равно из дома выгнали.

ИЛЬКА: На совсем?!

ЯШКА: Мать говорит: "Чтоб носа больше не казал! Раз за хлебом не сходил, жрать не дам и на порог не пущу".

ИЛЬКА: (с грустью взглянув на несчастного Воробья): Пойдём, Яшка, попросим рюкзак у мамы.

В это время появилась на крыльце Яшкина мать. Отыскав взглядом беспутного сына, упёрла руки в бока.

ЯШКИНА МАТЬ: Яшка! Ты придёшь домой, окаянная душа, голодранец гороховый! Сколько раз мне суп подогревать!

Яшка вскочил, виновато глянул на Ильку, побрёл к дому, скрывая за медлительностью радость.

ИЛЬКА (глядя вслед): Ни в какую, ты, Воробей, Африку не уедешь... Эй, Яшка, а нитки дашь?!

Но дверь уже захлопнулась.

Когда домрй пришла рассерженная Генкина мать, Генка, морщась от отвращения, мучился над английскими строчками: то писал в тетрадке, то заглядывал в учебник, то листал словарь, бормоча неудобопроизносимые английские фразы.

МАТЬ (останавливаясь на пороге): Что же это такое, а?

ГЕНКА: Что?

МАТЬ (беспомощно): Что же ты делаешь, лодырь бессовестный? Как ты меня перед людьми выставляешь?

ГЕНКА: Ну что случилось?

МАТЬ: Ни ума, ни совести... (заплпкала). Учительница на работу пришла, прямо в диспетчерскую, при всех спрашивает: "Почему ваш Гена не бывает на занятиях? Может, болеет?" Болеет! Только и знает свои крыши да книжки шпионские!

Она шагнула к столу, схватила книгу, чтобы выбросить в окно... и узнала учебник.

ГЕНКА: "Шпионские"... Видешь ведь, учу...

МАТЬ (растерянно): Что вижу? В школу-то не ходишь.

ГЕНКА: Ну, не ходил. Думаешь, почему? Потому что отстал. Вот догоню и пойду. Сегодня... Ой, ну не плачь ты только, ведь сказал: пойду...

А унылый Илька брёл от магазина к магазину. За ветринами соблазнительно возвышались целые пирамиды с катушками и мотками великолепных прочных ниток. Но на дверях везде висели таблички, извещающие, что "выходной день - воскресенье".

Перед последней дверью Илька потоптался, подумал и махнул рукой: решил снова побежать к Генке.