Владислав Крапивин - Мальчик девочку искал

Владислав Крапивин

Мальчик девочку искал

Тыквогонские приключения

Три кита и бесконечность

Всякий знает, что экзамены связаны с тревожными чувствами. У одних появляется внутри (в душе или в животе) замирание. У других бегают по коже щипалки. Еще у кого-то кусается в носу или чешутся пятки. Последнее особенно неприятно – попробуй почесать, если ты в башмаках. А босиком на экзамены, как известно, не ходят.

Четвероклассник Авка из императорской школы номер два ничего такого не испытывал. У него была другая особенность. При всякой опасности (а экзамен, сами понимаете, опасность) начинал Авка икать. Не очень громко, но без остановки и равномерно.

Он опасался, что и сейчас будет так же. Хотя, казалось бы, чего бояться-то? География – это ведь не занудная арифметика с ее дурацкими задачками про бассейны, из которых вытекает вода, и про двух рыцарей, которые издалека скачут навстречу друг другу…

Арифметика была уже сдана. И еще два экзамена – по родному языку и по древнетыквогонскому – тоже. Причем оба вполне успешно, с оценкой "десять", что означало "достойно одобрения". География – последний экзамен, после которого прощай начальная школа, и здравствуй, императорская гимназия. А поскольку он последний, решили провести его особенно торжественно. Не в классной комнате, а в актовом зале.

В зал вызывали по одному. Школьный сторож дядюшка Вува (по причине важного события одетый в желтый мундир со шнурами) открывал дверь и важно читал по списку:

– Маргарита Амба!.. Розалия Батонус!.. Томас Вавага!..

Красавица Марго и длинная конопатая Розка вскоре вышли из класса с задранными носами. Оно и понятно – отличницы. Ничего, кроме "двенадцати" (то есть "выше всяких похвал"), они никогда не получали. Интересно другое – Томчику Ваваге тоже присудили "дюжину". Ему просто повезло: вытащил билет с заданием рассказать про путешествия адмирала Фердинанда Турнагеля. Кто про них не знает! Маленький, похожий на скромного второклассника Томчик тихо сиял от счастья. Авка со вздохом порадовался за него, икнул первый раз и услышал:

– Август Головка!

За узкими высоченными окнами сиял июньский полдень, но в зале стоял торжественный полумрак. Такой, что под сводчатым потолком горели масляные лампы. В дальним конце зала за длинным столом сидела Комиссия: две полные дамы из Управления императорских школ и председатель – профессор Императорского университета господин Кантонелий Дадан. У господина профессора была козлиная бородка, похожие на донышки стаканов очки и вишневая шапочка академика.

Авка на ослабевших ногах пошел по черно-белым плитам к столу. В трех шагах остановился – руки по швам, голова в таком поклоне, что подбородок уткнулся в грудь.

– Ученик… ик… четвертого класса Август… ик… Головка явился для проверки знаний по гео-ик-графии…

Сбоку от комиссии сидел господин Укроп, Авкин классный наставник. Худой, как шест голубятника. Он проткнул ученика Головку взглядом: "Прекрати немедленно!" А как Авка (ик!) мог прекратить?

Комиссия, однако, смотрела на четвероклассника Августа доброжелательно. Ну, икнул разок, с кем не бывает от волнения. Зато поклонился как надо, внешний вид тоже заслуживает похвалы. Подстриженные ниже ушей волосы старательно расчесаны на две стороны, лицо умыто до свежей розовости, синяк на подбородке припудрен и еле виден. Правда черный костюмчик тесноват (видать, служит не первый год) и бархат его местами потерт, а у плеча даже заплатка, но откидной воротник и кружева на обшлагах и у колен светятся снежной чистотой. Башмаки надеты на босу ногу, однако начищены до лакового блеска и украшены белыми бантиками…

Дама, сидевшая слева от профессора, сказала медовым голосом.

– Очень хорошо голубчик. Готов ли ты взять билет?

– Готов, ик-сударыня…

– Подойди и возьми… Какой тебе нравится?

"Никакой мне не нравится…"

– С вашего позволения, вот этот…

– Бери же, – улыбнулась дама справа от председателя. – Смелее, мой мальчик.

Мальчик икнул еще раз и взял.

– Ну, читай! – нервно сказал господин Укроп. И, кажется, подумал: "Если этот балбес не перестанет икать, я его убью".

Но Авка перестал!

Потому что бывает же на свете везение! Не только для Томчика Ваваги!

– Садись вон туда, у края стола, и обдумывай ответы, – строго велел господин Укроп. – Имей ввиду, у тебя пять минут.

– Простите, а можно сразу? Без обдумывания? – это Авка спросил уже без икоты, звонким голосом.

– О-о-о! – одобрительно сказали дамы, а председатель посмотрел на смелого четвероклассника с любопытством. Лишь господин Укроп поерзал опасливо, но возражать комиссии не посмел.

Первый вопрос был: перечислить главные вершины хребта Большой Ящер, что отделяет Тыквогонскую империю от Диких областей на юге. Авка не только перечислил, но и показал их на карте, которая висела позади стола, ниже портретов. И ни разу не ошибся. Потому что такая карта была у него и дома, над кроватью (только поменьше).

Второй вопрос был еще пустяковее: какие ветры дуют над Тыквогонией в разные времена года? Это знает каждый, кто хоть немного в жизни занимался запуском воздушных змеев. А кто этим не занимался?

Самая главная трудность заключалась, конечно, в третьем вопросе. Но Авка огласил его отчетливо и бесстрашно:

– Рассказать про общее устройство мира!

– Ну-с, ну-с… – Профессор Дадан глянул из-за очков с любопытством. Он был географ и философ.

– Весь наш мир состоит из четырех главных частей, – храбро сообщил Авка. – Это земля, мировой океан, небесная твердь и светила, которые расположены между небесной твердью и землей. Светила бывают неподвижные и подвижные. К неподвижным относятся звезды. Они состоят из сгустков негаснущей огненной материи и поэтому кажутся с земли горящими искрами и фонариками. А подвижные светила – это планеты, Солнце и Луна. Планеты – бывшие звезды, которые какими-то природными силами были сорваны со своих мест и теперь блуждают в пространстве. Луна – большой шар, наполненный легким светящимся газом. Одна половинка шара непроницаема для света, а другая – прозрачная. Шар медленно вращается, поэтому мы видим в течение месяца разные фазы Луны…

Авка шпарил целыми фразами из учебника. Но не только. Порой он говорил подробнее, потому что успел к своим десяти годам немало прочитать об устройстве вселенной.

– Самое главное светило – Солнце. Оно своими лучами согревает землю и дает ей жизнь. Каждое утро Солнце встает из океана, а вечером снова уходит в глубины… Среди ученых нет одинакового мнения на этот счет. Одни считают, что из океана каждый раз появляется новое Солнце, которое только что родилось. Другие пишут в своих книгах, что Солнце всегда одно и то же, только всякий раз оно появляется из океанской воды свежее и умытое… А еще есть третья точка зрения…

– Ну-ка, ну-ка… – Профессор Кантонелий Дадан воздвигнул на лоб очки и взял в кулак бородку. Он был сторонником как раз третьей точки, которая не упоминалась в школьных учебниках.

– Есть ученые которые говорят так: Солнце всегда одно и то же и все-таки каждое утро оно совсем новое. Это, кажется, называется "единство противоречий", только мы это еще не проходили… – здесь четвероклассник Головка умело вплел в свой голос нотки смущения. Я, мол, знаю, что выбрался за рамки школьной программы, но не хочу показаться нескромным. – Этими вопросами занимается наука философия, которую в начальных классах еще не изучают…

– Так-так… – с удовольствием покивал профессор. – Но где же вы, молодой человек, получили такие сведения?

– В журнале "Всё вокруг". Папа его выписывает, ну и… я тоже читаю… иногда.

Профессор Дадан, который был одним из редакторов этого популярного журнала, расцвел. Дамы тоже улыбались одобрительно (хотя ничего не понимали в устройстве мира). Мало того! Даже два императора с больших, в полный рост портретов смотрели на четвероклассника Головку милостиво и с поощрением.

На одном портрете был основатель империи Канаттон Первый – худой, бородатый, с косматыми бровями (он давным-давно помер). На другом – румяный, усатый и молодой Валериус Третий, ныне здравствующий монарх Тыквогонии, которого любили. Оба императора – в парадных латах, алых мантиях и коронах, похожих на позолоченные тыквы.

Слева от Канаттона висел еще один портрет, с баронессой фон Рутенгартен. Это была представительная дама со значительно поджатыми губами. В правой руке она держала что-то вроде тонкой указки и как бы похлопывала ею по левой ладони. В отличие от императоров, она смотрела на четвероклассника Головку без всякой ласковости. Взгляд ее говорил: "Сейчас тебе повезло, но это не значит, что мы никогда не встретимся".

Классный наставник господин Укроп тоже был настроен сдержанно. Он не любил философию и опасался, что его питомец сболтнет что-нибудь не то.